Небо и дол

Венок сонетов

Когда на небо взгляд кидаешь нервно,
То капли слёз бессовестно блестят,
И по морщинам вниз текут манерно,
И портят неумышленно наряд.

Стряхнув рукой коварную слезинку,
Что солнца луч вдруг вырвал из глазниц,
Идёшь с воспоминаньями в обнимку,
Которые к ногам ложатся - ниц.

Душа глядит растерянно в былое,
Пытаясь отодвинуть злую  явь.
Улыбка, - дело было молодое, -
На лике краска зреет, засияв.

И отрешённо смотришь ты  назад,
Сощурив изумлённые глаза.

…

Сощурив изумлённые глаза
Ребёнком  наблюдал реки теченье,
Подкравшись неожиданно, гроза,
Кузнечиков усиливала пенье.

Неслышен гром, что вдалеке брехал,
Как старый сытый пёс уставший,
Он нёс к реке свой страшный арсенал:
Гром, молнии и дождь животворящий.

Не до него, так магия сильна
Водоворота и красы затишья,
Вот так и смерть, казалось бы, страшна
Но, зрелая, манит любовью вишня.
               
Когда стучит в груди самозабвенно,
Теченье жизни ощущаешь мерной.

.

Теченье жизни ощущаешь мерной,
Но, а душа шалеет в облаках,
А тело жмут объятия таверны,
А голова в безжалостных кустах.

Нет ни крестов, ни орденов, медалей
На впалой угасающей груди.
Раскрыты жизни радостные дали,
А чаяния остались позади.

Да только младость не боится прыти,
И лезет непременно нарожон,
Так праздной скуки не боится мытарь,
Скорее для неё он и рождён.

Коль нервы не раздеты догола,
Не чувствуешь сомненья или зла.
…
Не чувствуешь сомненья или зла,
И совесть, приунывшая, молчит,
В неё змеюка подло заползла,
И ядом всё отравлено обид.

Ещё любви шершавое крыло,
Моих пока что не касалось губ,
Ещё её обманное тепло
Не подарило жаркий свой тулуп,

Но спесь уже сжимает мой кулак, -
Он бьёт наотмашь, -  сожаленья нет, -
И попадает друг вчерашний, враг,
А тело мерзко требует – монет!

Не дрогнут век опущенные шоры,
Когда ты в дол опустишь свои взоры.
…
Когда ты в дол опустишь свои взоры,
Улыбку скрыв под маскою вины,
Утихнут разыгравшиеся ссоры,
Что были до красна накалены.

Ты руку жмёшь, клянёшься, чем попало,
Признания текут их твоих уст, -
Тебя теперь не скинуть с пьедестала,
Ведь ты уже, герой, вошёл во вкус.

Проходят пошлой молодости годы,
Как дождь, что непрестанно лил и лил…
Укоренились отрочества всходы,
И наросло на кладбище могил.

Ещё не сношен первый мой сапог,
Земля скользит змеёю из-под ног.
…
Земля скользит змеёю из-под ног.
Бегу я в ежедневной круговерти;
Мне нравится сей дьявольский мирок,
Где чрево набивают туго черти.

Бензин, и гарь, и копоть, и – бедлам,
Отчёты безотчётные, - работа.
Не до детей своих и не до мам,
Лишь сотни литров «праведного» пота.

А где же жизнь, что в книгах и кино,
Которая вся утопает в страсти,
Где устрица и пальмы и вино…
А тут одна чернуха и напасти.

Когда в мозгу пустые разговоры,
Не видишь жизни бренности просторы.
…
Не видишь жизни бренности просторы,
Они же необъятны широки,
Где ножки сладострастной Терпсихоры
Иль ржавой позолоты сундуки.

Где сон едва является под утро,
И где аптеки разрывают жизнь,
Где разговоры украшает «пудра»,
Где летом снег, ну, а зимой дожди.

Вот как-то вырвался я из бетонных лап,
И покорил холодный образ пика, -
И выдал слов всевосхищённый залп, -
Истошного и радостного крика.

Мне показал могучий, вечный Бог,
Тот мир, что так прекрасен и жесток.
…
Тот мир, что так прекрасен и жесток,
Мне выданный по счастью и на время,
В нем есть любовь и мудрость и порок,
И свет, который спит в конце туннеля.

В нём море, море времени и сил,
И крохотной души корабль бумажный,
И скрип пера в создвездьи чудных лир, -
Таких прелестных, даже эпатажных.

