Благодарная память. Родословная. часть1Корни

      Фото 1916г Семья Максимовых: Павел и Фёкла с детьми-
                Колей и Клавой (мама автора)

    Ветры волнуют степные травы, дарят нам  шёпот листвы лесной, ласковое
солнышко рассеивает ночную прохладу, величаво  несёт свои воды
река Волга Руси – матушки на планете прекрасной Земля. Кажется,  так было всегда.
Но жизнь не стоит на месте – день за днём спешат года и складываются в века,
тысячелетия. Сменяются поколение  за поколением, и с возрастом замечаешь,
как быстротечно время. Память человека сохраняет, высвечивает яркие
моменты жизни, но порой и она подводит. С уходом старшего поколения
родных, невосполнимо теряется возможность узнать,  кто мы есть,
каковы наши корни,откуда родом, как они жили, что перешло к нам от них.
А ведь это интересно и важно знать молодым. Этот рассказ навеян
воспоминаниями бабушки Фёклы Ивановны Максимовой, записями
моей мамы Клавдии Павловны Максимовой. Они сберегли и передали
нам семейные фото, документы, которые сохранили, не смотря на пожар,
на частые переезды, связанные с воинской службой отца, а также в годы
войны при эвакуации…
         

   ОГЛАВЛЕНИЕ
1. Арина Разина  и  Иван Савельевич  Китаев .  .  .  .  .   3 стр.

     Дети Китаевых: Авдотья, ФЁКЛА, Ольга, Маргарита,   Константин

2. ФЁКЛА Ивановна Китаева - Максимова и Павел Степанович  Максимов. .  .  .   5 стр.

      Дети Максимовых: Николай, КЛАВДИЯ

3. Клавдия Павловна Максимова  .  .  .  .  .  .  .  .  .  25 стр.

Клавдия и Александр  Никитины. Сын Клавдии и Александра - Юрий

     ФЁДОР Григорьевич Зинковский .  .  .  .  .  .  .  .  .  56 стр.
Григорий Степанович Зинковский и Матрёна Давыдовна Безноско-Зинковская

Дети Григория и Матрёны Зинковских: Кирилл, ФЁДОР, Василий, Иван,
     Александр, Мария

                КЛАВДИЯ и ФЁДОР Зинковский

Дети Клавдии и Фёдора: Юрий, Светлана, ЛЮДМИЛА Зинковские

4.   ЛЮДМИЛА Фёдоровна Зинковская – Бисерова 131стр.

      МИХАИЛ Иванович Бисеров  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .179 стр.
 а ) Григорий Михайлович Бисеров   и Акулина  Ивановна
       Кузякина-Бисерова, дети Григория и Акулины Бисеровых:
       ИВАН, Семён, Василий
б ) Иван Григорьевич Бисеров  и Ефросинья
Васильевна Чернышова – Бисерова.

Дети Ивана и Ефросиньи Бисеровых: Дмитрий, Надежда,
Анатолий, Раиса, МИХАИЛ,  Нина

                ЛЮДМИЛА И МИХАИЛ БИСЕРОВЫ

        Сын Людмилы и Михаила Бисеровых - ВЛАДИСЛАВ

5. ВЛАДИСЛАВ Михайлович Бисеров  .  .  .  .  .  .  . 209 стр.

6.    ОКСАНА Владимировна Моня – Бисерова  .  .  383 стр.
а ) Василий Григорьевич Бабин и Зоя Петровна
Южакова-Бабина.

Дети Бабиных:  ЛАРИСА, Татьяна, Владимир
б ) Лариса Васильевна Бабина – Моня  и Владимир Петрович
Моня (по отчиму Зубов) Дети Ларисы и Владимира Моня:
ОКСАНА, Денис

        ВЛАДИСЛАВ И ОКСАНА БИСЕРОВЫ

7. Дочь Владислава и Оксаны Бисеровых – АНАСТАСИЯ

АНАСТАСИЯ  ВЛАДИСЛАВОВНА  БИСЕРОВА  .  .  .  .


