Ярко плавится небосвод
немилосердный.
Ровно четыреста пятьдесят один градус в вине, что пьёт,
старик Фаренгейт.
Чёрная бахрома под ногтями, буквы слоятся,
страницы падают ниц
Пред огненными слезами...
боятся
расправить крылья, как птицы.
Ей было тринадцать.
Почти царевна.
По крайней мере, мало, что от утёнка осталось.
Взрослела неверно, быстро,
внутри как будто что-то ломалось,
Рвалось наружу тонким росчерком букв.
Валялись книги в зелёной траве двора
Достал Достоевский, Пушкин был нарочито груб,
Лермонтов мил, Маяковский — глупый дурак.
Бестужев-Марлинский, ангел несущий свет,
Пытается выпорхнуть за пределы.
Не дело...
туго прихлопнуть, охолонуть старика Фаренгейта.
Бить по щекам и кусать ледяную свежесть...
Громко смеяться в упавшем на землю чёрном тумане.
Всё это прежде...
Огонь
© Copyright: Храбрый Барсик, 2016
Свидетельство о публикации №116081107075
Свидетельство о публикации №116081107075
Рецензии