спас-на-крови, но никого не спас

Спас-на-Крови, но никого не спас!


P. S. Многим известны очень жёсткие строки Сергея Кизякова: "Мне кажется, что превращение бывшего Christentum в Вечную Пустыню Насекомых, в карстовые пустоты бытия - дело уже нескольких десятилетий, может, двух-трёх, и с Европой всё станет ясно, как почти всё ясно сегодня с Америкой. Один большой Макдональдс, вокруг которого шумят поливиниловые голливудские черти - итог 2000 лет европейской культуры. Две тысячи лет на "фу-фу"… Бессмысленная борьба тысяч и тысяч людей непонятно за какие идеалы, чтобы итогом великой цивилизации стал человек-курица, человек крыса, пелевинский "oranus", упрощённый до самого фундамента, до биологического каркаса, до сплетения кишок и нервов, угрюмый производитель кала…".
Меня один вопрос достаточно давно занимает: "Способны ли русские хотя бы отсрочить превращение Земли в Вечную Пустыню Насекомых?".

_______________________________Елена Андреева



Как я себя терплю?
Словно бы у штурвала
Путь держу кораблю.

Как я себя гублю?
Если себя люблю,
Если мне горя мало.

Как я себя теряю?
Словно бы ось земную
Медленно исправляю,

Чтобы прямо вела!
Ведь тогда Прометея  (в печень его целуя)
Горная  та скала  мне покажется годной...

И от земли свободной
(что вращалась вокруг),
Словно полярный круг (северное сияние).

Жажду того, мой друг,
Что однажды свидание
Всё прояснит мне вдруг.

Этого не происходит (даже близко не ходит).
Ибо себя терплю (словно бы у штурвала):
Вечно мне горя мало (путь держу кораблю).









Я в смысл словес добавлю твёрдый знакЪ.
И в смысл небес добавлю мягкий знакЬ.
Я был как злак, одним из колосков.
Одним из тех висков, где бьётся пульс.

И знаково (вот так) перенесётся:

Как будто все виски' и колоски -
Бок о бок! И становятся близки:
Как Бог о Бога оперши'сь виском
И прорастая тесным колоском.

А сквозь поля потянутся дороги.

Мои поля, и в них есть мягкий знакЬ.
Моя земля, и в ней есть твёрдый знакЪ.
Иду и различаю знаки,
И сам порою знаком помечаю

Версту дорожную, простую красоту.

Тверда она со мной или мягка?
Добыта как небесная руда
Иль как небесная гряда легка?
Я знаки приручил не навсегда.

Я истине не раздаю личин.

















P. S. Люди выглядят красивыми только среди людей. Это человек человеку кажется красивым. А больше никто на свете не замечает красоты человека… Природа не замечает красивых людей… Между тем природа весьма замечает доброту человека… Не только животные, но даже растения и иные создания ощущают по-своему доброту человека. Но так же, как замечает доброту доброго человека, природа замечает и зло злого человека. Многочисленные подтверждения этого можно привести из жизни святых людей и жизни злобных людей. Точно так же мир духов не замечает красоты человека, а замечает его доброту или злобность, то есть его внутреннюю красоту или безобразность.
                Святитель Николай Сербский




Нельзя делать то, что нельзя.
Что покажется, лебезя
Перед собственным интересом.
Что подкатится мелким бесом

Из-под совести и железа,
От прогресса и от регресса ожидающих только правды.

Нельзя делать то, что нельзя.
Если можно, тогда меня
Утолением любой жажды
(называя её любовь)

Очень просто можно использовать…
Не единожды в свете дня,

А всегдажды при свете ночи:
На востоке или на юге,
На погосте и в воскресении,
И в бездарности либо гении -

Словно ****ь какую любя,
Наблевать в смущенные очи!

Вспоминаю, как я однажды,
Покрививши страной, был вынужден
Очень долго себя исправлять...
Точно так же и сам с собой!

Оттого не кривлю душой,
Что кривой души не терплю.












И вновь не остаётся ничего,
Помимо твоего и моего
Такого ощущения покоя
На берегу полуденной реки,

Что в свете дня нам не видать ни зги.

А почему покой у нас с тобой
Один на двух? А потому что дух
Нисходит, когда собраны - во имя
(как имя, что даётся при рождении)!

И редко постигается одними.

Должно' заметиться, как имя дышится
(вольно' ли, бо'льно ли?) со стороны!
Я словно ветер в этом чистом поле,
И от меня пространствие колышется.

И странно мне от боли, что грядёт

И мнит себе, что свет во мне убьёт:
Такой покой у нас, что мы вольны!
Стройны сейчас, и кривизны ни зги,
Ни капли тьмы... На берегу реки

Полуденной мы сами глубоки.























Как просто человека испугать.
Совсем как гладь воды: малейший ветер,
И гладь отступит от земли на пядь…
Конечно, не оставивши труды,

Но отложивши бездну до звезды.

Как просто человека напугать.
Конечно, человек преодолеет
Любой испуг. Но что даётся - вдруг,
Он обрести нисколько не сумеет,

Поскольку отступает на испуг.

Я знаю, что блаженство естества,
Возможное не только божеству,
Но даже зверю, не для человека.
Я верю, что нисколько не калекой,

Но исцелённым станет человек

Когда-нибудь.
А ты ко мне на грудь
Приходишь, не испуг переступив,
А просто потому, что мир красив!

Но и не вдруг, а просто как-нибудь.











p. s. Если мы должны превосходить фарисеев, то тем более - неверных. Если же и в том случае, когда мы не превзойдем по жизни иудеев, для нас заключено Царство Небесное, то как сподобимся достигнуть его, когда окажемся хуже и язычников?
                Иоанн Златоуст









В версификациях реальности нет смысла.
Есть только коромысло на плече.
А я пылинка в солнечном луче.
На коромысле ведра, в ведрах льдинка.

И весь вопрос: какое изберёт
Из вёдер, чтобы сделать ледоход?
И весь ответ: в какое упадёт
Пылинкой в моём солнечном луче?

А я пою, что на твоём плече
Мне просто, ибо я тебя люблю.
Ведь ты несёшь меня за эти вёрсты,
С погоста на погост перенося,

Чтобы живой водой полить могилы
(вот жизнь идей!). А я среди людей
Не чувствую своей великой силы,
Реальности свои произнося.

Не столь уж много бед! Один вопрос,
Один ответ:
Что в мире бред?
И что в нём устроя'ть?

Есть стройный свет
И золото волос…
Мне с ними устоять супротив смерти.
И мне её обнять, свои принявши тверди.






















Открытое окно.
Разбитые скрижали.
Убитые солдаты, что держали
Двенадцатой заставы пограничье.

Не этим начинается величие,
А начинается задолго до.
Задолго до начальной ноты гаммы:
С учителя, который теперь самый

Первейший в нашем будущем пророк.
Скрижали вновь собрать - его урок.
А мёртвых воскрешать, конечно, невозможно
По одному, пока я не пойму,

Что смерти вовсе нет!
Поскольку всё есть свет.
Не для неё распахнуто окно.
А до неё распаханы поля.

Ведь в настоящем я уже давно.
А будущее - словно тополя,
С которых пух...
И вот повсюду дух.

Учитель научает потому,
Что будущего нет по одному!
Лишь вместе есть определения далей
И близей, и других скрижалей.













P. S. Знаете, есть такая замечательная пословица - если в твоем сердце живет Христос, не забудь сообщить об этом своему лицу.
                Священник Игорь Фомин




Ехал шах.
Но не шахматный шах,
А реальный, вполне беспощадный.
Чуть поодаль визирь кровожадный.

Следом шли остальные фигуры,
В партитуре своей выступая,
Словно клавишами гробов.
Ехал шах.

А народ из оков,
Как из окон, клубился поодаль,
На коленях едва не молился
На проезд…

А окрест тополя
(то есть пальмы)
И множество мест,
Где земля приземлённей земли.

Ехал шах.
Видит: Дервиш - в пыли
И не падает ниц
В этот прах!

Но сидит,
Не на шаха глядит,
А как будто в дали
Знает вид,

Что важней всего праха.
Шах подъехал,
Как можно нежней,
Словно бы подаривши рубаху,

Вопросил:
Что не подаешь ниц?
Видишь, пали из самых высоких верзил,
Ведь никто здесь не выше меня?