               
         Вторая половина 19 века, Саратовская губерния, Аткарский уезд, село Погорелое.
Холмы да овраги, лесочки да степь-матушка  - правобережье реки Волги. Здесь, в
Российской глубинке, свела судьба двух молодых людей. Приглянулась доброму
молодцу Ивану Савельевичу Китаеву русокосая девица Арина Разина. Родня ли 
она атаману Степану Разину или нет, об этом молчит история. Полюбившие друг
друга, молодые люди вскоре пошли мирком да за свадебку. Жить стали в уездном
городе Аткарске. Иван работал проводником на железной дороге. Аткарск - станция, Приволжской железной дороги, связывающая юг России с центром, со столицей.
Жили молодые в ладу. Оба работящие – Иван и на работе был первым, и дома
не сидел без дела. У деда, Ивана Савельевича,  всегда под  руками были: колодка,
молоток да гвозди. В свободное от работы время он сапожничал в своей землянке –
мастерской, которую построил в дальнем углу сада. Здесь он и семье обувь
ремонтировал, и соседям не отказывал в помощи. Арина была ему под стать –
 ловко управлялась с домашними делами. Родилась у них доченька Дунюшка.
Перевели Ивана Савельевича на работу в город Саратов мастером в паровозное
депо. Купили они  домик на окраине Саратова на улице Симбирской угол
Большой Садовой, посадили огород, сад. Семья быстро росла. 6 августа 1895
года родилась вторая дочь - моя бабушка – Фёкла Ивановна Китаева, а за ней
вскоре появились ещё две дочери Ольга и Маргарита, и сынок Константин.
Стали дом расширять, надстраивать. Фёкла пошла в школу с удовольствием,
училась хорошо. По окончании 3 класса ей, как лучшей ученице, подарили в
школе  книгу. Она была большая, в синем переплёте с золотыми буквами.
Это было в царское время, в 1905году. Вспомнила бабушка об этом, когда мне
по окончании 4 класса учитель сказала, чтобы мама купила книгу, а школа
поставит печать и как бы поздравит меня с отличным окончанием начальной
школы. Это было при советской власти в 1957году. Семья Китаевых была
многодетной, и  Фёкла, обедала в школе бесплатно. Работал на производстве   
в ремонтной мастерской на железной дороге Саратов1 -  только отец, Иван
Савельевич, но семья жила не бедно. Всей семьёй выращивали овощи на
огороде. Да и на базаре лук репчатый, сельдь «залом»  – стоили копейки. 
 Дети росли в дружной, работящей семье. Сидя за шитьём, вышивкой, вязаньем, 
дети подпевали маме русские народные песни. До сих пор сохранились вязанные
их руками подзоры на койку и «ришелье» штор на окна и двери. А песни грели
душу всю жизнь. Бабушка часто напевала старинные русские песни за вязаньем,
только жаль, что тогда не было  магнитофонов для записи, и память не сохранила
их полностью. Вот в такой благоприятной  семейной обстановке расцвела,
заневестилась старшая дочка – Дуняша. Она была самая яркая из сестёр:
высокая, стройная, большеглазая, а главное – всегда жизнерадостная, бойкая.
Она всюду успевала: и матери по хозяйству помочь и сестёр увлечь   делом,
а когда и рассмешить, повеселить. Самая младшая  из девочек – Маргарита   
отличалась от сестёр – она была   тёмноволосая и кудрявая. Однажды страшный
шум, крики на улице, нарушили  покой семьи.  По Большой Горной улице шла
группа разъярённых людей, выкрикивающих: « Бей жидов, спасай Россию!»
Они врывались в дома, искали евреев, хватали их, всё громили  в доме, а
людей, избивая, уводили куда-то. Было страшно, но особенно родители
испугались за тёмноволосую  Маргариту. Её спрятали под кроватью, укрыли,
а на воротах написали: « У нас евреев нет». Погромщики прошли мимо их дома.
Фёкла  росла в  противоположность  старшей задорной сестре Дуняши, тихой,
застенчивой, в работе усидчивой. К 16 годкам подарили родители Фёкле
перстенёк золотой, 96 пробы, с изумрудным камешком. Этот перстенёк
она потом мне передала, когда я заневестилась. Взяла как-то Дуняша в
первый раз Фёклу на посиделки. Вернулись девушки домой с гулянья,
Дуняша весело стала рассказывать, что многим юношам приглянулась 
наша скромница. Иван Савельевич был строгий отец, он рассудил так:
чтобы не избаловалась Феклуша, надо жениха ей подыскать. Фёкла в
слёзы, мол, не хочу замуж, мне  дома с сестрицами  и родителями хочется
жить, да и неизвестно за кого отец выдаст. Но вскоре засватали Феклушу,
где она впервые и увидела наречённого. Парень был на 10 лет старше, а
ей - то всего 16,  ему – 26. Миловидная  девушка  Феклуша  пришлась по
душе Павлу, да и он, хоть и «старый», но понравился ей. Был Павел
Степанович Максимов высокого роста, статный, да с усами как у царя
Николая 2. (см фото). Бережно относился Павел к молоденькой жёнушке,
во всем старался помочь, ласково научить - вместе тесто на пироги ставили,
стирали. А уж когда появился первенец сын Коленька, он от любви и радости
и сына и Феклушу на руках носил. А вскоре, 26 декабря 1915 года родилась
у них доченька. Прямо на дому приняла роды повитуха. При крещении в
Покровской церкви, что и сейчас на пересечении  улиц Большой Садовой
и Горького, нарекли девочку Клавдией. (Это  моя мама - Клавдия Павловна
Максимова)
     Забот в семье прибавилось, но молодые всё делали сообща, жили в любви
и ладу. Павел помогал во всём: одевал малышей, гулял с ними, укладывал спать.
Но не долгим оказалось семейное счастье. Павла призвали  в армию, а тут
революция, гражданская война. Ушёл богатырём русским, а демобилизовали
в 1919 году по болезни и ранениям.  Вернулся Павел домой тяжело больным и
в том же году овдовела 24-х летняя  Фёкла с двумя малышами на руках.

