Глубже и глубже в артериях шейных ножи.
Глуше и глуше мелодии; слух не при чём.
Вящая правда почти разложившейся лжи
в том, что никто никогда не бывает прощён.
В том, что никто никогда не бывает спасён:
хлеб и вино – евхаристия злых вечеров,
всход одиночества в вечность, – стезя, коей сон,
удочеряя надежду, навёл Птицелов.
Образ, не знавший подобия. Образ крыла,
стёртый до первой попытки вспорхнуть к небесам.
Грай расставания с той, что всё время была
рядом, беззвучно молясь исступлённым часам.
Ересь вокзала! В такт сердцебиенью – транзит
страха! посмертная порознь! плацкартный билет
ни-для-кого-бытия! Так – навылет! – пронзит
мысль спревший ум дурака в преисподнем белье.
Час до отчаянья. Осень до отчей зимы.
Память хоронит слова, как в матрасе рубли.
…Братья-поэты, дерзнувшие жить по любви,
воют в трущобах, навеки оставшись зверьми.
Август 2016
Птицелов
© Copyright: Андрей Дванов, 2016
Свидетельство о публикации №116081203693
Свидетельство о публикации №116081203693
Рецензии