Четырнадцать строчек

     Ты же тогда спать совсем не могла. Он мирно посапывал, раскидавшись по кровати, а у тебя лишь случались провалы в несколько минут, когда обессилевший организм отказывался бодрствовать. Наверное, всё дело было в крайне добросовестных работниках ЖКХ, исправно следивших за ночным освещением за вашим окном. А может, просто было жаль времени на сон. Тебе жаль было. Как будто заранее знала, что - не навсегда, даже не надолго. Просыпалась, а точнее, выныривала из забытья, навязанного бунтующим организмом: "Завтра вставать! Потом ехать! Идиотка!".
     А ты упрямо таращила глаза в полутьме. И постоянно касалась - осторожно, чтобы не разбудить. Касалась плеча, волос, обнимала облаком. Сердце колотилось так, что впору было опасаться тахикардии. Вставала, шла к окну - отдышаться, горло перехватывало от любви. А он спал.
     И ты, привыкшая делиться всем и рассказывать обо всем - молчала об этих своих ночных бдениях. Молчала. Боялась. Боялась молча.  После ты долго вспоминала эти бессонные ночи наедине с самой собой, и гадала - знал он или не знал. Нет, не знал, наверное. Ты с тех пор просыпаешься в тот самый час Быка, и не можешь уснуть без глотка свежего воздуха.
     Потом всё кончилось - быстро, как всё хорошее: командировка, аппендицит, перитонит, операция, остановка сердца. Твоё тоже остановилось. Пропустило удар, всего один, так что ты не успела испугаться. Зато успела понять - за полминуты до звонка, раздававшегося короткими трелями: междугородний. Ты тогда не взяла трубку. Смотрела застывшим взглядом на разрывающийся телефон. И плакала.