Красота спасёт мир?

"Я стал вместе с ним смотреть на радугу. Она производила довольно сильное впечатление, если остановиться и глядеть на нее.
- Интересно, что думали о радуге древние, - поразмыслил я вслух.
- с этим к Марри, - отозвался Фейнман.
- я знаю одно, - продолжил он, - что по одной легенде ангелы подкладыват золото под ее концы, и только голый человек может до него добраться. Можно подумать, голому человеку больше заняться нечем, - добавил он с коварной улыбкой.
- а вы знаете кто первым об,яснил подлинную природу радуги? - спросил я.
- Декарт, - ответил он. Еще мгновение, и он смотрел мне прямо в глаза. - Как вы думаете, какая отличительная черта радуги вдохновила его на создание математического анализа?
- нуу, радуга - это на самом деле сечение конуса, видимое как дуга цветов спектра, когда капли воды подсвечены солнечным светом из-за спины наблюдателя.
- и?
- думаю, что вдохновением послужило осознание, что задачу можно проанализировать, рассмотрев одну единственную каплю и геометрию всего явления.

- вы упускаете ключевую особенность этого явления, - сказал он.
- ладно, сдаюсь. Что его вдохновило по-вашему?
- я бы сказал, что его вдохновила мысль, что радуга - это красиво.
Я смотрел на него растерянно." Л.Млодинов "Радуга Фейнмана. Поиск красоты в физике и в жизни"

1.

Тени деревьев причудливо изогнулись и приобрели явный фиолетовый оттенок. Воздух моргнул и стал прозрачно-лиловым. Всё..всё вокруг в той или иной степени приобрело мыслимые и немыслимые оттенки нежнолиловосиреневосливовофиолетового цвета.. Её золотистые волосы, казалось, подсвечены изнутри лиловым софитом..она вся была в этой волшебной дымке. В воздухе присутствовал тонкий запах лаванды..Послышался лёгкий звон, словно к каждому листу подвесили невидимый колокольчик.
«Мы в радуге» - догадался он.
«Да» - улыбнулась она.

Она взяла его за руку.

2.
Раздался резкий высокий звук ноты «си» и он даже не понял что произошло. Они взлетели..нет взмыли.. нет – их с силой повлекло вверх невидимое течение. Синь...непроглядная плотная синь. Её он совсем не видел, а только крепко держал её руку. Мерный плеск воды сменился нарастающим шумом водопада. Их кружила синяя небесная река, то вознося вверх, то низвергая вниз, то выбрасывая на берег. Запах мокрого песка сменялся запахом грозы, мокрой пыли, морского солёного ветра, щекочущим запахом лопающихся пузырьков газировки, мокрой свежести выстиранного белья, влажной чистоты убранной квартиры, запахом волос после душа..её волос, запахом чистой кожи..её. Звук наливаемой жидкости в бокал сменился дробным звуком первых тяжёлых капель дождя, переходящим в сплошной шум бьющейся о стекло воды. Отдалённо был слышен глухой рокот морских волн.
Синь.