И тогда среди белого дня
Прозвучало простое:
- Я боюсь одного, -
Отвечал ему нищий мудрец.

- Из всего,
Что я знаю святого,
Я и есть этот самый никто!
Но во мне - ничего.

Это значит, нашли мы начало всему
И нашли
Свой конец.
На что шах промолчал,

Ибо понял,
Что молвил мудрец.
И при этом
Не стал он казнить наглеца:

Ничего он не мог,
Своего не теряя лица!
А теряя лицо,
Он и сам становился никем -

Но не тем,
Кому равен мудрец!
Это древняя притча,
Для равных сердец.




****





Я и есть тот самый никто.
Я снимаю мир как пальто.
Ибо просто лето пришло.
Либо просто мне повезло.

Я к себе добавлю себя.
А из мира себя убавлю.
Это всё мне напомнит цаплю,
Что лягушку взяв из болота,

Обучает её полёту
Через горло как сквозь жерло'!
Каплю вод превратив в ядро,
До желудка её полёт.

Мне в таком мироздании жутко
Было бы. Целый день ходьбы
Отделяет меня от смысла:
Отчего вдруг цветёт сирень?

Отчего моя мысль борьбы
Без борьбы ходить не умеет?
Тогда я становлюсь никем,
И во мне моё всё сильнеет

И летает, и сиренеет!

Я и есть тот самый никто,
И ничто меня не одолеет.





****





Либо женщину обожествлять,
Либо с ней расставаться.
Ибо её потреблять
Или ей позволять

Плотно  собой питаться -
Есть в этом что-то животное.

Что до её любви
Или моей любви:
Где-то в моей крови,
Где-то в моём сердце

Столкнулись два малых тельца,
Мглистых и кровяных!

Словно двое больных
Принялись исцелять.
То есть обожествлять,
А не просто питать

(словно рождённый ползать
Где-то в дебрях желудка

Мнит о себе летать).
Жутко в таком мироздании.
Но мы божьи создания.
Ибо в живом сознании буду я повторяться:

Либо женщину обожествлять,
Либо с ней расставаться.




****



Обычный вид:
Сбежало молоко.
С плиты оно сбежало так легко,
Пустило по ветру нелёгкие труды

Простого кипячения себя.
Но жизнь свою ничуть не упростило,
Скорей, закончило.
Я поступил мудрей:

Я просто вспомнил запах молока.,
С плиты сбежавшего ничуть не далеко…
Я видел каждого, кто любит молоко,
И кто его, кипящее, пригубит

И губы обожжёт, чтоб влагу остудить
(а не судить за миг до убегания).
И это очень схоже с умиранием:
Когда моё пространствие лежит,

И каждое прикосновение лжёт!
Ведь предо мною окоём блажит
(и в каждом оке воздух возникает).
Так в белом молоке весь белый свет

Мгновенно и мучительно вскипает,
Как паруса морей (ничуть я не мудрей,
Я просто вспомнил запах молока).
Я к свету приступил издалека.













Когда похолодало в воскресенье
И стало ветрено, и рассветало
Всё так же в пять или чуть-чуть пораньше,
Во мне природа продолжала ждать,

Что холод сам собой уйдёт из лета.
Поскольку был июнь, и страны света
К теплу клонились, уходя зимы
Всё далее… Мы ждали, ждали, ждали!

Но стало холодно и даже ледяно',
Когда похолодало в воскресенье.
Никто не собирал скрижали...
Казалось бы, разбитые давно,

Давно собрать должно'.
Добро и зло
Расставить как меда по сотам.
Но вот никто не погружал весло

В студёность наступившей Леты,
Когда похолодало в воскресенье.
И что теперь?
Ты жаждешь от меня,

Что я произнесу спасение?
Что дверь открою, где всегда тепло?
Всё, милый, сам.
Твои добро и зло.














P. S. Просто продолжайте идти.

                Конфуций







Сомнения - со мной.
Стеной вокруг огромные волнения.

Стенания, что весь небесный круг
Только в моих очах и на моих плечах.

Только в моих печах моё тепло.
Только в моих очах добро и зло

Разделены.
А в прочих не годны.

Сомнения со мной.
Вокруг меня одни лишь удаления

И умаления маленького я.
Мой мир не вызывает умиления

Лишь потому, что попросту он мой!
Я был везде. Домой пришёл не попусту.


























Сегодня отдых (от-дыхание).
Сегодня отдохну от умирания.
И даже возражения ему
(обычные суму или тюрьму)

В своё я от-дыхание не возьму.

А буду попросту смотреть на дождь
(как ты ко мне меж капель не придёшь,
Не утрудишь, чтоб жить ради тебя).
Сегодня отдых. День проходит попусту,

Как будто он на Чёртовом мосту.

И я преодолею пустоту
Ради чего-то большего, чем я.
Ради чего-то большего, чем ты.
Ради чего-то много больше горшего,

Чем медленно распаду возражать.

Я не могу ни жить, ни умирать,
Душой не поделившись непременно.
И я противоречу всей вселенной,
Её не соглашаясь предавать.

Сегодня отдых. Завтра всё опять.























Люблю ли я тебя?
Или себя гублю...
Слепля'я из любви подмену:
Свою необходимость прибавляя

И ослепляя истую любовь.

Такое оправдание корысти:
Что я тебя люблю...
И тем себя гублю!
Никто за мной нужду не будет чистить,

Но многие придут её справлять.

Такое бытие себе слепля'ть?
Или его придётся оскоплять,
Когда не возжелаешь оскотинить.
Не вынуждая этот мир покинуть,

Не можешь обещать свою любовь!

А я могу (я так себе солгу),
Иначе застывает кровь.




























Сегодня отдохну от мирозданий:
От возлаганий кирпичей надежды!
Скрипичных тех ключей
И доменных печей,

И прочего, что ослепляет вежды.

Займусь желанием быть.
Займусь любым знамением,
Что воспоёт простое бытие.
Лишит меня любого сожаления,

Оставив лишь дыхание моё.

Итак, я просто есть.
И это тоже много,
Избыточно, и нет отдохновений...
Хотя и сожалений уже нет.

Остались тьма и свет. Одни, без Бога.

Итак, я просто есть.
И это тоже много,
Поскольку есть достоинство и честь!
Ведь целостны: не потерять ни части

В иллюзиях, что можно отдохнуть.

Так перестань же лгать, лишь это в твоей власти,
И Бог тебя отыщет как-нибудь.









p. s. Бог сказал: "Бойся слез обиженного тобой человека, ведь он будет просить меня о помощи и Я помогу".










Другого счастья нет и для тебя.
Просторный этот свет давно наполнен:
Ты стал как властелин среди теснин!
Не вырваться, коли один

И стиснут в разговоре и во взоре.

Другого счастья нет.
Просторный свет
Предложит счастие совокупления
И радость понимания на мгновенье,

И хрупкой своей крови продолжение.

Другого ничего.
Из света твоего
Я выберу себе тот свет,
В котором даже этих счастий нет!

И стану я стесняться ещё больше.

И я не допущу себе в позоре
Существовать.
Не стану утверждать,
Что и в ничтожестве плодятся величины,

Которые не могут не страдать.

Есть у меня страда (существовать причина):
Я счастлив навсегда.





















Проспать на свете всё.
Проспать во сне летать.
Проспать и наяву.
Держаться на плаву

В реальности лишь тем,
Что нет её совсем
(реальности для тел, реальности живьём),
Что мы во сне умрём

И пробудимся, спя'…
Проспать на свете всё.
Но есть одна тропа (где мы друг другу снимся),
Как по полю с овсом...

А сеют ли его?
Теперь, когда искусство,
Сравнив добро и зло,
В синтетику ушло

(как с этим породнимся,
Не взявши ничего?).
Проспать на свете всё…
О как мне повезло

Родиться в той стране,
Дающей не солгать
В моей любой войне!
Словно родиться дважды:

Во сне и наяву.

Не утоляя жажды.
Я там и там живу.











До-ждит.
До-ждёт.
Так дождь идёт,
И мы его до-ждём, имея бледный вид.

Иябрь (то мой июнь) теперь до-ждит.

Он, как изюбрь,
Из пущи вышел, досягая  лун,
А ты не ждал!
И сразу ты, охотник, ростом мал,

Как блоков Гамаюн.

