я не знаю, как с любимыми прощаются
обнимаются ли, лобызаются,
кидаются ли на шею или чертыхаются, что не лестно.
сколько нужно сентиментальности,
сколько пафосности по шкале уместно?
(я всегда завышаю дико)
или обменяться дежурными фразами типа:
до скорого! не скучай…
а взгляд, брошенный невзначай,
заклеймится, вздуется как наркоманская вена.
этот взгляд станет рефреном
тягостного периода ожидания.
чувствоизгнание - та еще подноготная пытка.
голубоглазые видимо карма или моя ошибка.
только не лечится, не исправляется.
я не знаю в каком похмелье, бреду и истоме
они потом просыпаются, нервно крестятся.
видимо, как под лед проваливаются
в эту глубокомысленную кому.
и как взваливают на гильотину
свою скорбь неподъемную, другим незнакомую.
они даже на помнят, как руки - лебединые шеи -
шипами пронзают бока.
как слова убивают пол жизни - она им не дорога.
и как трижды до первого петуха отрекаются.
и ты ведь Петр, смотри, туда же!
затянуть потуже, затвердеть как скала,
когда поплывет, закружится,
зазвенят как Рахманиновские колокола
его чеканистые шаги.
что-то щелкнет внутри.
стопудовым свинцом опуститься.
и ты как есть: свободница или узница
рухнешь наземь и тупо высидишь так часа три,
как пятнистое мясо в стойле…
как поминать их -за здравие, за упокой ли?
мертвый он или живой, если охладел?
и хватит ли в крови антител,
чтобы не поддаться этой заманчивой провокации - пореветь.
я не знаю, как дальше живется…
как влюбляется в стать и в снедь.
только любимые не забываются:
этой памяти не умереть.
у любви очень пышная коронация
и как правило скудные похороны.
кремировать, чтобы долго не мучиться.
после нашей реинкарнации
может, в следующей все получится.
хотя, нет… я и так задолжала там девять жизней.
выбери себе погрудастей, душой железней.
медленнотелую , мягкую, чтобы безопасней
было падать в любые омуты.
хотя вряд ли вас туда занесет…
меня уже ничего не спасет:
молиться и слезно каяться.
я не знаю, как он уйдет...
как с душою своей прощаются?
Свидетельство о публикации №116082404460