Охотничий рассказ

       Елена Сергеевна была не в духе. Готовя завтрак, она закипала вместе с чайником, а заливая кипятком заварку, обожглась так, что чаша её терпения переполнилась окончательно:
       – Опять охота!? Мы же планировали к внучкам!
       Павел Иванович угрюмо пытался поглотить яичницу. Ему нравился этот процесс, обычно… Желтки любил обязательно недожаренные, чтоб они плавали в гелеобразном ободке слегка схваченного жаром тела белка, и нерасплывшимися, непременно горячими, выкладывались на большую теплую тарелку. Если ровненько, они напоминали два выпученных глаза на круглой физии. Классическая глазунья.
      – Это только название, что охота! – продолжала кипеть Елена Сергеевна, – сплошная пьянка, гулянка и баня с бабами вся ваша охота! Хотя бы раз позвал! Не-е-ет! Что там делать с собственным самоваром!
      Павел Иванович зверски проколол выпученные желтки и стал напряженно размазывать их по белковой массе, любимое с детства предвкушение.
      – Да, идёшь ты! – резко оттолкнул он тарелку и вышел за дверь.
      Елена Сергеевна горько вздохнула, глаза её наполнились слезами. Последнее время и то не то, и это не это. Трещина пошла по их совместной жизни. Всегда статная и фигуристая она вдруг как-то сникла. Тяжёлая капля сорвалась с ресницы и, как ей показалось, с плеском упала в чашку мужа. «Пусть и я ему немного насолю», – пронеслась в обиженном мозгу глупость.
      Спустя минуту дверь открылась. В проёме стоял Павел Иванович, тыкая «отбой» на мобильнике.
      – Я договорился с мужиками, собирайся, поедем вместе… – бросил он, не поднимая головы, – Есть не буду, отдай собакам… Аппетит пропал, – буркнул, как в стену, через плечо.

      Охотничья заимка была просторной, но выглядела сумрачно, и запущенно: лежаки с наваленным подобием матрасов и одеял, печка-голландка, посередине дощатый стол с лавками. На грубой полке выстроились железные банки тушенки и стеклянные – с соленьями, с потолка на верёвках свисали мешочки с крупами. Плотно пахло мышами, бабами – нет.
      Елена Сергеевна попыталась, было, мести пол, но закашлялась от пыли и, под насмешливые взгляды мужчин, занятие это оставила.
     – В следующий раз привезу пылесос, – озадачила она их своим оптимизмом.
     – Елена Сергеевна, сходите лучше изучите окрестности, – предложил ей хозяин заимки, – туалет, кстати, справа шагах в двадцати, шалашик такой. Только вы уж аккуратней, доски там могут быть скользкие. А мы тут пока разберёмся.
     Павел Иванович не вмешивался.
     – И то, правда, – выпорхнула она за скрипучую дверь.

      Когда Елена Сергеевна вернулась, а прошло минут двадцать, двадцать пять, заимка преобразилась в светёлку. Чисто вымытый пол отдавал воздуху приятную древесную влагу, матрасы с одеялами аккуратно убрались и, что самое удивительное, горячий чугун на печи источал аппетитный аромат тушёнки с картошкой, на столе, вызывая голодную  слюну, стояли банки с соленьями, навалены овощи, зелень, наломанный деревенский хлеб, среди которых одиноко красовалась бутылка водки. На троих. Женщина, естественно, в расчёт не бралась.  Охота на лося – дело серьёзное, вставать рано. 
      Но женщина, что уже не вполне естественно, выступила на общих основаниях, поэтому недобор пришлось возмещать. Ну, а где почалась вторая бутылка там последует и третья, а где третья там и… так далее. Особенности национальной охоты.
      Утро было тяжелым, соленья остались без рассола, запланированное мероприятие оказалось под вопросом.
      Однако задайте этот вопрос. Когда русскому человеку водка препятствовала идти к поставленной цели? Ответ просится сам собой – Никогда!.. Или он нерусский!

      С больными головами, где-то уже к полудню, компания заползала в схроны по номерам. Как положено, против ветра, в перпендикуляр мужскому естеству. Елену Сергеевну отправили на самый дальний, последний пикет. Какой от неё толк, всё равно стрелять не будет, из жалости к живому. И уселись дожидаться сигнала лесника, с которым договорились заранее. Как зверь пойдёт, пиликнет по рации.
      Но человек не зверь. Сигнала не было, а караулить жертву час, два, три – охота пуще неволи.
      Сначала начали бродить между собой и добирать то, что прихватили во фляжках на удачный выстрел. А потом и вовсе решили чего ради пить без закуски, свернули манатки и двинули на заимку. 

      Застолье покатилось в привычном темпе: анекдоты, смешные, и не очень, случаи из жизни, проблемы по службе, бизнесу и т.п. Выдыхаясь с разговором, пили и закусывали молча. И снова анекдоты, скабрезности про баб и… И вдруг:
       – А где Елена Сергеевна!?.
       – За-бы-ли!?.
       – Ни себе фига!?.
       …Наступившую тишину прервал далёкий выстрел. Компания в напряге переглянулась и в следующий миг избу заполнила лексика, едва разбавленная нормативной. Всех, как ветром, сдуло.

       Когда Павел Иванович с коллегами выскочили на поляну, у которой забыли даму, перед ними предстала картина под названием «Нарочно не придумаешь». В глубокой траве лежит огромное коричневое животное, вокруг него бегает Елена Сергеевна с ружьём наперевес и кричит, непрерывно повторяя: «Это мой лось! Это мой лось! Это мой лось!...». Рядом смущённо стоит знакомый лесник и, приподняв фуражку с кокардой, озадаченно чешет затылок и талдычит ей в ответ: «Да, твой, твой. Дай только седло сниму…». 


17 июля 2016 года,
с. Мышецкое