День

Все говорили о том, как она прекрасна. Она жила в каменном домике из трех этажей.  На третьем. На узенькой каменной улице. Её маленькие, белые, стройные ножки быстро стекали по ступенькам, и вот, еле касаясь пальцами двери свет по телу проникал постепенно. Сначала оголяя правую щиколотку, затем поднимаясь выше к юбке из мягкой, белой ткани, дальше перчатка, подбородок и наконец глаза. Они светились яркими огнями. Сегодня они были голубые изнутри и переходили в цвет самой глубокой точки океана. Кожа как мрамор, а волосы как волны. Казалось, что она не касается земли, а летит в миллиметрах от нее.
Каждое утро она надевала новый наряд, выбирала новый блеск в глазах и обувала любимые туфли. Но он не любил ждать. Сегодня она здорово опаздывала. Безупречные ножки спускались и поднимались, бежали и стояли. Это очень выматывало, но сегодня что-то шло не так, и она отчетливо это понимала. Счастье присутствовало несколько секунд в день. День. Счастье ей дарили. Неожиданно было ощутить его проезжая мимо спокойной, как никогда, реки. Вода была чистой и умиротворенной. Это чувство расплылось от сердца фейерверком, разлетаясь во все уголки и пронзало током. Ей сказали, что у нее в жизни три подарка. Ровно на один больше, чем у всех остальных. Танец и счастье в несколько секунд. Но что было третьим непонятно. Это была загадка, которую ей казалось, никогда не разгадать.
Проехав через весь город ножки пробежались по последним каменным ступенькам. Она сняла плащ и бросила в первой же кулисе, вылетела из туфель и маленькими шагами оказалась в центре. Светил лишь один софит. Сердце стучало сильнее часов и колес в поезде. Ей всегда было интересно, кто направляет свет за ней, ведь в будке никогда никого не было. В зале тоже никого не было, но она чувствовала его присутствие где-то между пятым и шестым рядом, чуть правее от центра с ее стороны.
Самое трудное – это начать. Всегда. Сначала правая нога наступила на носок и выгнулась самым красивым в мире изгибом, затем левая. Руки кружили в воздухе как самый легкий цветок в воде. Движения становились реще, сердце билось так сильно, что казалось от нее стреляют искры. Руки выражали всю боль, ноги сопровождали ее как пажи, глаза выдавали трепет и страдания, а все остальное можно было сравнить с первой любовью, звуком волн, изяществом королевы, покорностью кота, лёгкостью ветра и стремлением огня. Она предавалась танцу каждый раз как в последний. Каждое движение было неповторимо для вчера и сегодня. Мысли сменялись безумным потоком, каждый вздох сопровождался словом в ее голове. На ее коже начали выступать маленькие перья, уперто проталкиваясь через тонкую кожу. Поворот, еще поворот. Она подгоняла воздух и руки стали крыльями, росли с долей секунды. Звук, когда мощные перья рассекали под белым светом было наслаждением. Она купалась в нем. Вдруг софит с ярким звуком погас, она испугано вздохнула. За окном спрятался последний луч, и она поняла, что он ушел. Только что. Крылья с треском вонзились в кожу обратно. Больно не было. Она привыкла.
Утром она поняла, что больше не хочет ни танцев, ни крыльев, ни софита и даже обещанные секунды счастья. Наряды закончились именно сегодня, у туфли сломался каблук, а блеск потерялся. Она искала его везде: в старом чехле от скрипки. Откуда у нее чехол? Скрипки то не было и в помине никогда. В старых коробках, в стакане для кисточек, в чашке без дна. Не нашла. Его не было.
Она вышла босиком на каменную, узенькую улицу и ее ножки чувствовали каждый вздох камня. Ступеньки, дорожки, улочки и подвалы. Прошла и остановилась. Еще пару шагов назад, поворот головы налево и… Туфли, новые, наверняка удобные, цвета солнечного заката. Нельзя было останавливаться, но… танцевать было бы невозможно через несколько шагов. Желание, когда оно воспламеняется внутри – остановить нет сил. Даже если это туфли не цвета солнечного заката. Даже если это вовсе не туфли. Прошло достаточно много времени, когда новая обувь стучала по последним каменным ступенькам.
Свет не горел и из-за потерянного блеска она не могла почувствовать: он здесь или нет? Но солнце еще светило, должен быть здесь. Правая нога сделала шаг вперед, руки поддержали, корпус служил огнем. Она танцевала в полном мраке, со всеми чувствами и болью, но без блеска и одежды. Как только крылья начали расти, а лучи собирались покинуть горизонт, в ее груди появилась стрела, невидимая, но ощутимая. Она чувствовала, как кровь стекает вниз цвета высокой и острой горы. Она подняла голову вверх и первый раз в жизни коснулась земли. Сначала коленями, потом плечом и спиной. Лежать было больно, и она перевернулась на бок. Руки немели. Она не чувствовала запахов или дуновения ветра. Крылья укрыли маленькое тельце как самый мягкий плед на земле. Её глаза еще никогда так не светились во мраке. Играла скрипка, и казалось, что только этот инструмент мог выразить все слёзы, которые накопились на свете за миллионы лет. Струны кричали. Глаза медленно гасли, как угольки, которым срок пол дня. Дня.
В последние мгновения своей нежной и секундно-счастливой жизни она разгадала загадку.
Каждый раз, когда День садился в кресло, убеждался в том, что она пришла ни минутой позже – дарил ей следующий день. Но сегодня она опоздала.