Вернулась в отчий дом, где в тесноте да не в обиде жить  стала. Большая семья
жила дружно и в достатке. Иван Савельевич  работал теперь не в паровозном
депо мастером, а на лошади развозил в магазины продукты, сапожничал.
Сёстры: Дуня, Феня (Фёкла) и Ольга шили на заказ и продажу одежду.
Маргарита занималась больным братом Костиком. Бабушка Арина готовила
такие вкусные щи, что Клавдия и взрослая вспоминала бабушку  по аромату
вкусных пирогов, борщей. Арина жалела сироток  и баловала сладостями,
особенно малышку Клаву. Лето 1920 года выдалось очень жарким. Полгода 
температура поднималась до 40 градусов. Однажды днём поднялся сильный
ветер, начался пожар. Ураган ломал ветви деревьев, срывал крыши, летали
головёшки, пожар перекидывался с дома на дом. До 500 домов были охвачены
огнём, весь Саратов был в дыму. Люди метались в ужасе, не зная где спрятаться
от искр. Сёстры тоже кинулись спасать из горящего дома: вынесли посуду,
часть одежды, которую складывали прямо на середине улицы. Иван
Савельевич, услышав о бедствии, поспешил к дому и успел вынести часть
мебели: обгоревшие стулья, койки,  тумбочки, шкаф и, главную кормилицу
семьи – швейную машинку. Страху натерпелись много, но все остались живы.
Вырыли две землянки и в них, теснясь, жила большая семья  - 9 человек.
Начали отстраивать новый дом на пепелище.  Власти  помогли погорельцам,
выделили  безвозмездно  деньги, чтобы строились вновь. По-соседски
помогали друг другу. Стал подниматься  дом, сад обгорелый вырубили,
заложили новый. Когда дом был почти готов, умер от «катара желудка»
Иван Савельевич в 60 лет. Вскоре ушёл за ним болезненный Константин.
Было ему всего 19 лет. Бабушка Арина на 5 лет пережила мужа и после
инсульта её не стало. Сёстры стали выходить замуж одна за другой.
Авдотья встретила Якова Першкова, поженились,  ушла  жить  к мужу.
Он работал истопником в 4 корпусе  левого крыла  мединститута на
Казарменной улице. Там у них было полуподвальное помещение.
Народились детки: Анатолий, Вячеслав, Михаил. Младшая сестра
Маргарита вышла замуж за Григория Иванова и уехала жить к
нему в дом на улицу Университетская. У них было два сына:
Леонид и Юрий. Вскоре и Ольга повстречала  Ивана Кудрявцева.
Они остались жить в родительском доме вместе с Фёклой и её детками.   
У Кудрявцевых родился сын Геннадий. Материально жить стало тяжело
и Фёкла, по совету Дуни, устроилась работать  гардеробщицей в мединститут.
Выделили молодой маме с ребятишками жильё при институте. Это была
комнатка в подвале. За стеной с одной стороны был морг, а с другой –
котельная, где день и ночь гудели котлы. Пол был бетонированный,
оконце  под потолком. Солнце не заглядывало в комнату, было темно,
жильё освещалось электричеством и днём. Яков смастерил топчаны,
на которых спали  Коля и Клава. Но работа была, школа для Коли рядом,
дети под присмотром. Шёл 21 голодный год.  Пришлось Фёкле взять
дополнительную работу уборщицы на оба крыла мединститута.
Дети помогали маме. Коля носил вёдра с водой, а 6-летняя Клава
подметала аудиторию, ловко ныряла под столы, поднимая огрызки
карандашей и листы бумаги, оставленные студентами. Маленькая
Клава аккуратно сметала веником сор, проходя по рядам аудитории.