3.
Нота «ля» высоко дзынькнула и, сорвавшись вниз с нотной линейки, покатилась круглой ледышкой, звонко подпрыгивая.
Он оглянулся – за плотным толстым в кривых потёках стеклом?..льдом?..он потрогал..за некой эфемерной субстанцией глухо колыхалась, перекатывая свои воды, синь.
Он огляделся. Его окружало пространство похожее на комнату со множеством голубовато-прозрачных зеркал? стёкол? льдин? оргстёкол? тонкого целлофана? световых электрических завес..аргон..ксенон?.. и в ней не было ни пола, ни потолка, ни стен – голубовато мерцающие, слегка вибрирующие поверхности, хаотично заполняли всё видимое глазу пространство.
Он поёжился – воздух вдруг стал пахнуть талым снегом и мартовским ветром, который в свою очередь пах просыпающейся жизнью, переменами, свободой. Во рту появился явный привкус пломбира и сосулек одновременно.
«Где она?» - спохватился он. Он хорошо помнит, что всё время крепко держал её за руку. « Я здеесь» - откуда- то из «зазеркалья» раздался её далёкий голос и послышался звонкий родной смех. Он хорошо запомнил их первую весну. Она все время ускользала, манила, влекла за собой – и он не мог за ней не идти. «Прятки? Опять прятки?» - улыбнулся он. «Даа» - серебристо отразилось от всех поверхностей.
Он прислушался..где то что то журчит..он уловил еле заметное движение под ногами. Присев, разглядел, словно через толщу льда – медленное подледное течение неведомой реки. Выпуклая поверхность голубовато-прозрачной субстанции не была холодной..и тёплой не была, она не была никакой, словно он трогал обычный комнатный воздух. К тихому журчанию присоединились отдалённые звуки: редкой капели, хрустящих под ногами льдинок, шуршащих больших льдин, влекомых течением.
За одной из ближних завес он разглядел яркое сине-голубое свечение. Подойдя к ней, он коснулся поверхности, по которой пошла рябь, позволившая ему пройти сквозь.
Огромный зал..нет..просто огромный купол в виде..о бог мой, это великолепно! – в виде огромнейшего сапфира, уходящего насыщенной синевой в бесконечность и льющего потоки нежно-голубого света со всех видимых искрящихся сине-голубых граней. Он скорее почувствовал , что она здесь, прежде чем увидел её.
«Небесный сапфир – сказала она – символ чистоты, размышления и созерцания» - она словно была обёрнута одним большим лепестком цветка – плавно меняющим цвет от льдисто-голубого до бирюзового, от цвета лазури до королевского голубого. Её золотистые волосы украшали небесно-голубые капли... Он подумал, что это драгоценные камни, но приглядевшись, увидел цветы незабудки, отчего её родные голубые глаза сделались на их фоне ярко синими. Сапфировый свет падал на неё, струился сквозь неё и уходил насыщенной синевой в бесконечность. Он почувствовал, как свет проходит и сквозь него. Поток не был холодным – скорее мудрым..живым. Он смотрел в её, новые для него глаза, и не мог оторвать взгляд. Краем сознания он уловил звуки органа.. саксофона..флейты.. Время остановилось.

4.
«Сооль» - гудят клаксоны автомобилей, замешкавшемуся у вспыхнувшего зелёным светофора ,водителю. А я лежу на заднем сиденье автомобиля отца и во рту вкус бабушкиного крыжовника.
«Сооль» - раздаётся сигнал встречного поезда и он со свистом проносится за нашими окнами. И вот уже светофор горит зелёным и наш поезд медленно но верно набирает нужную ему скорость..чух-чух-туктук-туктук. А я лежу на верхней полке с закрытыми глазами и во рту привкус прохладного «Тархуна» и зеленого яблока.
«Сооль» - пищит УПС, загораясь зелёным, и передает движение системному блоку, и вот мне уже слышен поскрипывающий звук вентилятора, мерное гудение вращающегося диска. А я лежу на диване и сглатываю кислючий вкус киви.
Что- то ползёт по щеке. Я смахиваю рукой – и понимаю, что я спал. Пытаюсь проснуться до конца, не открывая глаз.
Опять ползёт. По лбу.
И тут над самым ухом раздается её хихиканье – «Хех…водит травинкой» - потому как чувствую явный запах травяного сока.
«Щас поймаю и зацелую» - пытаюсь делать недовольный вид. «Попробуй» - лукаво бросает она и голос отдаляется от меня.
Я чуть приоткрыл глаза – мягкий ровный нежно-зелёный свет, осторожно раздвигая ресницы, квантово устремляется на мою сетчатку. . сетчатка его исследует, ощупывает, измеряет, раскладывает, выносит вердикт и..бережно передаёт в щупальца нейронов, которые в свою очередь его нежно шлёпают для скорости и вот – нежно-зеленый у меня в мозгу.
Я закрыл глаза. « По ходу я не до конца проснулся. Откуда этот «зеленый» с запахом травы в нашей квартире?»
И тут я вспомнил.
Я резко сел и огляделся.
На этот раз есть и стены, и потолок, и пол – только всё это пересекается под множеством разных углов. Какая то неведомая мне геометрическая конструкция, покрытая нежно-зелёным тонким ворсом, который слегка колышется, создавая эффект волны…и..что это?..переползающие друг в друга змейки??..нет..бесконечно ветвящиеся зелёные вены?.. Да. Огромное количество трубочек, пошире, поуже, совсем тонкие - множественно ветвились и пульсировали, прогоняя через себя некую жидкость.
Только сейчас я понял, что всю комнату заполняет глухой гул, идущий от этих «сосудов». В зависимости от диаметра «сосудов» и «вен», цвет ветвился и изгибался. От плисового до -малахитового, от цвета эвкалипта -до цвета мяты, от изумрудного - до цвета майской зелени. Комната гудела, всё более наполнялась пряным запахом трав, шёпотом листвы, гомоном птиц, первыми несмелыми звуками цикад, кузнечиков, сверчков, и…сжималась?!
«Вены» все более множились, ритмично пульсировали, набухали сильнее. Шум движущейся в этих сосудах жизни, буквально оглушил меня – и вот я уже плыву, выползаю на сушу, скачу, ползу, бегу, лечу, нападаю, прячусь, - мастерски маскируясь под окружающее торжество и буйное многообразие зелени.
Пульсирующее зелёное пространство комнаты окончательно обрушилось на меня и…жизнь вытолкнула меня в… жизнь, виртуозно исполнив, скрипичную партию.