Так не хватает мне тогда чего?
Зачем в исканиях погряз мой дух?
Быть может поразило в сердце зло?
Быть может толстокож я или глух?

И тут же хлопнув дверью на прощанье,
Уходит в день ночи очарованье.
…
Уходит в день ночи очарованье,
Опять чреда несётся скучных дней,
А в них враньё и странные признанья, -
И речи, взгляды склочные друзей.

Рожденья дни и марочные свадьбы,
Политика, гулянки до утра,
Корпоративов важные забавы,
И «выдаванье дряни нагора».

О, сколько мне осталось, нету мочи,
Какой конец придуман мне судьбой?
Вдруг вспомнил то, что не бывал я в Сочи,
Мечты так и не ведал голубой.

Мне не подняться до вершин орла…
Страшат заботы, хлопоты – дела.
…
Страшат заботы, хлопоты – дела.
Они в асфальт укатывают нежность.
Язык весь день стрекочет: бла, бла, бла…
А утром раздражает рта несвежесть.

А у детей давно уж жизнь своя,
Мне телик и субботняя рыбалка,
И жутко тянет в дальние края,
Соседка надоела, вдрызг, хабалка.

Вчера с «югов» вернулся старый друг.
На шее орден, рана на груди.
Я в магазине выложил пять штук,
Жена понакрутила бигуди.

Когда рассказ мы подтверждаем бранью,
В тон простодушью лезет обаяние.
…
В тон простодушью лезет обаяние,
Суровый взгляд, натянутая речь.
Удар о стол наполненною дланью,
И нервное подёргиванье плеч.

Всё это атрибуты разговора,
Где стопка в горло дикое хлоп, хлоп,
И взрыв непонимания и спора,
А после кулаком по морде, в лоб.

Мы, создавая ежедневный праздник,
Печёмся о цветах – о красоте.
И чтобы «Оливье» наполнить тазик,
И накормить до сыта всех гостей…

Назавтра снова «лить колокола».
Во рту железа привкус – удила.
…..
Во рту железа привкус – удила,
В ногах свинец, а в голове безделье,
На сердце камень праведного зла,
Одним тут словом объяснить – похмелье.

У шефа завтра, вспомнил, юбилей,
И дочери, кажися, двадцать пять,
И тёще вроде в среду сорок дней…
Опять, опять придётся пить, гулять.

А кто-то совершает где-то подвиг,
Горит в огне, выращивает лес,
Не знает, что такое в жизни роздых,
Но знает точно, чем богат Лох-Несс.

Блеск молнии и в воздухе озон.
Не властен над очами горизонт.
…
Не властен над очами горизонт,
Он так чертовски-красочно далёк,
Что облаков курчавых эшелон,
В небесной тьме улёгся поперёк.

Взошла, усталая в мерцании, звезда,
Припавшая к созвездью Ориона,
В судьбу мою прорвались холода,
Бесчувствием вселенского закона.

Чуть свет, веду я внуков в детский сад,
Чего-то им по старости бурчу,
Улыбкам их так несказанно рад, -
Усы седые в бороду кручу.

Дверь на ночь закрываю на засов.
Жизнь утопает в мерности  часов.

…
Жизнь утопает в мерности  часов.
Во сне давно ушедшие живут,
А уши, в их соцветье голосов,
Болят, - и мне уж скоро божий суд.

 И рад бы, право, уж давно пора,
Но держит неоправданная нить,
Которую всё чинят доктора,
Стараясь злую старость сохранить.

Болит, нога, душа и ноет зуб,
А сердце, как мешок, что без картошки,
В обед вливаю ненавистный суп,
Потом чешу живот плешивой кошке.

И давит грудь тоскою непомерно,
Когда на небо взгляд кидаешь нервно.

.................М....................

Когда на небо взгляд кидаешь нервно,
Сощурив изумлённые глаза,
Теченье жизни ощущаешь мерной,
Не чувствуешь сомненья или зла.

Когда ты в дол опустишь свои взоры, -
Земля скользит змеёю из-под ног, -
Не видишь жизни бренности просторы,
Тот мир, что так прекрасен и жесток.

Уходит в день ночи очарованье,
Страшат заботы, хлопоты – дела.
В тон простодушью лезет обаяние.
Во рту железа привкус – удила.

Не властен над очами горизонт,
Жизнь утопает в мерности  часов.