А дождь всё пуще!
Он лупит в сущее
(ведь здесь эпоха)!
Ты заохал сам:

-  Помилуй, Боже, мраморные души,

Что по лесам
Жить не хотят, а бродят по дворцам.
Однако здесь и там сейчас дождит.
На жизнь всегда имея общий вид,

Который вдруг ожил в моей вселенной,

Ничьих  обид не отогреть геенной,
Чтоб душу просушить у камелька!
А высушить чтоб эти облака,
Не хватит оханья.

Я не погоста жду,

А вырасту
И перейду к эпохе.
















Зачем я слаб? Во имя силы.
Я, как телёнок, ищу вымя,
Чтоб переполненная млечность
Мне подарила свою вечность.

Зачем я раб своей могилы?
Я словно бы её ребёнок,
Коль из утробы выхожу,
Её не именуя гробом.

Зачем мне всё, к чему я возревную?
Зачем мне ничего, от поцелуя
Иудина до сладостных соитий?
Которые лишь кажутся событием,

Но бытие не в них.
Ищу я забытья.
Когда в забытие уйду и я,
Никто из вас не следуйте за мной.

У каждого здесь жребий свой,
Вполне земной. И в нём ища замену
Небесной сути, не пугайтесь жути,
Поскольку понимайте её цену.













p. s. Что хотите - то просите у Бога. В конце скажите следующую молитву: «Господи, дай мне не только то, что я прошу, но и условия для того, чтобы это удержать и не потерять», - потому что много раз Бог нам угождает и посылает нам дары, а мы снова их теряем.
                Архимандрит Андрей (Конанос)


P. S. Беседа Винни-Пуха и Пятачка в лесу:
«Предположим, Пух, что дерево вдруг упадет, когда мы будем как раз под ним? - спросил Пятачок.
- Давай лучше предположим, что не упадет, - ответил Пух после некоторого размышления».

Моя мама умирала. Друг сказал мне: «У тебя будет вся жизнь, чтобы оплакивать ее, - не надо делать этого у нее на глазах».

                это только слова






Немного о любви людей:
И что её действительно немного,
И совершенства нет!
И нет блаженства.

И срока нет, когда перестаёт
Немногим быть. А так же для немногих
Быть вообще.
Немногим тот полёт покажется пологим

Стенанием о сорванном плюще,
Что на стену не влез.
Мой интерес,
Чтоб я не ждал чудес, но их дождался.

Немного о любви людей: я в ней скитался
И заблуждался в ней,
Что я не знаю срока,
Который в пересчёте дней.

Забота та пуста, но не убога,
Как свет среди теней.
Ничто не скрыто в нём.
Ничто не скрыто в ней.


















Что до любви людей: она ничто,
Коль не идёт на дно
И не берёт за руку!
Чтобы наверх,  но причиняя муку.

Что до любви людей: она не то,
Но и не это! Неопределима.
Словно в карете, пролетевшей мимо,
Промчалась  красота и поглядела...

Но и не так, как смотрят свысока
На ими опрокинутое тело
Нагие души.
Речь идёт о стуже,

Которая сегодня на века.
В которую впадаю как река.
И замерзаю,
Коли не лобзаю

Вполне иудово (ведь коли не замёрзну,
Сквозь пальцы утеку).
Ты на моём века была как чудо,
А век был грозен на своём веку.



























Немного от любви людей дошло до нас,
Какая-то минута или час.
А между ними вечность без любви.

Немного и людей произошло
От искренней любви. Добро и зло
Невелики, я знаю их конечность.

Всё остальное - лишь необходимость
Жизнь содержать, упорно продолжать
Любое бытие. Такая мнимость,

Что якобы живём, любовью именуя
Любой живот, любые поцелуи.
Ещё и потому мы не умрем,

Что словно и не жили. Еле-еле,
Как души в теле. О любви людей
Честнее измышляют соловьи.

Заглядываясь в эту синеву
Я жилы не порву.
Но я живу.









p. s. пора давать сдачи

Наших легкоатлетов на Олимпиаду уже не пустили. А остальные - что? Поедут, что ли, теперь? Этого я не пойму.
Хочу, чтобы наше руководство начало поддаваться на провокации. А то мы как-то сначала не поддаемся, а потом хлоп - минус двадцать семь миллионов.

Ольга Туханина








Надо давать сдачи.
Хотелось бы жить иначе.
И даже щёку подставить.
И даже руку направить

Бьющего чужака!
Чтоб бил по моим грехам,
А не по моим века'м
И не по моим основам

(что было в начале Слово,
И только потом грех).
Я с потом и кровью понял,
Что душу свою поднял

И положил за всех
Други своя и чужие.
И могу за Россию
Не от всей её силы

Дать немножечко сдачи!
То есть отдать иначе и немного слегка,
А не полною мерой.
Нам не воспитать чужака,

Но прекрасным примером
Можно его явить!
Шлепнув слегка по попе
Хитрому недотёпе.






















Долгое эхо долга
Раскатывалось и рокотало
О том, что упёрлись в Волгу
Лопатками и душой.

Долгое эхо долга
Долг исполнять мешало:
Словно бы разрешало
Нам ещё раз отступить...

И лишь потом победить.
Раз этот мир - большой,
Можно чуть-чуть отдать, можно его делить!
Я не желаю знать

Прошлых своих достоинств,
Прошлых своих предательств,
Прошлых своих незнаний...
Ты уже сам решай,

В чём состоит твой долг
Нынешний и грядущий
Всех твоих осознаний (коли ты настоящий).
Но никаких отступлений больше не совершай,

Сразу давай сдачи.

Ныне везде Волга,
Долгое эхо долга.














P. S. - Тебе чай или кофе?
- Море.

                Ринат Валиуллин " Безумие "






Раб не свободы хочет.
Хочет владеть рабами
(словно бы гроб - гробами).
Сам я, конечно, слаб.

Капля, что камень точит,
Больше точить не хочет.
Хочет свой ум вострить,
Словно бы клюв у цапли.

Чтобы парить над бездной,
Выхватив бесполезно
Даже не лягушонка -
Некие пятна сажи,

Что на солнечном диске!
Тьма этих истин низких
Жизненна для раба.
Сам я, конечно, слаб.

Слабость - моя судьба.
Сам я, конечно, раб.
Но не могу гроба
В истины превращать

(рабство моё посчитать не как лютый позор).
Буду камень точить,
Дух устремив во взор,
Сделав его как пламень.











P. S. У входа в Эрмитаж во времена Екатерины II на специальном щите появилась такая надпись: «Хозяйка здешних мест не терпит принужденья».








Красивая женщина смысла
Просто иметь не может.
А только память кожи
И трепетание сердца.

Красивая женщина кисло
Смотрит на коромысло,
Если вёдра пусты.
Я человек Воды

И стою у колодца.
То ли Вода прольётся,
Чтобы её черпать.
То ли лишь разобьётся,

Как ледяной хрусталь.
Смысла мне не достать,
Только лишь подле быть…
Или же жить подло,

Без её красоты.
В чём же мой интерес?
Я человек Воды
И о простом знаю:

Призван поить сады.
Сам красоты добыть,
Не ожидая ада,
Не ожидая рая.



















И обладание не даст
Ни настоящих обладаний,
Ни настоящих ожиданий...
И всё же всех иных велений

Сильнее тяга к красоте!

Меж ней и мною Чёртов  мост.
Едва не досягая звёзд,
Вот я стою на высоте...
Но обладание  не даст

Ни окончательной победы,

Ни даже искренней беседе
Меж ней и мной не проистечь.
Ведь обладание не даст
Того, что обещает речь,

Которая почти летает

И переходит  Чёртов мост.
Но я не досягаю звёзд,
А своей цели объявляю,
Зачем же я ей обладаю!

И что ничем не обладаю,

Когда я обладаю всем,
И не решу ничьих проблем.





















Печаль моя суха (как завершение драмы).
Я на слуху (как почерк телеграммы).

И на верха (как будто самый-самый),
Родную слыша речь, себя готов обречь.

Печаль моя черства (как зёрнышко синичье).
Я говорю слова (почти по птичьи).

Мы начинаемся, когда величия
Давно уж нет (и даже след невнятен).