5.
«Фа-фа-фа» - мягко зазвучал солнечный блик, озорно скользнувший по моему лицу.
И вот здесь я могу сказать только одно – я попал в тепло. В тепло света, в тепло цвета, в тепло запаха, вкуса, в тепло чувств.
Я не стал оглядываться назад..хватило впечатлений.
«Какой же ты зелёный!» - услышал я её голос – «Ахахах» - она рассмеялась и всплеснула руками.
Сейчас она была похожа на цветочную фею, которая стоит на большом жёлтом одуванчике?..серединке ромашки?..на поляне из одуванчиков?
Мне даже на мгновение показалось, что у неё за спиной прозрачно-золотистые крылья. Да она и обернута была, в какую то, искрящуюся в свете, прозрачную золотистость, плавными складками огибавшую её фигуру и ниспадавшую на босые ноги. В этом свете ее кожа выглядела особенно манящепрогретородной. Её волосы украшал один цветок с лимонно-жёлтыми большими лепестками. А в середине цветка тонко..почти не слышно, при каждом движении головы, позванивали маленькие колокольчики.
Весь воздух вокруг нас находился в движении – пронизанные тёплым светом невесомо парили микроскопические, мелкие, чуть побольше - жёлтые пылинки, пушинки, жёлтые мохнатые комочки – и всё это головокружительно сладкотонко источало свежий цветочно-фруктовый аромат.
«Это же её запах!».. «Запах её духов..»
Слышалось негромкое мерное гудение усердно работающих невидимых пчёл и шмелей. В этот звук иногда вкрадывался писк желторотых птенцов, звук попискивающей возни засыпающих цыплят, шорох колосьев спелой пшеницы, одиночный шмякающий звук сорвавшегося с ветки плода, шуршащий звук песка, осыпающегося с её загорелой кожи. Отдаленно..фоном.. был слышен торжественный звон колоколов.
«Идем купаться» - сказала она, и буквально перепорхнула на дальнюю «полянку».
Я осторожно, не выпуская её из виду, шагнул босыми ногами в эту мягкую желтизну.
Мы подошли к огромному прозрачно-янтарному озеру?..большущей капле мёда?..яблочно-виноградного сока?..капле смолы?..огромному янтарю? – казалось что весь свет солнца собран на дне этой «капли», которая, слегка колышась, разбрасывала во все стороны блики прозрачно-янтарного света.
Глядя на эти блики, я вдруг ощутил во рту вкус детства - деревенского хлеба, парного молока и мёда. Услышал звук падающих в ведро струй молока, и, скорее почувствовал свет бабушкиной улыбки, прежде чем вспомнил улыбающееся лицо.
«Это нектар небесных цветов» - сказала она.
Я взял её за руку и мы вошли в эту волшебно-золотую прозрачность. Свежесть, аромат, чувство утоления длительной жажды, всепроникающая благодать буквально хлынули в меня.
Я обнял её за плечи, чуть коснулся губами желтого от пыльцы кончика носа, прижал к груди… и огромная волна благодарности захлестнула меня.
В этот миг я осознавал только одно – «До сердца прогрет».

