в 72. 00

               
солнце протирает глаза
облачком -
неглаженным платочком.
а ты, проснувшись,
потягиваешься
и улыбаешься солнцу.

- доброе утро, красавица!
не повторяйся,
что не считаешь себя красивой.
никто - даже ты - не в силах
изменить моё мнение о тебе.

как только утро,
согретое нежной улыбкой,
убежало в даль,
явился полдень -
бесцеремонный пьяница,
болтающий без перерыва
и заглушающий всё вокруг.
но даже он
не способен стереть из памяти
упорные <согласные> звуки,
вместе с двумя гласными
слившиеся в слово "встреча".

чтобы дождаться её,
я должен убаюкать дневное светило
и сказать небесам и земле:
- добрый, очень добрый вечер!

когда с моей помощью
(и без неё)
уставшее солнце легло спать
в постель из пушистых гор,
ровно в 72.00
по сердечному времени
ты пришла на свидание
и удивлённо спросила:
- что ты такой напряжённый?
неужели из-за того,
что мы не виделись
каких-то три дня?

- не каких-то три дня, -
воскликнул я сердито (притворно), -
а целых три столетия.
но лучше будет,
если вовсе перестанем считать.
- не могу согласиться, -
в тон ответила ты, -
потому что соглашаюсь
принять твоё предложение
и быть рядом,
для начала... три миллениума,
начинай считать!