Как оттепель в садах - косноязычие,
Слепая простота согретых пятен

Ещё влажна (и лишь печаль суха).
И родина важна - её беречь

Я начинаю с возрождения речи.
Печаль моя суха, ведь слабость человечью

Как камень перестал кровоточить,
Родную речь вернув на пьедестал.









p. s. Igor Skif
10 ч Санкт-Петербург
Кстати, я еще жыф. Так закаляется сталь.
Или, если угодно: Per aspera ad astra
Или, если уж вы совсем эстет - подслушанное где-то в сети:
Проснулся, выхожу на кухню, на столе записка: "Котлеты в холодильнике, смысл жизни - в служении гуманистическим идеалам Человечества. Твоя Катя"









У вещей есть души, а тела
У вещей становятся вещами,
Если на душе такая мгла,
Что не освети'тся ни угла.

У вещей есть души, а тела
Вещими не стали овощами
(что корнями прорастают в вещность,
А ботвою обнимают вечность).

Так я понимаю человечность,
Что порой её не принимаю.
И почти о ней не сожалею,
Коль она сейчас ко мне на шею

В виде мёртвого узла петли!
А вот если с нею мы могли
Совершить всё то, что не могли,
Но преодолели «не могу»…

Словно вольтову мою дугу
Я её достану из угла.
И себе позволю осветить
Даже жуть ночную, если путь

Сквозь неё пройдёт хоть как-нибудь.

























Простого человеческого счастья
Уже не будет, ежели напасти
Не будет тоже. Женщина на ложе -
Как будто моя истина на лжи.

Простого человеческого счастья
Уже не будет, ежели от части
Себе не возжелаю целиком,
Чтоб воплотились злые миражи.

Как будто моя истина, тайком
Ко мне пришедшая, нашедшая меня
Во свете ночи, стала светом дня...
Не разбудив уснувшего меня!

И только лишь набат готов будить.
Как будто моя истина вредить
Способна счастью некоей напастью.

По краю моя истина придёт -
Не так, как враг однажды нападёт!
И всё-таки, и всё-таки... Не знаю.




















P. S. Или крест сними, или штаны надень.

                детская дразнилка








Привычка к счастливым мыслям -
Единственное на свете,
Что держит нас во свету
На Чёртовом том мосту.

А мнится, что держит бездна,
Когда под ногой - ничто.

Привычка к счастливым мыслям
Настолько же мне болезненна,
Насколько и прихотлива:
Не хочешь ли похотливо?

Или шалишь шкодливо.
Или живёшь как мышь.

Привычка к счастливым мыслям
Это всё отрицает.
Где-то во мне мерцает
Взорванный Чёртов мост.

Я перечислю числа,
Не досчитавшись звёзд.

И сча'стливо их дочислю,
Восполнивши недостачу
Зёрнышком для синички,
К мыслям моим привычкой.




















Для отдыха прекрасное дано
Мгновение. Потом придёт эпоха
Сомнения.
Потом грядут борения:

В европы прорубание окна
И даже ослепление циклопа!
Потом того циклопа исцеление.
Мой Одиссей! Зачем с моим Петром

(не императором который, но апостолом)
Сначала разрушаешь дом,
Потом его успешно созидаешь?
На это, мой апостол, отвечаешь:

-  Для отдыха прекрасное дано
Мгновение! И всякий задаётся,
Чтобы успеть потешить самомнение.

А вечен ты, когда мгновений нет
Для отдыха… Я слушал этот бред,
Оставшись человечен как эпоха.



























_________________________надо давать сдачи

Оставшись человечен как эпоха,
Не сделаю ни выдоха, ни вдоха
Я без того, чтоб сдачи не отдать
Тому, кто понимает всё иначе!

Тому, кто отнимает благодать.

Я притчу о второй щеке пойму
Так: что моя щека не сокрушима!
Я не герой и мягче пилигрима
И мытаря (поскольку я доверчив:

До веры жив!), и от ударов плачу

(поскольку человечен как эпоха).
Но - как эпоха понимаю сдачу!
Меня ударив, остаются живы,
Но - без души моей, а только со своей.

А чья душа окажется сильней,

Заранее известно: без моей
Обречены приливы и отливы,
И прочие прекрасные порывы!
И даже безрасчётный соловей

Бездушен станет и меня не ранит.









p. s. Когда сердце не имеет Христа, тогда оно имеет место для денег имений и людей.
                cтарец Амфилохий с о.Патмос












Приливы и отливы справедливости
(сначала геноцид, потом красивости):
Сначала все печали на пути,
А после утешения во плоти.

Меня терзают смутные сомнения.

На море ветер искренне попутный
(обычно человеческое горе
Лишь утешается немногим счастьем...
Потом его борения продолжаются!).

И всё-таки мои сомнения смутны.

Никто ещё не спрашивал открыто:
А есть ли справедливость после геноцида?
Или всегда - очередная лживость?
И словно бы на долгие года

Красивая продолжится страда.

Продолжится и славно изолжётся.
Страданье надо мною рассмеётся.
И лишь душа на смутном берегу
Смогла очередное «не могу»

Преодолеть. И так же будет впредь.




















Непрочный мир
Не то чтобы порочен
Хотя бы тем, что истово не вечен…
А тем, что рядом этот мир заочный.

Непрочный мир.
Мир разложения тел
И прочих мимолетных оболочек
Для вечного искусства. А затем

Уничтожение вечности искусства!
Оно нам говорит: любовь не лжёт,
И юность не уйдёт…
Потом горит искусство.

Непрочный мир!
Во мне он будит чувство,
Что он не столь уж важен.
Будь отважен,

И с честью перейдёшь в заочный мир…

На деле всё не столь уж очевидно!
Я с вечной вестью в столь непрочном теле:
Душа как сталь, а оболочкой жир.

























Всё внешнее - шнуровка, окантовка,
А вешнее - внутри (как в упаковке),
Совсем не так, как в море корабли:
Там вещное - вблизи,

А вещее в дали.

По горизонту взглядом не скользи,
Как по тарелке вишен (я неслышен,
Неощутим), ведь горизонт не внешен,
А словно бы над бездною подвешен...

И я сейчас подвешен вместе с ним!

Всё вешнее (как будто пилигрим,
Ещё не здесь, а вот Иерусалим
Уже достигнут) внешнему сродни
Бывает, коль они договорятся

Безмолвно (а такое может статься

Бескровно, но вполне кровосмешенно).
И я люблю тебя несовершенно,
Зато - умалишенно (слишком вешне)
И с радостью пожертвую умишком,

Коль я умён неистерпимо внешне.













p. s. Вы будете продолжать прощать того, кого любите, пока не возненавидите его.









Непоправимо пошло то, что пошло
Непоправимо, ибо слишком про'шло.
И невозможно даже уничтожить
Всё то, что совесть нестерпимо гложет.

Всё остальное заново на свете.

По своему пошлы на этом свете
И я, и ты, и гений красоты,
И даже та невинность, с коей дети
От нас с тобою завидно отличны.

И это тоже заново на свете.

Не принимая то, что неприлично,
Я исправляю то, что непривычно,
И делаю приличным, как песок
Сквозь пальцы…

И сквозь горло голосок!

Вот и выходит, мы с тобой скитальцы
В непоправимой пошлости сознания.
И всё-таки особые создания
Сотворены из этой прошлой глины…

И им невыносимо то, что пошло.
























_____________________________Ad marginem

Сквозь горло голосок (какой кузнец потребен,
Чтоб горло подковать -
За пядью пядь! -
У волка, дабы выманил козлят?).

Сквозь почву колосок (какой потребен пахарь,
Чтоб кровлю почвы вскрыл своей любовью
И тот венец воздвиг
За один миг?).

Ещё песок сквозь пальцы (мир песочных
Часов вполне ведь на засов,
Казалось бы, закрыт…
А ты увидь! Поскольку дивен вид).

Я так живу (короткие слова,
А между - в скобках - бездны естества.
И в сносках под...
А так же в сносках сбоку...

И в сносках над...).
Я не творю эпоху,
Где рай и ад.
Я лишь бросаю взгляд.


























А где-то птичий рай (поди узнай,
Им каково в раю?): я на краю
Того, чтобы перелетать  по птичьи!
Величие по птичии сплетать.

А где-то птичий ад (но человечий взгляд
Лишь изредка встречает трупы птиц,
С дерев опавших...): я встречаю знавших,
Что им придёт черёд опасть с дерев,

Лишь изредка!
Я ощущаю гнев -
Такой же, как река (что берега проест)!
Мой перелёт с насеста на насест

Меня гнетёт.
Я жив наоборот.
Я перевёрнут, словно некроло'г:
На обороте чистый  лист продрог!