Нужда в семье была крайняя, голод свирепствовал по всей стране.
Чтобы не умереть, Фёкла давала детям котелок, и они ходили в столовую.
Спросив разрешение у работников столовой, дети сливали в котелок
остатки супа, другую пищу, подбирали куски хлеба. Дома Фёкла кипятила
всё это, и дети ели с наслаждением, утоляя голод. Это было вкуснее
отваренной в чугунке кожуры картофельной с отрубями. Сама же
Фёкла стала с голода опухать, в начале отекли ноги, стало тяжело ходить.
Сестра Дуня начала помогать, отрывая от своей семьи: то муки даст, то
крупы. Хлеб  на всех членов семьи выдавался  по карточкам. Фёкла, 
для мытья полов получала лоскуты материи. Она выбирала тряпки 
подходящие   по цвету и крупнее, чтобы отстирав их, сшить  платье
дочке, рубаху, трусики сыну и Дуниным сыновьям. Однажды ей
выдали для мытья полов огромный  транспарант. Дети долго счищали
с него, написанные краской буквы, но платье для Клавы получилось
нарядное. Полуголодное детство в большой нужде, к счастью, не
отразилось на характере девочки. Клавдия росла  подвижной,
жизнерадостной, общительной, «вольной птицей». У неё было
много друзей, с которыми она могла целыми днями бегать во дворе
мединститута, играть в прятки, горелки. Ей были знакомы все закоулки
двора и 4 корпуса института. Любопытство, победив страх, вынуждало
её со сверстниками заглядывать в окна мертвецкой. Заслышав звуки
марша, она спешила с другими ребятишками, обежав корпус на
Московскую улицу. Здесь, через дорогу размещалась главная площадь
города, на которой проходили демонстрации. Площадь располагалась:
от улицы Астраханской до Университетской, как раз напротив 4 корпуса
мединститута. Она была отгорожена деревянным забором, не
асфальтированная, земляная. На ней проводились репетиции перед
праздником, маршировали солдаты под оркестр. За ними, глотая пыль,
Клава со сверстниками пытались поспеть и шагать в ногу, и, лихо
размахивали в такт руками.  На месте площади давно уже военное
училище, а  главная площадь города теперь так же на Московской
улице, но между  улицей Горького и Радищева. Неуёмную любознательность
и подвижность младшей сестрёнки, сдерживал старший всего на
два года, но всегда серьёзный, рассудительный Николай. Он часто
в беседах с мамой обсуждал дела семейные, как пережить голод и
другие заботы. Он хорошо учился и постоянно следил за неугомонной
младшей сестрой. От недоедания, Фёкла заболела, её поместили в больницу
на лечение, дети оставались дома одни. Однажды ночью они проснулись
от скрежета в замке двери и странного шороха за ней. Коля спросил:
«Мама, это ты пришла?» Шорохи затихли, но вскоре послышался
мужской шёпот и новые попытки открыть замок двери. Дети улеглись
на одну кровать, прижались друг к другу, накрывшись одним одеялом, 
и дрожали от страха. Коля, как советовала мама,  оставил
ключ в замке, когда закрывали дверь. Он то и мешал в скважине замка
бандитам,  пытавшимся открыть дверь. Дуня, услышала шум в коридоре,
выглянула из двери своей комнаты и крикнула: «Фёкла, это ты?
Что случилось?» Воришки в темноте коридора бросились убегать.
Загремели упавшие вёдра, тазы. Дуня подошла к детям и успокоила их.
С тех пор стали закрывать на ключ и входную в подвал дверь.
Воровство и убийства процветало в то тяжёлое голодное время.

