По жизни каждый сам себе судья и ректор

Иссохшееся туловище старенькой кобылки.
На ребрах, голод обгладал что, узоры черепиц.
И пение прелестных заокеанских птиц,
Что вьют заместо гнезд трюхлявые носилки,
Не смогут уберечь от грусти верениц.

И вот, бедным влачением, бесстатными шажками,
Пустою жалкой поступью идут её копыта,
Ведомая желанием открытий следопыта
Идёт святого духа с поддержкою руками,
К мечте своей идёт. Что далеко зарыта.

Увидев этот глум над жизни торжеством,
Вас охватил бы ужас пустынного мгновения
Ваш слух бы обласкал тех птиц редчайших пение
И крах бы обуял грядущего потом
Испортив напрочь жизни желание, настроение.

Вы отвернулись б тут же, зачем себя же мучить.
А лошадь б дальше шла, с ноздрей пар выпуская,
Желание томя, лелея и лаская,
Не обращая дум как любит жизнь всех сучить
Идя к своим сокровищам закопанным, мирская.

И пусть ведь не дойдет , дорогою издохнет.
В конце концов ведь важен один лишь только вектор
Сплошное направление, испепеленный сектор
По жизни каждый сам от выбора иссохнет
По жизни каждый сам себе судья и ректор.