Какой-то лист с дерев.
И в том сокрылся гнев,
Что заново писать мой некроло'г
Я не спешу (как заново родился).
















P. S. Наверное, все слышали, что после аварии на АЭС в Чернобыле тяжелую радиоактивную воду из-под реактора откачали пожарные, и об этом героическом поступке стало известно самым широким слоям общественности.
     Но мало кто знает, что прежде, чем воду откачать, ее нужно было слить из прочного бетонного бокса, в котором она находилась. А как это сделать? Ведь выпускные люки находились под толстым слоем радиоактивной воды.
       Три человека,, которых позже назвали «чернобыльскими дайверами» - Валерий Безпалов, Алексей Ананенко и Борис Баранов, вызвались нырнуть под воду со смертельной дозой радиации, чтобы найти и открыть предохранительные клапаны. Они предотвратили ещё одну катастрофу и скончались через считанные дни.



Дождит.
Дожить до той поры
Живой игры, когда дождь прекратится.
И прекратятся эти топоры

И плахи.
Плачет дождь.
И я, родившийся в своей рубахе,
Не верю здесь просторному рубаке!

И я здесь не палач.
Ведь я живу иначе.
И дождь ина'ков - иноку под стать:
Душой предположит перелетать.

Итак, дождит.
Казалось, добрый знак,
Что Лета порассыпалась дождём:
Не доживём, так просто перейдём,

Как механизм.
Такая эта жизнь,
Что жизни в ней на грош.
Всё остальное ложь

О том, что ты без лжи не проживёшь,
Но между капель скатишься на лыжах -
Не оскотившись!
Даже просветившись.

Дождит.
Дожить.
Душа лежит отважно,
Как влажная земля, неистребимо важной.










________________реквием по мёртвым любовникам

Разумная достаточность.
Душевная избыточность.
Сложение напевное,
Как при богослужении.

Сначала год пройдёт.
Потом из рода в род
Я не добавлю лжи.
Я лишь любовь прославлю

Мужей и жён достойных,
Но ны'нее покойных.
А взяв ещё ныне'е,
Скажу, что смерть стройнее

Их сделала, чем жизни!
Убрала всю корысти
И похоть из соитий…
Оставив свет событий в совместном бытии.

Я славлю мироздание,
В котором умирание
Так жаждет воскресения,
Что плоскости свои

Способна сделать небом.

Была любовь загробна.
Но я её подробней,
Чем эта небыль, сделал…
И вот я сам теперь

Распахиваю дверь и жду любви подобной.
















Благо даря'...
И всё - благодаря
Тому, что мог отдать немного блага!
Но не от Бога - от своей отваги.

Сначала пядь даря'.
Потом другую пядь.
Себе оставив душу не нагую,
Но в плоть одету не богатыря -

А худ и строен лишь!
Как тот камыш,
Который над своей водой спокоен,
Поскольку и любой беды достоин:

Не выстоять, так снова отрасти!
Благодаря'
Тому, что часть пути
Подарена за далью даль,

Я положил тебя на сердце как печаль:
Благодаря как душу ноября,
Что лето отдано...
А зимы будут пройдены.












p. s. Человек должен максимально раскрыть свои способности. талантливый огранщик алмазов, превратившись в пекаря, пусть и занимается достойным и полезным делом, но занятие это для него - грех!
________________________________________________________А-йом ойм











Всё прекрасно в этом лучшем из миров.
Безвозмездно мне протянут из даров

Мост над бездной, драгоценный дар.
Я его приветствовал болезненно.

Я его приветствовал скабрезно.
Я его приветствовал любезно.

Ничего вокруг не изменив,
Кроме восприятия своего.

Всё прекрасно в лучшем из миров.
Всё ужасно в худшем из миров.

Или посреди, где всё напрасно,
Я ему распахивал объятия.

Никакие бездны не объяв,
Ибо душу в них не потеряв.































Никакие свершения не быстры.
Ни лукавства, ни силы, ни другие корысти

Не ускорят рождения Сына у Девы
И падения яблока с древа

Прямо Еве в ладонь.
Лишь сложение напева

Из гармонии прямо в гармонь
(из комедии в драму,

Из трагедии в фарс
И из профиля прямо в анфас)

Утешают мгновения...
Бесконечность мою приближают.

Но ничьих не ускорят свершений.
Мой удел - это люди моего поколения.



























Без света (от сторон его от всех)
На свете свет не отодвинет  тьму.
Без пламени (от всех его племён)
На свете свет даже зажжён не будет.

Такой вот смех и грех.
Такие люди.
В них свет и смех от корня одного,
Но святы и'наче. Для Бога самого

Здесь нет различий.
Я же никому
Не присужу отдельного величия...
Поскольку за суждения наказан!

Без света свет не может быть обязан,
Но всё же осветит сам по себе
И родинку, что на губе,
И каждую отдельную губу...

Но кто увидит свет в любом гробу,
Того не знаю я!
Ибо себя не знаю:
Не мог быть на краю, не осветивши края.



















P. S. При чтении Евангелия не ищи наслаждения, не ищи восторгов, не ищи блестящих мыслей: ищи увидеть непогрешительно святую Истину.
                святитель Игнатий Брянчанинов





Не мог быть на краю, не осветивши края.
Не мог быть на крови, не ощутив любви.
Я пыль любых дорог.
Я только слог из слова.

Мой пыл смешон, но он моя основа.
Ведь равнодушие моё равно удушию.

И вот стою у Спаса-на-Крови.
Любовь, убитую подобием любви,
Я вижу каменной и перевитою…
И здесь я чувствую себя калиткою

В заборе деревенском, окружившем!
Высоты и граниты примирившем

С низинами моими.
Я как имя:
Могу быть назван, а могу - навязан.
Я просто быть обязан, чтоб - не быть

Сосчитанным то бедным, то богатым,
Как место пусто (ибо место свято).




























Свет сквозь листву, принесший синеву
Совместно с зеленью листвы:
Какие вы,
Цвета мои, болезненно отвесны!

Не смог сказать: божественны... Но - лгу!
Я - не могу! Я лягу на поля,
Как та земля:
О пользе плодородия

Я изрекаю целые угодья…
Поскольку угождаю я себе.
Свет сквозь листву меня сопровождает.
Свет сквозь листву как будто порождает

Заметки на полях
И сноски на весу...
Которыми я тайну привнесу,
Добавив к фитилю немного воска!

Почувствовав не страх, но трепет:
Как будто, изрекая лепет,
Я вылеплю из глыб истолкований
Особенные глуби мирозданий.

























Река -
Реку,
Что на моём веку.

Рука -
Врагу,
Что на моём веку.

А другу
И дороге -
Имя Бога.

Во веки
Человеки
Кратче века...

Река:
Реку,
Что имя человека -

Быть в плоскости течения реки
(быть может,
Коли в нём ни зги)!

А камень - в руку,
Или пламень - гложет?
Ни каплей ошибиться не моги.















P. S. "Я не трава" - тихо заметил цветок...








Никто не платит цену красоте.
Никто не приближается к мечте.
Зато я и зову себя: никто,
Что всё даётся даром, как ничто

В пустыне возле света и добра.

Никто желает обернуться некто?
Простые облака из серебра
Вдруг распадутся радугою спектра
Или прольются повсеместной Летой…

Я прохожу меж капельками света.

Зову я жизнь.
Ко мне приходит смерть.
Но не могу ни жить, ни умереть.
Вселенные меняя как пальто

За то я и зову себя: никто,

Что нет цены меня определить.
Поскольку всей вины не поместить.


























Недосчитался я в себе себя.
Считал в себе и много сочетал
Приходов и расходов, и погоды,
Что переменчива в своей природе.

Прибытка не нашёл, одни убытки.

Недосчитался я твоей улыбки -
Среди такого множества улыбок
Твоих же!
Этой - жизнь творишь.

А остальные - полное убожество.

Сиюминутность.
Мутность в глубине.
И камень, что на дне, недосягаем
Тебе и мне. Такая вот попутность,

Которую мы оба постигаем,

Лишь цели потеряв.
Я был не прав
Почти во всём.
И нет нигде пути,

Что прямо к дому, ибо здесь мой дом.







