Не суждено... рассказ

Одесский летний вечер был на редкость тихим.
Слышалось лишь потрескивание веток в костре, плеск воды в лимане, да отдалённый лай собаки.
Катя и Николай, обнявшись, сидели у костра и, глядя, как языки пламени пляшут, извиваясь, словно в экстазе, думали каждый о своём.
Он, довольно улыбаясь – о том, как хорошо провели они этот вечер, рыбалка удалась на славу, уха получилась отменная, и уединение никем не было нарушено.
Она, не моргая глядя на огонь – о том, как хорошо им вдвоём, как любит своего мужа, несмотря на солидный семейный стаж.
Сорокалетний Николай мало изменился с тех пор, как они встретились.
Было в этом высоком, подтянутом человеке, с добрыми светлыми глазами, с ямочкой на щеке, которая появляется, стоит ему только улыбнуться, что-то притягательное. Наверное, поэтому, хотя и не красавец, но не был никогда обделён женским вниманием. Его самого, кроме Кати, не интересовал никто.
Ему исполнилось шестнадцать за несколько дней до начала войны. Добровольцем ушёл на фронт, прибавив себе два года, благо, что ростом не был обижен. Стал сыном полка. Проявил себя знающим автомехаником (спасибо отцу), и вскоре стал личным водителем генерала, с которым и колесил по дорогам войны до самого её конца.
Вместе с воинской частью прибыл в Одессу и продолжил службу. А вскоре повстречал русоволосую украинскую красавицу Катю. Это перечеркнуло его планы на возвращение в Подмосковье, откуда был родом.
Катя, с густыми волнистыми длинными волосами, всегда смеющимися светлыми доверчивыми глазами, точёной фигуркой, имела многочисленных воздыхателей, отчего её, и так курносый носик, ещё больше задирался вверх. Однако, увидев Николая, поняла – это он! С тех пор они неразлучны.
Положив голову на его плечо и глядя на искорки костра, летящие в никуда, думала о ребёнке, которого им не суждено было иметь, но о котором так мечтали.
В её воображении снова возникла маленькая девочка. Почему-то всегда именно девочку Катя мысленно держала на руках, вдыхала запах русых, как у неё волос, и гладила бархатистую кожу её маленьких ручек. Нет, она конечно не имела ничего против мальчика, но... опять она видела одетую в пышное розовое платьице очаровательную девочку, огромные глаза которой ласково смотрели на неё, вызывая дрожь в теле.
– Тебе холодно? – услышала вопрос Николая.
– Да, очень, вот здесь, внутри, – прижимая руки к груди, дрожащим голосом ответила Катя.
Он всё понял и улыбку на лице сменило выражение тоски.
Помолчав, Катя быстро и увлечённо стала говорить о том, что уже давно не давало ей покоя. Они должны усыновить ребёнка, чтобы счастье стало полным, чтобы им было ради кого жить и о ком заботиться, чтобы она могла услышать желанное: «Мама, мамочка».
Уже начало светать, когда решение было принято. Кате показалось, что даже огонь костра стал ярче и искрится от счастья.
Потребовалось немало времени на сбор необходимых документов, на ожидание очереди. Но вот, в преддверии 1965 года, в небольшом доме на Ближних мельницах, где они жили с мамой Кати, появилась Алёнка – маленькая хрупкая трёхлетняя девочка. Золотистые кудряшки обрамляли фарфорово-белое, как у сказочной Белоснежки, личико с большими серо-голубыми глазами, разными, потому что только в одном были смешные рыжие точечки, что придавало им особое очарование.
Вначале девочка была замкнута и немного напугана. За свою короткую жизнь она уже успела пережить трагедию. Родители погибли в автокатастрофе, а бабушка, единственная родная душа, с которой она осталась, вскоре умерла. Так Алёнка оказалась в детском доме. Доброта и любовь новых родителей и бабушки Даши помогли ей освоиться, и дом наполнился её звонким смехом и щебетанием.
Для Кати и Николая всё ушло на второй план, и все мысли занимала Алёнка. Она порхала по квартире в своих новых пышных платьях. Катя, отличная портниха, нашила их ей всех цветов радуги. Девочка оказалась такой ласковой! Когда её тёплые ладошки гладили Катю по щекам или протискивались в большую руку Николая, им казалось, что только теперь они узнали, что такое счастье.
