Ella. Монолог героя

не плачь, Анабелла-Дивина-София-Элла -
не вывести токсины с помощью нервных расстройств
завтра, после того, как выпустит стрелы
Чайльд Гарольд
после того, как король,
превозмогая блевотные спазмы,
выпьет глоток сомнительной изабеллы,
призрак твой выйдет из комнаты
прокрадется вдоль стен, сядет на парабеллум
и только шлейф платья, взметнувшийся к небесам,
напомнит, как ты на самом деле висела
(и синий язык на распухшем,
искаженном лице
так не шел к твоим волосам)
...
возлюбленная моя Элла!
миновал час тревог, час забвенья для всякой мрази
для мокриц и сороконожек
вошедших в раж,
уже выплыл синий, убаюкивающий газ
и спустился обратно в овражек
тебя не было краше, белее, когда вялый шелк
обнимвал твои икры; когда ремешок
обвивал твою шею
и я больше не смею
касаться лица твоего рукою прескверной:
Элла безумная! это все оттого, что мне страшно
так же, как и ты, безвестно сдохнуть, наверное,
и, отделившись от тела,
предаться тоске вчерашней.
...
в моем сердце - ущерб, выемка,
выщербинка для шмали
и поэтому даже когда меня обыскали
у вокзала двое сотрудников ппс,
все, что они обо мне узнали - фио
(ну и еще то, что мой пресс
выдерживает удар ботинка - но это уже детали)
я раскурился
уже после того, как меня не поймали:
вынул из-под ребер свой имплантант
вследствие перенесенного ужаса
полкосяка показалось мало:
я ехал в электричке, она ухала,
и мой священный насос,
помещенный обратно, согласно колотился в такт.
...
тот, кого сглючит, что я робот - будет проклят
тот, кто примет меня за бесчувственного - будет бит
я-герой.я танцую над имманентной пропастью,
о которой рассуждал один немецкий пиит
да хуле бы мне верить всем остальным поэтам,
когда они думают о своих словах так,
будто бы они уже напечатаны на бумаге,
и будто бы они становятся
совершенством именно на мелованных листах.
но не горят только избранные рукописи,
бесмертен кафка, замок, да фанки-бит.
ну и облик прекрасной Эллы,
убитой моими руками,
даже после глотка изабеллы
тоже не должен быть нами забыт.
...
в темных скважинах пульсирует нефть,
метрополитены тонут в питерских болотах
и моя черепная коробка дает течь
как оставленная у скалистого берега
двухпалубная лодка,
укрытая от дождя куском брезента.
насыщение приходит, как правило, после совершения вендетты -
она удовлетворяет, как и любой другой акт
(и пока я пишу все это,
мой голос подхватывает эхо
и усиливает его дребезжание
на полную тысячу ватт)

...
Элла - моя икона, слой (скальп)
снятый со слайда, смайл, запущенный в айсикью,
совершенный пикап,
образец чистой прелести, водянистый закат,
человек чистой совести, женщина средней спелости
вызревшая для моего гондона,
уснувшая сначала в моем плече на полчаса,
потом навсегда в петле лэйбового ремня
и оставившая отпечаток на моих ладонях
теперь они как плащаница - готовы пойти на рентген.
(ей не стоило спать со мной,
нужно было избежать этой фальши.
Я не хотел становиться
тем, кто однажды ее поимел
и убил только потому, что не знал - что с ней делать дальше)
..
так охота летать - даже тут, где стук
громогласного, вседозволенного электричества
передается колесам
выдуманный мной парабеллум - всего лишь тамбур,
а электропоезд - собственной персоной его величество,
виляющее зеленым задом.
я в вагоне еду один. и мое отражение едет рядом.
здесь всего пО двое - и пространство удвоено тож,
и проложены верные тропы.

уничтожая улику, с головой выдающую ложь,
герой-повествователь поджигает сей стих,
и скрывается, возведя в совершенную степень
свои хронотопы
(тем самым безмерно украсив их)



*ella (исп.) - она

04.07.2009г.