P. S. Быть русским - значит не только говорить по-русски. Но значит - воспринимать Россию сердцем, видеть её драгоценную самобытность и неповторимое своеобразие, понимать, что это своеобразие есть Дар Божий, данный русским людям, и в тоже время - указание Божие, имеющее оградить Россию от посягательств других народов и требовать для этого дара - свободы и самостоятельности на земле. Быть русским - значит верить в Россию, так как верили в неё все русские великие люди, все её гении и строители.
                Государь император Николай Александрович.










_________________________спорное, но неоспоримое

Любовь людей есть ложь, и эта ложь
(любовь людей) есть зло, но наименьшее.
Всё остальное - большее из зол.
Совсем как буриданов тот осёл:

Сама его заминка меж стогами
И есть та льдинка между берегами,
Что сокрушается меж прочих льдин!
Мне кажется, что я совсем один...

А я совсем один на самом деле!
Не девять душ египетских, что в теле,
А лишь одна.
Мне мнятся времена...

А нет времён.
И я в любовь влюблён...
А нет любви. Есть меньшее из зол.
И я как буриданов тот осёл:

Столь механичен!
Ибо единичен,
Как этот мир, который сокрушается...
Лишь в слабости моей он заблуждается.
























Мне мнятся времена.
И племена родня'тся.
Как свет в окне, который приближается
По мере приближения моего.

В нём мнится тишина.
И больше ничего,
Помимо тишины, я не услышу.
Поскольку я услышу только душу.

А вот увидеть душу не моги!
Мне мнятся времена.
Во временах ни зги.
И в племенах ни зги (такие выкрутасы!).

Другого я примера не найду.
Лишь только миг, когда стою у Спаса,
Который на Крови.
Я в качестве примера приведу

Любовь, убитую подобием любви:
Она видна.
А мнятся времена.
На деле же нисколько не разнятся.


















P. S. Сладость временная готовит человеку горесть вечную, если кто неразумно к ней пристращается.

                свт. Димитрий Ростовский










Зову я жизнь.
Ко мне приходит смерть,
Чтобы помочь держаться на плаву.

Зову я жизнь.
Но жизни я не знаю.
И потому я смерть не утруждаю,

Поскольку смерть не может умереть.
Зову я жизнь.
Ко мне приходит смерть.

Вот так я и живу,
Что на плаву держаться
Мне помогает смерть. На птичиих правах

Переживу я жизнь и смерть, и страх.
На птичьих на правах.
А не из праха в прах.


























Я состою из клеток (я так кроток).
Мы состоим из клеток  (мир так краток).
Мы в заточении -
И в этом заключение

Любой пространной речи о свободе.

Я в заточении: в своей природе
Я заперт по частям... Но стану целым
И заточусь об этот оселок!
И юным месяцем оборочусь,

Который над селом. И поделом,

Что кто-то не найдёт во мне свечу,
Чтоб осветить себя: собой свети!
А я скажу последнее прости...
И соберутся клетки к умиранию

(напоминаю: все придём  к земле).

А на селе под месяцем гулянье,
И у кого-то бес в его ребре.



























А у кого-то бес в его ребро.
А у кого-то птичие перо
Взамен ребра: они блудят полётом
И с высоты на низменность глядят.

Люблю я листопад.
Я словно бы стою
На самом на краю кленового листа:
С листа шагни - и встретит пустота.

И вот я в пустоту бросаю взгляд,
Как камень в воду.
Изменив природу,
Приклеюсь я к листу (на то он и кленов).

Болотные огни иных миров
Нисколько не маня'т.
Я крепок на листе,
Словно мазок Ребрандта на холсте.

А, словно бес к ребру,
Приклейся я к перу,
Уйди и растворись в высоком блуде…
Но мы с тобой не более чем люди!

И более чем люди.

Это - боль.
И это - Бог. И нет других ответов.





p. s. Ты много читал, а не понял главного - духовная жизнь начинается с познания себя и своих немощей, а не с суда над окружающим. Самые разрушительные грехи - это соблазн и осуждение. Вот и начни вниманием эти два греха изгонять из души и сердца.

                Архимандрит Иоанн (Крестьянкин)








_____________Человек должен максимально раскрыть свои способности. талантливый огранщик алмазов, превратившись в пекаря, пусть и занимается достойным и полезным делом, но занятие это для него - ойм


Я сделал глупость.
Хорошо - не гнусность.
Не только с телом,
Но - с его пределом.

Когда-то называлось прегрешением
Обычное себя ума лишение.

Но не того ума, который тело
Питает,
А который дело
Своё за горизонты продолжает.

И если ты огранивал алмазы,
Хлебопечение для тебя - зараза.

Честно', достойно
Отправляя в рот,
Хлебопечение в тебе алмаз сгрызёт!
Чтоб перестал ходить за грани неба.

Я сделал глупость (хоть на небе не был):
С хлебами смог расстаться (мне удастся).























Прошу прощения.
На деле же - прошение
Преподношу тому, кого прошу.

Вот, дескать, упущения  мои
Сегодня я меняю на твои
Сердечные такие разрешения.

Не вечность - это? То ли - хорошо?
И поменяю  ли свою увечность
На целостность искомого предмета?

Да, я ищу чего-то невесомого!
Того, что мне иллюзию полёта,
Которая щекочет мой живот,

Сменяет на забвенье живота
(из тяжести - забрание меня).
И это тоже торг. И так день от дня.

Волшебное  какое упование -
Себя растоговать: всё пропасти отдать
За перемены, коих не видать.



















P. S. Кто бы ни выиграл в Рио, без меня он будет вторым.

                Елена Исинбаева







К подонку благороден будь.
И хоть способен он убить ребёнка,
Ты положи ему исправить путь.
Сочти его, красивого, козлёнком,

В пустыню изгнанным за мерзости твои.

Пусть он блудит, а ты его люби,
Поскольку заберёт твою проказу!
Ты станешь чист, лишь скроется он с глаз
В пустыне отпущения… Я страз,

А вовсе не бриллиант такого духа!

К подонку пусть придёт моя разруха.
Пусть подлости мои его съедят.
Всё так, как разрушал он Ленинград,
На горле захлестнув свою блокаду.

Я мерзок, ибо я доступен взгляду.

Я низок, опускаясь до подонка,
Чтоб раздавить его, но уберечь ребенка.



























Чем выше дух (тем больше в нём разрух),
Тем краше дух (тем тело много старше,
Чем юность тела). Тополиный пух
Всегда мне нравился, что ни к какому делу

Его не приложить (он на земле лежит
И так, и без моих усилий).

Чем выше дух (а это лишний знак,
Что здесь не страшно, а по старшинству
Протянутся морские мили
Меж мной и им), тем дальше торжеству

Лежит моя земля…
А там всё тополя.

Чтоб краше дух стелился по земле,
Мне важно, чтобы бес в моём ребре
Пророс как тополь, облетая пухом
И землю украшая духом.





























-  Забудь, что мир идёт войной,
И с миром отправляйся в путь, -
Сказала мне моя война...
И покатилась как волна!

Ну что ж, у мира есть цена.

А я ответил: Тишина,
Что прерывается прибоем!
Какое небо голубое...
Из всех небес ты над собою

Какой оттенок предпочтёшь?

Какую ложь себе измыслишь
Для оправдания войны?
Что есть минуты тишины
Меж перекатами прибоя?

И даже небо - голубое...

Который привкус предпочтёшь
Ты между вкусами дерьма?
Я жил, и мне война сама,
Наверно, смысла предавала

Поболее, чем отнимала.























Прощаются бессмертные, и я
Смотрю им вслед.
Я знаю, жизнь есть череда моих побед
(я бесконечно побеждал мои победы).

Прощаются бессмертные, и я
Вращаю колесо их бытия
(не удостоен даже их беседы).

Не то чтобы два слова не связал:
Вокруг меня вокзал (весь мир как зал вокальный)!
Сегодня мир какой-то изначальный,
В котором я грешить не начинал.

И всё лучит
(способно излечить).
Но вышел из лучей и стал ничей.

Я бесконечно побеждал мои победы.
Я стал как мир, который громко пал
На землю увядания, чтоб плакать.
Меж мной и миром были расстояния,

А стали покаяния побед!
Прощаются бессмертные, и я
Смотрю им вслед.










p. s. Тем, кого любишь, нельзя лгать в серьезных вещах, иначе невозможно будет дальше жить с ними и продолжать их любить.
                "Первый человек" Альбер Камю











Пред ней стояли боги, ожидая,
Чтоб выбрала себе из их толпы
Любовника судьбы (какой примерить облик?
Какую греческую маску взять?)

