Искуситель

(Из сборника "Монастырские оды")
            
«Красота уходит, и в этом — единственная печаль мира»
                В. Набоков


Курю трубку с ладаном и корицей;
келья наполнена дымными джиннами.
Потираю лоб, надеюсь, что покорится
лампа волшебная — хочу дирижировать

красотой, изгибами тела монашки,
досыта, до наготы накурившейся,
наигравшейся в обнимашки,
в кошки-мышки — не покорившейся.

Припадая губами к распятию, без рясы
— волосы, как крылья, распущены,
вплетены в дымное чрево, в мясо, —
в стоне она дарит себя сущему

мгновению, но не мне. В своей страсти
быть желанной раскрывает сокровенное,
теребит чётки червовой масти.
Фантастика. Таинство современное

совершается именно в этой келье
по канонам запрета монастырского:
молодая монашка — вместе с гением
страсти, демоном власти. С настырством он

обращает постников в сладкую веру,
всем предлагает забытое
счастье; влечёт примером.
Мягких — лепит слитками,
пытками

плавит крепких и прочных,
давит до стонов свершившейся робости
и принижает достоинство прочих,
мучает нежностью.
Просто попробуй

— выбери Это, пусти в себя джинна,
пусть он войдёт вместе чувственным ладаном;
он — не любовь, он — твоя одержимость,
он — это я в направлении заданном.

Он — это мысли мои про изгибы,
чувства мои,
сквозь замочную скважину
всепроникающая погибель,
нега и бодрость, робость отважная,

дерзостный взгляд, трепет, тихие просьбы,
поза мольбы, радость нежной рабыни,
ласка, давление, — Таинство.
Сбрось в пыль
рясу, покинь свою келию пыльную,

грешница!