Маленькая Клава плакала, поняв, что это воры, которые могут убить их.
Хорошо то, что брат с сестрёнкой, послушав совет мамы, оставили
ключ в замке. Рядом с мединститутом на Казарменной улице
(ныне Большой Казачьей) стояли разрушенные казармы, в них
жили в 1921 году беспризорники, воры и разбойники. Однажды
обокрали банк. Милиция оцепила казармы и даже улицу
Астраханскую. Слышалась стрельба. Одного бандита подстрелили
и принесли в мертвецкую. А ночью сторожиха корпуса услышала
стук в дверь из мертвецкой. Она позвонила в милицию. Бандит
оказался лишь ранен, но жив и пытался убежать. Но подоспевшая
милиция  забрала его. Казармы очистили от беспризорников,
стали ремонтировать. Клаву определили в детский сад.
Это была большая помощь семье в голодный 21 год. Но запомнилось
Клаве не питание, а детские праздники, в которых она, конечно,
активно участвовала. Фёкла сшила ей из марли костюм бабочки.
Марлю покрасили, накрахмалили. Костюм получился красивым.
Клава танцевала в нём на детском утреннике. Фёкла работала
добросовестно и была ударницей социалистического труда.
До сих пор сохранилась газета мединститута с её фотографией и
заметкой о ней. (см копию статьи) Однажды наградили Фёклу
путёвкой в дом отдыха, что находился  в лесу на окраине Саратова.
Коля с Клавой поехали навестить маму. Дорога к дому отдыха
шла лесом. Собирая ромашки и колокольчики, которых здесь
росло много, дети углубились в лес и  заблудились. Кругом шумел лес,
не видно тропинки. Испугавшись, Клава заплакала. Ей было 9 лет,
а Коле 11. Он стал успокаивать сестрёнку, хотя ему тоже было тревожно.
К тому же начинало смеркаться...
Вдруг дети услышали звон колокола, которым отдыхающих приглашали
на ужин. Дети стали прислушиваться и идти на колокол. Об этом догадался
Николай. Вскоре дети вышли на дорогу, где их уже  тревожась, искала Фёкла.
Коля всегда  брал с собой сестру и на каток, и кататься на лыжах. Он смастерил
лыжи из дощечек сам. На катке он учил скользить по льду под музыку.
Клаве было весело и спокойно с надёжным старшим братом. Вот только
на Волгу мама не разрешала им ездить, беспокоясь, чтоб  не утонули.
В первый раз -  в первый класс, Клаву отводил брат и давал  наставления:
как себя вести в школе, хорошо учиться. Он и уроки помогал делать,
учил сестру писать, считать. Материально жить было по-прежнему тяжело.
В школу на завтрак Клава брала морковку, вареную картофелину.
Другие семьи были покрепче. Девочки в классе удивились Клавиному
завтраку и с удовольствием меняли свои пирожки и бутерброды на
морковку. Запомнился Клавдии суровый январь 1924 года. В день
смерти вождя пролетариата Владимира Ильича Ленина ( Ульянова),
гудели  сирены на заводах и паровозах, движение транспорта в городе
остановилось. Сильный ветер рушил заборы, валил ворота. Он был
пронизывающий, морозный. Ветер разрушил высокий деревянный
памятник, падая, он придавил семью, притаившуюся от ветра: мужчину,
женщину и ребёнка. В 1925 году было в Саратове наводнение. Затопило
улицу Чернышевского. По ней плыли корыта, в которых сидели люди и
просили спасти их. А левый берег Волги, город Энгельс - был затоплен ещё
больше. Когда сошла вода, то новая городская беда случилась на берегу.
По улице Московской от вокзала до Волги ходил трамвай. Берег был
песчаный, причал деревянный. Трамвай круто разворачивался на
возвышенном песчаном  берегу. Но подмытый водой, однажды обрушился
берег,  и трамвай с пассажирами упал с кручи на песок к воде. Были
человеческие жертвы.  Любопытные дети и Клава с ними, ездили смотреть
крушение.  Железнодорожный вокзал Саратова, в ту пору был, как и
речная пристань на Волге, деревянным. Привокзальная площадь
выложена булыжником. Улицы Саратова не мощённые. Пляж был на
песчаном берегу города,  неблагоустроенный, но рядом. Было удобно
поплавать в любой момент и уехать на трамвае.  Красивая набережная
и мост автомобильно-пешеходный строился уже в конце 50 годов
Прекрасная набережная, вся в цветниках, радовала  горожан и стала
носить имя первого космонавта Земли Юрия Гагарина.