Опять пред ней стояли эти боги,
Ведь имя её было Благодать.

Какую страсть взамен лица надеть
На суть свою нагую и владеть
Экзи'стансом, вершиной бытия
(но лишь одной)… Одна душа моя

Взберётся на одну свою вершину.
Другая же душа падёт в низину,

Но тоже лишь одну.
Так я веду войну
С вселенной всей, разъяв её на части
(вселенную вселить в себя не властен),

Слежу, что мне Аврора повелит
Или Аре'с. Потом себя сужу.



























Не с минимальными потерями
Живу меж душными тетерями:
Душою не умея слушать,
Не потеряет свою душу

Никто!
Ведь держит на плаву,
Как опустевшее пальто,
Надувшееся пузырём.

Как душу ты не убивай,
Совсем душою не умрём
(поскольку мрём ей постоянно) -
Всегда откроется как рана...

Она единственно желанна
Неистребимостью своей!
И мнимостью среди полей
Она ничуть не успокоит -

На настоящее укажет!
Когда минует преходящее
Кружение пустых теней,
Наверное, я женюсь на ней:

Нет равной  средь мужей и жён.
Конечно, я в неё влюблён.
Окажется любовь несчастной
(зато душевной и прекрасной).












P. S. Я хотел бы пожелать вам встречи с Богом. Встречи настоящей, реальной. От которой каждый из нас, в какое бы самое лукавое и малодушное состояние в дальнейшем ни впал, не смог бы убедить себя, что Бога в его жизни не было. Чтоб уже никогда и ни при каких обстоятельствах от этой встречи не смог бы отвертеться!

                Епископ Тихон Шевкунов





Вот, представьте, идёт рать.
Рать к Непрядве идёт умирать.
Ибо если ты не Иуда,
Тебе некуда отступать,

Хоть спасёт тебя только чудо.

А что чудо произойдёт,
И придя на Мамая порознь,
Победит его весь народ
(соберётся из малых зёрен) -

Это я из грядущего знаю.

А когда эта рать - там,
Где рассудок желает знать,
А желудок желает жрать,
А потом (естественно) гадить…

Ибо нет божественной гати над болотом и животом.

Каково это мне идти:
Чистоту посреди нести,
Испражняя собой обочины?
Никакого не видя рая в этой немощи во плоти -

Каково это мне воочию?

А в грядущем всё - точно ж так:
Либо жизнь, либо вечный мрак.
И обочины здесь всё те же:
Я совсем не в белой одежде,

Кроме света в моей надежде.

















Два слова да пребудут: либо-либо!
И никаких изгибов бытия.
Хотелось бы тебе, душа моя,
Чтобы такою виделась погибель,

Потом рассвет?
Скажи, конечно, нет!
Сначала пусть рассвет, потом погибель,
Раз всё равно её не избежать.

Два слова да пребудут: правдой лгать!
Поскольку ложь возможно углядеть.
А правду абсолютно понимать
Немыслимо, и каждый разумеет

Ту истину, которой володеет.
А не владеет, значит, её нет.
Два слова да пребудут: тьма и свет!
Но между ними третия частица.

Она как ты.
Душа моя родится
Одновременно с мигом бытия.
И у неё прекрасные черты.






















Я лунный свет.
Но плоть моя чугунна.

Но речь здесь не о плоти с кровью,
А о поверхностной работе.

Как тяжела  земля под моим светом.
Как тяжело всё это, что творим.

Но мы с тобою всё посеребрим...
И словно перестанет браться с бою!

И, кажется, начнёт одушевляться.
Я лунный свет, и мне нельзя влюбляться!

Я должен принимать тебя такой,
О жизнь моя, чугунною рекой.

Но пролегает лунная дорога,
И будет пройдена. И это много.

















p. s. Наши все равно победят.
Вера Волошина, советская разведчица, слова перед казнью (согласно легенде, послужила моделью для знаменитой "Девушки с веслом")












Я свет от солнца.
Тьмы на свете нет.

В европы не прорублено оконце
Глазищем одинокого циклопа,

А словно бы фасеточны глаза!
Вселенная моя как стрекоза:

Я вижу телом всем.
Ведь солнца нет совсем,

Поскольку солнце - всё.
В европы не прорублено оконце,

Поскольку и европы - только тень,
Что на плетень (такой вот переплёт).

Но помню скупо, что я свет от солнца,
Не солнце - от меня (а всё наоборот).
































Не просыпаться из часов песочных
(из снов височных, но пробитых сдуру)
В реальный мир.
Становимся реальны мы,

Когда (на деле) просто остановимся,
Когда замрём в сплошном телодвижении.

Не просыпаться из часов песочных,
Из тела их (разбившись на дела),
Из всех своих обителей заочных…
Здесь встретила меня совсем не мгла,

Но множество цветов без цвета
И много лет, в которых только Лета.

И что с того?
На деле я не сделал ничего,
А просто прожил в теле одну жизнь
(стараясь не пустить его ко дну).

Душою здесь почти не шевелясь,
Чтоб ею не ударить в грязь.
























Всё было так:
Две этики столкнулись в мире.
Одна играла на волшебной лире
И за собой вела сквозь мрак.

Другая смертью побеждала мрак.

Всё было так:
Одна мне обещала власть над жизнью,
В другой цвело преображенье смерти...
А мне хотелось просто тверди!

Я был невежда и дурак.

Одна была как Ариадны нить,
Чтоб Минотавра  мог убить.
В другой дано освободить
Из преисподней Эвридику.

Я был невежда и владыка:

С одною  этикой (владея) знал,
С другою (погибая) обретал...
Я думал, это - в прошлом, и не ждал
Всевоплощения видений Иоанна:

Мой Апокалипсис! Не поздно и не рано,

Но во'время (законы бытия)!
И никаких сомнений (жизнь - моя),
Что совершается (желал иль не желал)
Во времени (и вечно продолжается).









P. S. Господи, возьми мою жизнь в свою руку, и сделай с ней то, что я хочу сделать, но не могу.
                Митрополит Сурожский Антоний









Я камень. Среди бела дня
Однажды ты споткнёшься о меня.

Я пламень. Среди бела дня
Однажды обожжёшься о меня.

А будь - вода, средь бела дня однажды,
Быть может, утолил бы жажду

Или ещё какую-то нужду.
Но нет, я камень. И я просто жду,

Что расцвету я пламенем в ладони
И через Лету даром проведу:

Как камень - вскользь! И побегут круги
По глади Леты. Никаких там польз

И применений.
Даром будет гений.

Всё сам возьмёшь,
Без этих личных драм.





















Сегодня я пенял на совесть.
На то, что в ней ничто теперь не новость.
Заранее известно: то, что стыдно -
Не только то, что видно. Что не видно,

Порой ещё обидней.

Заранее известно: то, что трудно,
Порою совершать ещё трудней,
Коль совести оно противоречит
(но быть совершено - должно).

И время здесь ничуть не лечит.

Бывает, в пересчёте дней
Жить стыдно, но не жить - ещё стыдней.
И я подумал: я женюсь на ней
И стану жить я с совестью как муж

Живёт с женой.

Но что теперь произойдёт со мной?
Совет с любовью? Или только кровью,
Переплетением кровяных телец
Оправдан и бездушен сей союз?

Пенял на совесть я: ничуть я её не нужен.


























______________---__________иду на вы

Когда говорить нечего,
Просто следишь за речью
(просто идёшь за речку
И возвращения не ждёшь

В мирную жизнь слова).

Когда говорить нечего,
Слово - твоя основа,
А не всего мира
(и тебе не до жира:

Выжил бы мир твой!).

Когда говорить нечего,
И происходит бой
Между двумя мирами:
Да не пожрёт пламя

Оба мои мира!

Оба мои кумира!
То есть - его и твой!
В тёмном своём свете,
В светлом своём свете -

Оба мои дети.








p. s. Музыка так же мало нуждается в словах, как и скульптура.
                Антон Григорьевич Рубинштейн










Иду на вы.
Я выбрал из молвы такое вы,
Которое совсем не ты.
И потому средь лживой красоты

Я не иду на ты.

Иду на вы.
Не из молитвы слово выбирал.
Оно само нашло меня средь битвы
И указало выбрать - на себя!