– Маленький мой, вставай, у нас сегодня много дел, а ещё в гости идти, – ласково приговаривала Катя, стараясь разбудить малышку. Ходить в гости к родственникам и знакомым Алёнка очень любила, ведь можно надеть красивое пышное платье, слышать со всех сторон, какая она прелесть и лакомиться конфетами, которые каждый старался вложить ей в ладошки. Однажды мама нарядила Алёнку в белоснежный сарафан с вышитыми на кармашках красными вишенками, в белые кружевные носочки и в красные лаковые туфельки. «Ты можешь выйти во двор и там подождать пока мы с папой соберёмся». Не дослушав до конца, дочка уже выпорхнула за дверь. У неё будет время заглянуть в сарай, чтобы проведать обожаемых ею маленьких цыплят, поиграть с дворовой собакой Кузей, всегда радостно её встречавшей.
Минут через двадцать, когда родители вышли во двор, перед ними предстала «картина маслом»: счастливая Алёнка протягивала к ним ручки, полные чёрного тутовника, кармашки тоже были полны. На чумазом личике светлыми оставались только глаза, белый сарафан и носочки стали цвета камуфляжа. Немая сцена сменилась хохотом, все с удовольствием угостились сладким тутовником – его было в избытке на огромном дереве во дворе. Алёнка при помощи скамейки забиралась на дерево без труда. Ей хотелось чем-то порадовать родителей, и она решила собрать для них ягоды. Вместо похода в гости, долго отмывали Алёнку. Сарафан с носочками были испорчены окончательно, но глядя в доверчивые глаза дочери, родители не могли на неё сердиться.
Незаметно пролетело несколько счастливых лет, и вот Алёнке уже семь. Из-за хрупкого телосложения дать их ей можно было с большим трудом.
Сегодня она идёт в первый класс! Огромный белый бант делает её немного выше. От волнения, на обычно бледной мордашке пылает румянец. Цветы и портфель несут родители, ведь её руки заняты – их крепко сжимают ладони мамы и папы, что немного её успокаивает.
В школе ей понравилось сразу. Она была любознательна, слушала учительницу буквально с открытым ртом, а затем взахлёб рассказывала родителям обо всём, что слышала и видела в школе. Ей нравилось пристроиться рядом с мамой и бабушкой на кухне, когда те стряпали еду, и делать уроки. Вот и сейчас, готовятся её любимые тефтели, а она сопит над тетрадкой, старательно выводя буквы.
Скоро Новый Год! Как она ждёт его! Ей не терпится получить подарок, который будет её ждать под красиво наряженной ёлкой, и подарить родителям и бабушке подарки, сделанные её руками. Подготовка к празднику идёт полным ходом, на кухне грохочет старенькая стиральная машина «Волга». На плите томится холодец, баба Даша замешивает тесто на пироги, а Катя нарезает овощи на винегрет.
В своей комнате Алёнка уже в который раз крутится перед зеркалом, примеряя свой новогодний наряд, уже давно приготовленный мамой: платье феи с пышной газовой юбкой и корону. Глядя на своё отражение, она взмахивает волшебной палочкой и замирает, представляя, как с её помощью исполняет любые желания. Под ногами бегает, попискивая, маленький жёлтый цыплёнок, которого Алёнка принесла поиграть. В комнате тепло, её обогревает, светящийся спиралями рефлектор. Бегая за цыплёнком, девочка коснулась своей пышной юбкой раскалённой спирали и мгновенно вспыхнула...
Когда Катя, сквозь грохот стирающей машинки, услышала нечеловеческий крик, на мгновение оцепенела. Влетев в детскую, увидела жуткую картину: по комнате кружился кричащий огненный факел. Не понимая, что делает, голыми руками пыталась поймать его и потушить огонь, но было слишком поздно...
Очнулась в больнице – обгоревшими были не только руки, но и сердце, и душа...

Им понадобился не один год, чтобы прийти в себя. Когда Кате становилось особенно плохо, она доставала листок из школьной тетрадки, где под нарисованной большой конфетой в ярком фантике, рукой Алёнки старательно написано: «Моей мамочке к Новому году» Прижимая рисунок к лицу, ей казалось, что она ощущает аромат конфеты, незабываемый детский запах Алёнки, и слышит её ласковый голосок, зовущий издалека: «Мама, мамочка!»
В один из субботних дней Николаю с трудом удалось уговорить Катю поехать на берег лимана, на их любимое место. Глядя на мужа, Катя вдруг отчётливо увидела, как сильно он постарел и изменился, впрочем, как и она сама.
Стемнело, в наступившей тишине слышался плеск воды в лимане, отдалённый лай собаки, да хруст сухих веток, которые обламывал Николай, чтобы разжечь огонь. Но когда, подойдя, он увидел в глазах Кати боль и ужас, отбросил их от себя, словно они обожгли ему руки.
С тех пор костров они не разводили никогда.

Июль 2014