В Саратове сохранились красивые архитектурные строения 19 века:
гостиница «Астория» на проспекте Кирова, между улиц Чапаева и Вольской.
       В начале 20 века возведены корпуса медицинского института,
известным архитектором Мюфке. Гостиница «Московская» на пересечении
одноимённой улицы и улицы Горького. В Саратове много, утопающих в
зелени, красивых кирпичных купеческих домов. Часть их сносили с
большим трудом, так добротно они строились на века, чтобы налепить 
на их месте панельные коробки многоэтажных  домов, похожих один
на другой. При университете была пионерская организация из детей
сотрудников. Клава стала активной пионеркой. Сохранилось фото,
на котором 10 летняя Клава заснята в пионеротряде.
Это был 1925 год.  У всех членов организации была единая форма: у девочек
были серые кофточки, синие юбки, а у мальчиков  -  серые рубашки и синие
штанишки. Всё это шилось из ситца и выдавалось пионерам бесплатно
Когда Клава закончила 7 класс, учащихся вывезли в деревню Малая
Екатериновка на прополку. Вместе с ними были старшие товарищи,
комсомольцы. Всех расселили по домам. Каждое утро подростков сажали
на телеги и везли в поле. Работать было не - легко, но весело. В обед на телеге
привозили крынки с томлёным молоком, покрытым свежей запечённой
коричневой пеночкой – это чудное великолепие Клава ела впервые. К молоку
давали большой ломоть белого калача. После ржаного хлеба, получаемого в
мизерной норме по карточкам, такой обед был сказочным и запомнился на
всю жизнь. Не менее впечатляющим был и ужин. К возвращению ребят с поля,
добросердечная хозяйка, глядя на городских худеньких, бледных детей,
выставляла на стол огромную жаровню с варениками с творогом. Масло
ещё шипело на сковороде и румянило вареники. Это был 1930 год.
В выходные дни ребят вывозили на прогулку в лес. Это тоже было незабываемо.
Лесная поляна благоухала  душицей и другим разнотравьем, кормила детей
земляникой, малиной, радовала слух щебетом птиц и яркими красками
цветов на зелёном, ласковом ковре трав. Здесь росли небывалых размеров
крупные ромашки, голубые незабудки. Густая шёлковая трава скрывала
крупные лесные ягоды. Раздвинешь рукой  траву и увидишь - на кисточке
висят как виноград ягоды с румяным бочком сладкие и ароматные.
Рука сама относит их в рот, а не в лукошко. Так ползая, собираешь
вокруг себя  на одном месте ягоду и в рот, и в посуду. По соседству рос
сосновый бор. На фоне ржавого ковра из иголок, поднялись на ножках,
как будто посмотреть на ребят любопытные маслята. Их здесь целые
семейства разного размера: от крупных до малышей.
Нашлось место на телеге  прямо на сене кучке маслят.
Ох, и вкусными они оказались, когда хозяйка подала их в жареном виде.
Незабываемые впечатления остались от летней поездки в село. Кроме
красоты природы, доброты приветливых сельчан, Клава узнала о нелёгком
труде в поле и в домашнем хозяйстве. Ребят рано, до жары возили на работу
в поле, а хозяйка ещё раньше, с первым рассветом гремела вёдрами, котлами,
готовя еду телятам, поросятам, доила и провожала в стадо корову…,
ставила в печь котелки со щами, кашей и спешила на работу  в колхоз
за трудодни. Обогащённые опытом сельского труда и жизни, ребята
вернулись в Саратов.
       Клава помнила ещё одну поездку в село, когда молодёжь, вместе со
старшими товарищами  отправили на раскулачивание. Подростки
ходили по дворам «богатых» крестьян и под диктовку старших записывали
всё имущество, даже детскую одежду, а не только мешки с зерном, скот.
Клава не всё  в политике понимала, жалела тех, кого сажали в телеги 
вместе с детьми и увозили куда-то. Она плакала, стоя среди толпы.
Над селом смешались причитания отъезжающих, плач детей,
окрики конвоиров. Возвращалась Клавдия в Саратов, повзрослевшей.
Молодёжь ехала, молча, без  песен, задумчивая. Заканчивалось детство,
жизнь преподносила уроки.