6.
«Ми»-«ми»-«миии» - звучно проплюхал прогретый солнцем «блинчик» по воде.
Я шёл по узкой полосе берега беспредельного оранжево- золотого, огненно-рыжего, карамельно-бронзового доходящего до цвета охры и ржавчины, моря – ярко освещённого лучами бесконечно заходящего солнца. Это было фантастическое зрелище!! Море дышало, томилось закатным ожиданием, волнообразно, едва слышно, всхлипывая.
Я увидел её сидящей на верёвочных качелях у самой воды. Она подтянула ноги к подбородку и, обхватив их руками, задумчиво смотрела на воду.
Качели слегка покачивались. Она была одета в свою коричнево- джинсовую куртку , коричневые джинсы и любимые красные кеды.. но в этом свете все смотрелось рыжим и тёмно-оранжевым. Волосы, собранные в хвост, выглядели слегка растрепанно и совершенно рыже.
«Сегодня, я вижу, особенно грустен твой взгляд, и руки особенно тонки, колени обняв. Послушай: далеко, далеко, на озере Чад, изысканный бродит жираф. Ему грациозная стройность и нега дана, и шкуру его украшает волшебный узор, с которым сравняться осмелится только луна, дробясь и качаясь на влаге широких озер. Вдали он подобен цветным парусам корабля, и бег его плавен, как радостный птичий полёт. Я знаю, что много чудесного видит земля, когда на закате он прячется в мраморный грот. Я знаю весёлые сказки таинственных стран про черную деву, про страсть молодого вождя, но ты слишком долго вдыхала тяжёлый туман, ты верить не хочешь во что-нибудь кроме дождя. И как я тебе расскажу про тропический сад, про стройные пальмы, про запах немыслимых трав.. ты плачешь? Послушай…далёко, на озере Чад изысканный бродит жираф..» - прочитал я её любимое стихотворение, подходя к качелям.
Она грустно улыбнулась и пододвинулась.
Я сел на темно-бронзовое от времени тёплое дерево.
Было очень тихо. Так тихо бывает ранней осенью, когда природа готовится ко сну, и в закатный час.

«Знаешь, -сказала она – какое самое грустное открытие я сделала в детстве? Я однажды, лет в семь, вот так же, качалась на качелях, почти все дети уже разбежались по домам, в некоторых окнах уже горел свет, солнце почти зашло. А я смотрела на горы, всё ещё освещенные солнцем, и вдруг подумала, что умру я, умрут мои друзья, родные..а горы как стояли, так и будут стоять. И какую то я увидела в этом несправедливость, что ли..в общем, мне впервые тогда стало грустно как никогда.»
Я притянул её голову к своей щеке – от волос пахло дымом костра, прогретым осенним лесом, кедровыми шишками и хвоёй.
Послышался треск сгорающих в огне костра веток и тихие бардовские аккорды гитары.
«А ещё я никогда не видела море – «а здесь на небе только о том и говорят, какие там рассветы, какой закат»» - сказала она, опять грустно улыбнувшись.
Послышался шорох первой опадающей листвы.
«Межветочно томится тишина, ни гомона, ни щебета, ни свиста..вот лист второй, вот третий..и волна из листопада под ноги ложится.. – А ты знаешь почему осенью листья желтеют, краснеют и становятся разнообразно-оранжевыми?» - спросила она.
« Нуу..потому что хлорофилл разрушается и невидимые летом оранжевые и красные пигменты выходят на сцену..как то так» - поумничал я.
« И да и нет. А почему бы к примеру этим пигментам не быть синими..или фиолетовыми? Почему именно жёлто-красные?»
«Не знаю» - сказал я.
« Потому что, природа, насколько может, старается продлить нам тепло свет и радость.»
«Ааа» - протянул я, лукаво улыбаясь.

«Ой..что это? ..Вон..на море.. Парус?..Приближается.»
Я посмотрел в ту сторону, куда она показывала. Что то двигалось, всё более приближаясь.
С моря подул лёгкий ветер, по воде пошла еле заметная рябь.
«Это не парус..это ..это бабочка! Боже! Какая же она огромная и красивая!» - прошептала она.
Бабочка летела над морем, легко взмахивая огромными, как парус крыльями. Даже в этом свете было видно, что они переливаются всеми цветами радуги.
«Нет бабочек величиной с паруса – вспомнил я строчку из стихотворения и улыбнулся – Я всегда знал, что они есть!»
Она смотрела на летящую бабочку, а я смотрел в её глаза, в глаза её восторженно детской души.
«Как же я тебя люблю» - подумал я, наклонился и нашёл губами её губы.