Чтоб, ежели любил - тебя,

То не любил - губя.
И не любил - грубя,
Но - постигая вежества науку.
Ведь есть средь красоты великое убожество,

Способное венчать не муку,

Но скуку: в преисподней нет огня,
Есть адская тоска! Когда ты без меня,
Иду на вы. А что до прочих войн,
То и враги потребны мне по росту,

Чтоб прирастало место на погосте.























Постучали. Да-да, закрыто, -
Я ответил (как то корыто
У старухи, когда разбито…
Ибо сердце её забыто).

Поучали. Да-да, разбиты
(не под Нарвою, а скрижали -
Кои душу мою держали),
Вместе с норовом моим царским.

Привечали. Как будто лаской
Можно всё остальное сгладить
(если долгие годы гадить,
Всё покроется одним словом

В один миг).
Я как пушкинский тот старик!
Слышу чаек крики у моря.
Знаю, море - не лишь амо'ре,

А возможностью уморить.
Постучали? Да-да, закрыто!
В моём мире такая тишь.
Я могу ей вас научить:

Она вами едва забыта!
Надо слушать, а не просить.






















Легко обойти запрет.
Пойти в глубину веков
И там, где он установлен,
Его обойти свысока.

Не то чтобы я - далеко.
Немного я обусловлен
Запретом, что установлен
Во мне в глубине веков.

Запреты мои - легки.
Дорога моя - легка.
И нет ни друзей, ни врагов
(тех, что больнее строги

Не только со стороны,
А изнутри дороги и изнутри во мне).
Легко обойти запрет.
И дело здесь лишь в цене.

Дорого  он стоил
На прошлой моей войне.
Здесь же выглядит дёшево
(так же, как ценишь душу).

Я обойти - не струшу.
Мне обойти - не страшно.
Ибо запретов - нет
(крепок такой запрет):

Я как сердце в груди,
Запертое потому,
Чтобы не обойти
Сердце своё никому!

Даже мне одному.







P. S. Всегда радуйтесь! От внутренней натуги ничего доброго не сделаешь, а от радости - что угодно можно совершить.

                Преподобный Серафим Саровский






Я приходил в себя.
Себя не находил.
Но находил - тебя,
Когда тебя любил.

Ты наполняла душу мне и плоть
И становилась мной. Такая суть
Медовых сот,
Что много сотен лет произойдёт

В единый миг!
И изменялся мой единый мир,
Когда я пред тобою преклонялся!
Моя любовь творит себе кумир.

Наверное, так следует решать:
Ведь женщину дано обожествлять
Или навеки с нею расставаться.
Моя любовь не может унижаться

И унижать её.
А бытие моё,
Которое проистечёт в низине,
Зовётся ина'че. Оно мне чуждо ныне.

























Я ложью сыт,
Как сыт бываю рожью.
И правдой сыт.
И никаких обид

На правду и на ложь.

Всё это - рожь
Для каравая.
Я прекрасно знаю,
Что жизни нет без правды и без лжи:

Есть в мироздании эти миражи!

Что больше соответствует желанию,
То и беру. Для жизни оснований
Нет никаких иных (помимо: я хочу
Быть жив).

Мир как морской прилив!

Приливы и отливы справедливости
Принадлежат родильному врачу:
Не по плечу ему принять моё рождение
Сечением кесаря! Из золота сечения

Я человек. И мой насыщен век.























Мой вид прекрасен.
Сам же я ужасен.

Напрасен я, как будто глубь пруда
Наполнила болотная вода.

И водомерка моих добрых дел,
Как мел, что по доске: едва сумел

Я доказать мне равенство сторон,
Как накатилась вражеская рать!

Пришлось признать: неравенство вернее
Для сбережения сути бытия.

На шею сев к тебе, душа моя,
Я предавать отныне не умею.

Ведь ты несёшь меня по моему болоту,
Перенося меня и сдерживая рвоту.















p. s. Драгоценна, ничем не заменима, ни с чем не сравнима для каждого из нас наша блаженная участь в вечности.

                Святитель Игнатий Брянчанинов











Мой мёд.
Как будто сотый год
Мой мир (поскольку жизнь идёт)
Я собираю в медленные соты.

Я собираю ветреный полёт
И ледоход (со льдины и на льдину
Моих перерождений) - всё едино!
Помимо тех любовных наваждений,

Которые так лживы и смешны,
Когда глядишь на них со стороны
(как эти сокрушаются тела
В потоке ледохода)… Из природы

В другую я природу не пойду!
И душу за собой не уведу
Я из медовых сот.
Иначе мир и мёд

Окутает такая мгла,
Что зрение моё покроет жир
На сотни лет окрест…
Избег я мёртвых мест.

















P. S. “Хочу видеть унижение красоты», - сказал ребенок и помчался пешком по лестнице с 11-го этажа. Наблюдая с балконов, как красота за окном становится ниже и ниже. Как все просто. А передо мной красота не унижается…”







Пошли.
Пошли (так по душе ступая,
По глади бездн), и станешь на мели.
Пошли? Пошли!

Я буду след в пыли (а я хотел - в дали).
Ты будешь след в пыли (хотела ты - в дали).
Ступая по душе (иначе не могли),
Которая истоптана уже,

Пошли мы ещё раз.
Об этом и рассказ,
Что шанс мне дан исправить мироздание.
Но недостаточно любых желаний,

Ведь впечатление уже произвели!
А дальше - будем пользой торговать,
В которой души будут умирать.
Нам не дано с начала начинать.

Ведь начато - до нас.
Об этом и рассказ:
Что начато до нас,
То кончено за нас,

Как точка в бесконечных многоточиях.

Итак, пошли (в каких-то там заочиях,
Где наши души будут не в пыли).



















Немного чая, много чаяний:
Чаинок испиты'х, избитых  душ.
Не взявшимся за гуж и не понять,
Что я собрался просто чаевать

(чаёвничать, немного чаровать).

Я зубы заговаривать могу:
Пред самой глоткой ада, на бегу
Заговорить успею ад и два,
И три найду! А ты глаза протри:

Я не умею говорить слова,

Но говорю душой (едва-едва).
Казалось бы, я чаем напою
Твою или мою сегодня душу...
Я не умею выступать  как сводня

И только потому тебя не струшу,

Что верю: не умеем  предавать.
Как заблуждаюсь я. Мне лучше чаевать.




















P. S. Сказал, что думал. А думал то, что и писал в своих стихах: Россия увеличивает нас, а не кто-то еще.

                Слуцкий о Пастернаке







Благодарю.
Кому дарю я благо?
Который не учился ничему,
Но даром ест, чего я не имею.

Дарован есть.
Он сел душе на шею.
Благодарю
За то, что не люблю

И не желаю полюбить его!
За то, что он не сделал ничего,
Но у него всё славно получается.
И зависти не может быть подавно:

Поскольку ничего не додавить!
Не можно научаться полюбить.
И лицезрению тонких осознаний
Не можно научаться. Мне останется,

Не исполняя собственных желаний,
Всё даром брать.
И я благодарю
Того, кого корыстно не люблю.

Того, кому мне нечего отдать.























Собираю с мира по нитке.
Не останется мир в убытке.

Да и мне не набраться жира,
Собирая по нитке с мира.

А собрав на малую пядь,
Не примерить, но примирять

С тем, что каждый король мой гол!
Нет на нём той белой одежды,

Что увидят мои вежды,
Но душа не возьмёт на зуб.

Сам оставшись гол как соко'л,
Потому я не столь уж глуп.































Пусть миру будет мир.
Кумиру же кумир
Достанется, как некий иностранец,
Когда немного выступит из мира

И станет на холме - с губами жира
(весь холм в его дерьме,
Зато вершина девственно чиста
И отдана кумиру на прокорм).

Я посетил забытые места
С забытым же названием очевидность:
Желание миру мира здесь не стыдность,
А как бы стадность... Некая обидность -

Без обоюдности: у мира есть миры,
А у кумира есть, кто по миру пройдёт
И станет побираться. Может статься,
Я соберу себя! А вдруг не соберу?

Без мира - мира нет!
Сыграв в мою игру,
Никто не сотворит себе кумира
И на холме себя не воцарит.













p. s. Ты не понял всего. Будь счастлив с кем хочешь. Не могу же я требовать у твоего сердца больше, чем оно может мне дать…
                Фёдор Достоевский "Униженные и оскорблённые"