После семи классов школы Клава начала учиться на рабфаке. Николай
после школы поступил в автодорожный техникум, который ныне
политехнический институт. Он, по-прежнему, был  опорой маме и
сестре, хорошо учился, был спокойным, вдумчивым и заботливым.
Когда Фёкле на кафедре, где она работала, предложили учёбу на
рабфаке, то он поддержал это. Фёкла работала и сидела за учебниками
вместе с детьми. После окончания рабфака ей предложили работу
лаборанта – препаратора на кафедре геофизики. Она готовила
демонстрационный материал к теме лекции: выбирала камни,
полезные ископаемые, развешивала в аудитории таблицы,
схемы к приходу профессора.  Клавдия, учась на рабфаке,
работала курьером в Нефтеторге. Окончив рабфак, поступила на
учёбу в Плановый институт. Время опять было тяжёлое – голодный
1933 год. Вновь ввели хлебные карточки. По 400 грамм ржаного хлеба.
Отоварив карточку, Клава возвращалась с занятий, отщипывая хлеб,
ела, а доходя до дома, замечала, что хлеб весь съеден. За ужином
Фёкла давала ей от своего пайка. Буханка ржаного хлеба на базаре
стоила сто рублей. Скопив денег, пошла Фёкла на базар, чтобы купить 
хлеба, а у неё вытащили, украли деньги. Вернулась, заплаканная 
Фёкла домой,  без хлеба. Дуня принесла полбуханки сестре. Она
одна из сестёр сочувствовала и помогала. Клава вспоминала,
как будучи в гостях у тёти Маргариты, видела в буфете за стеклом,
в вазочке комковой сахар. Тётя попросила Клаву вымыть полы.
А когда та помыла, и они сели пить чай, то тётя не дала ни одного
кусочка сахара. Когда Клава  пришла домой, то в обиде рассказала
маме о жадности тёти. Фёкла, будучи доброй, отзывчивой, не могла
поверить этому, и была огорчена. 
Нашей стране, в то время, помогала Америка в виде одежды и
продуктов. Фёкле в мединституте, как вдове с детьми, выделяли сухое
молоко, рыбу миногу, которая была вкусная, длинная как змея. Она
делилась с семьёй Дуни, в которой начались беды. 5-летний сынок
Першковых, Мишенька, однажды вернулся из детсада с недомоганием.
В саду им делали уколы. Дома он попросил поесть, а Дуняша дошивала
платье на заказ, спешила закончить его в срок. Мишенька пошёл и
прилёг на горячую трубу животиком, уснул. А когда Дуняша спохватилась,
то он уже был мёртв.  Вскоре, тяжело заболела сама Дуня. И в Москву она
ездила на  операцию, и Саратовские профессора её осматривали, но
болезнь не отпускала. Дуня, прочла в энциклопедии, и знала о своей
болезни всё. Рак матки вызывал сильные боли, она стонала. Фёкла
ухаживала за лежащей больной сестрой и её семьёй. Яков же не мог
выносить болезнь жены, не бывал дома, а вскоре сошёлся с женщиной,
которую тоже звали Дуня.  Вскоре после похорон жены, с ним приключилась
большая беда. Он стал выпивать, и однажды употребил спирт-сырец,
отравился и ослеп. Старший сын Анатолий, после смерти матери убежал
из дома и беспризорничал. Спал в котлах по укладки асфальта, был
воришкой. Милиция определила его в детский приёмник, а затем в
колонию. Там он вёл себя хорошо, стал активистом, комсомольцем.
Фёкла с детьми ездила навестить его. Он приглашал на праздники,
в которых принимал активное участие. Став взрослым,  Анатолий
честно и добросовестно работал, навещал свою тётю Фёклу. Младший
Дунин сын Славик, жил со слепым отцом, помогая ему в интернате для
инвалидов. Пришло время, и он отслужил в Армии. Работал конвоиром
в местах заключения, писал письма, поддерживал с тётей Фёклой связь,
слушал её советов. Вместе с братом они вернулись в Саратов. Здесь
случайно познакомились с двумя родными сёстрами Ольгой и Верой.
 Поженились и дружно жили по соседству на Увеке, где и работали.
У Анатолия выросли два сына: Вячеслав и Александр. У Славы - 
дочь Светлана. Племянники и их дети навещали тётю, а Фёкла была
рада, что у Дуни выросли такие хорошие  дети. Когда не стало Дуни,
Фёкла  вернулась в отчий дом, где жила сестра Ольга с семьёй.
                (продолжение следует)

                2016 - 24.09.2020