Некоторые вещи...

Некоторые
волны
бьются они, как стёкла.
Разламываются на миллиарды частиц,
уносят их вдаль киты.
Строки обледенелых
рукописей Софокла,
фокстрот фантастических небылиц
сиреневой красоты,

некоторые
роли —
наследника Фортинбраса,
летящего в предрассветной мгле
преставленного полка, —
ластящаяся кролем
образов
насыпь
ластится, чтоб потом в гугле
презентовать века.


Вот ледяные письма.
Вот целиком картина.
Олово превратилось в пыль,
бочки с углём пусты.
И цифровая глина —
дивная паутина,
где не погиб ни один мотыль, —
пишет о том холсты.

Уиллоби не вернулся.
Баренц открыл Шпицберген.
Амундсен свой поставил флаг,
и его видел Скотт;
и
до потери пульса
быть одному лишь верным
и верить в то, что он знает, как
делается восход.

Верить девичьей силой
в значимость его дела;
ради успеха скорого
поменять города,

кофе варить красиво
всматриваясь
в белый
контур лица, обладатель которого
твой
навсегда.