7.
«Ре-ре» - затренькала птица, пытаясь взять высокую ноту, «ре-ре» - отозвалась ей более опытная, звуком пониже.
Я проснулся от утреннего гомона и заливистых трелей птиц.
«Откуда столько птиц за окном?» - подумал я и сонно открыл глаза.
Ранний рассвет уже окрасил стены и потолок в нежно-розовый цвет. Но комната была не наша.
« Мы всё еще в радуге.»
Я обвёл её взглядом. Обычная комната, только нет мебели и двери, а пол, стены и потолок окрашены нежно-розовым светом, льющимся через большое окно.
Её нет.
Я подошёл к окну, ожидая увидеть большую поющую птичью компанию, и открыл его.
Но птиц я не увидел.
Я вдруг услышал громкий крик новорожденного и увидел счастливое, радостное, совсем юное лицо моей мамы; я увидел её глаза, полные любви и щемящей нежности, услышал её ласковый, убаюкивающий шёпот и слова моей колыбельной; вспомнил и почувствовал первую огромную радость, первую боль, первую обиду и злость, первое преодоление себя; я услышал беззаботный детский смех и радостные крики моих друзей, и увидел себя, бегущего с ними; я вспомнил свои детские мечты…
А потом я вдруг увидел её мир её глазами – пищащих слепых котят, которых она осторожно брала из коробки, чтобы посмотреть мальчик или девочка; огромного леща, который сорвался с крючка у самого берега и, вильнув хвостом уплыл; огромного медведя, набитого опилками, которого отец привёз издалека; голубой парик Мальвины, сделанный мамой из белой мочалки и покрашенный синькой; слёзы от того, что бабушка не хочет брать котёнка и радость, что взяла; маленького, как живая кукла , спящего в коляске, новорожденного брата; первые буквы азбуки, из которых можно составлять слова и дедушку, помогающего их составить; разбитый в ванне аквариум и оставшийся на пальце шрам; малину с ветки в рот; нанизанные на травинку, лесные ягоды земляники – яркий рубиновый свет остановил этот поток видений.
Нет окна. Нет комнаты.
Я стою в огромном, уходящем в бесконечность, хрустальном храме, стены и грани которого искрятся рубинововишнёвольдисторозовым светом, потому что в центре храма … лежит роза. Да..нежный живой цветок розы, едва раскрывший свои бордовоалорозовые лепестки. В воздухе разлит тонкий розовый аромат.
«Запах её губ» - пронеслось в голове.
Послышался нежный перебор клавиш рояля.
« Вот ты меня и увидел» - сказала любовь-роза её голосом.
____________________________________________________________

«Доооооо» - требовательным низким звуком прозвенел будильник.
Я сонно протянул руку и выключил его. Воскресенье.
Я открыл глаза – она спит. В волосах пушинка от подушки. Я осторожно убрал её, поправил одеяло на плече. Спит.
«Спи…что то мне такое сегодня снилось…прикольное..не могу вспомнить..»
«Надо будет нам на море съездить..» - зачем-то подумал я и закрыл глаза.
____________________________________________________________

Я сам над собой насмеялся
И сам я себя обманул,
Когда мог подумать, что в мире
Есть что-нибудь кроме тебя.

Лишь белая, в белой одежде,
Как в пеплуме древних богинь,
Ты держишь хрустальную сферу
В прозрачных и тонких перстах.

А все океаны, все горы,
Архангелы, люди, цветы,
Они в хрустале отразились
Прозрачных девических глаз.

Как странно подумать, что в мире
Есть что-нибудь кроме тебя,
Что сам я не только ночная,
Бессонная песнь о тебе,

Но свет у тебя за плечами,
Такой ослепительный свет.
Там длинные пламени реют,
Как два золотые крыла.

Н. Гумилёв
август 1921,

2014, август

Пс: буквально вчера, пробираясь глубже в дебри квантовой физики, конечно же на любительском уровне я сделала потрясающее открытие для себя..Адроны обладают сохраняющимися в процессах сильного взаимодействия квантовыми числами (странностью, очарованием, красотой и др.)b-кварк (синонимы: бо;ттом-кварк (англ. bottom), бью;ти-кварк (англ. beauty), преле;стный кварк, краси;вый кварк...из чего я сделала вывод..что мир в прямом и переносном смысле держится на Красоте...