Меченый дьяволом - полная версия рассказа

Мрачным декабрьским вечером, традиционно не являющимся большой редкостью в Норвегии, я ехал по полупустой трассе вдоль фьорда, надеясь успеть достичь Нарвика до прихода полуночи. После несметного количества пересадок на самые разные виды транспорта, которые мне пришлось предпринять, чтобы добраться до этих краев, я совсем перестал доверять драгоценное время общественным линиям и предпочел арендовать машину. Я бы просто не вытерпел остановок автобуса в каждой деревушке на пути в город, что лежит всего лишь на противоположном берегу озера.


С ранних лет я не люблю рассказывать о себе. Поэтому во время собеседований я всегда чувствовал себя не в своей тарелке, особенно когда работодатель предлагал уведомить его об успехах в прошлых сферах деятельности. А с этим сталкивался я довольно часто, ведь в Европе, куда я перебрался еще в студенческие годы из родной Самары, люди все свои труды направляют на получение прибыли, и по этой причине стремятся находить самое лучшее, в том числе и сотрудников на предприятия. Впрочем, я не считаю себя лучшим. Я вполне обыкновенный научный работник, знающий свое дело и не имеющий веских проблем с языковым барьером. Этого было достаточно, чтобы найти работу в Вене и заработать на неплохую квартиру.


Университет, куда я каждое утро приходил читать лекции, играл значительную роль не только в развитии и популяризации австрийской науки, но и мировой. Плоды технического прогресса позволяли круглосуточно держать связь с коллегами со всех уголков света, я довольно часто так консультировался со своими преподавателями истории, что готовили меня к сдаче экзаменов. Последние шесть месяцев профессора пристально наблюдали за результатами исследований одного норвежского культуролога, и два назад он заявил, что завершил перевод древнескандинавского манускрипта. Он желал подарить дом результатам долгого труда в библиотеке нашего университета, только слабое здоровье и старческие годы не позволяли ему приехать самостоятельно. Все это привело к тому, что меня, как самого молодого специалиста, направили к нему забрать материалы. Я не отказался.


Сильный снегопад шел еще с того момента, когда самолет побежал по посадочной полосе. Мне это осложняло вождение, но все же я чувствовал себя спокойно из-за отсутствия автомобилей и хорошего качества дорог. Включенное на полную мощность отопление и приятный голос ведущей заставляли ощутить уют. Когда невольно начали закрываться глаза, я остановился и вышел, чтобы наполнить грудь морозным воздухом и восстановить силы. Небо было просто усеяно звездами, вдали высились черные силуэты гор и хвойных лесов. Я присмотрелся к освещенной фонарями автостраде — почему она вдалеке заворачивает на север, если мне нужно на юг? Неужели перепутал указатели? Как бы то ни было, я принял решение свернуть на ближайшем повороте вправо. Вернувшись за руль как можно скорее, рискуя переохладиться, я поехал дальше и добрался до перекрестка. В самом деле, над стрелкой норвежское слово, похожее на "Нарвик". Это аргументировало мой выбор. Дорога была значительно уже и все время петляла по склону холма. Ничего, думал я, по крайней мере, гарантированно доберусь до города. Но тут, как назло, серпантин устремил в лесную чащу, оказалось, он ведет в ту же сторону, что и шоссе, просто расположен значительно ниже. Я не захотел возвращаться и только последовал пути, уводящему меня, подобно Сусанину, куда-то в глухие места. Через пару километров вообще пропало асфальтовое покрытие. Ну все, говорю сам себе, поздравляю, ты заблудился. А ведь можно было сесть в автобус и в это время уже спать где-нибудь в теплой гостинице...


Жалей не жалей, а нужно что-то делать. Бензин заканчивался, мобильный телефон не желал ловить сигнал. Закутавшись, как только можно, я отправился пешком искать местных жителей, чтобы попросить о помощи. Снег забивался под брюки, я часто терял равновесие, перебираясь через сугробы. Как долго я шел — не помню. Снегопад давно закончился, температура стала еще ниже. Слава богу, я не встречал хищников, ведь обороняться от них было нечем.


И тут, как спасение, яркий свет... Это же домик егеря! Выжимая из себя последние силы, я бросился по направлению к нему, но усталость так пропитала мое тело, что через несколько десятков метров я споткнулся, упал лицом в снег и потерял сознание.


Я очнулся, лежа под двумя шерстяными одеялами в деревянной кровати. Мастерски сложенная печь обогревала и освещала комнату, в которой никого не было. Я осмотрелся: ружье на стене, принадлежности для рыбалки, кухонная утварь... Когда я попытался приподняться, на скрип досок вышел высокий человек, одетый по-домашнему.


— Спите, спите. Вам нужно отдохнуть. Я нашел вас неподалеку от своей хижины, вы совсем обессилели, — на чистом русском языке произнес незнакомец.


Я попытался что-то произнести, но у меня не получилось, лишь кашель вырвался из груди.


— Тише, тише. Как я понял, что вы из России? По вашим чертам лица. Я как-то знавал одного писателя, жившего в Амстердаме. У него точь-в-точь такие же глаза, брови, скулы. И точно так же он перестал тепло одеваться, предпочитая легкую модную одежду. Ну как так можно, носить подобные вещи в холодной Норвегии?


— Если вы — мой земляк, то почему живете здесь? — поинтересовался я.


— Я не ваш земляк. Да, я говорю по-русски, но этому есть причина. А живу я тут в надежде провести остаток дней вне городской суеты. Эх, люди, люди... Так молоды, а все свое время проводят в постоянных заботах, вместо того чтобы радоваться жизни. Я был таким же, как и они, и где теперь мои годы... — нота печали ясно отдавалась в словах моего собеседника.


Он продолжал:


— Я могу поведать вам свою историю, если, конечно, вы желаете ее знать.


Получив от меня согласие в виде едва заметного кивка, мой спаситель начал рассказ.


— Зовут меня Грегор, дом нашей семьи стоял в долине с плодородной почвой, в Чехословакии. Мой отец был землевладельцем среднего достатка, а мать — единственная дочь бедного помещика. Они встретили и полюбили друг друга в юном возрасте. Однажды, в день святой Варвары, они опустили две веточки в воду, и те зазеленели на следующий день. В феврале свадьба и произошла, впоследствии судьба подарила им трех дочерей и сына, то есть меня. Родители отдали нас в церковную школу, но наставляли, чтобы мы не отказывались от сердца в погоне за разумом, учили уделять внимание приметам, обычаям, традициям. Я безмерно благодарен им за это, так как вера в силы, называемые современным обществом сверхъестественными, много раз выводила нас из трудных жизненных ситуаций.


В 1939 году нацистская Германия захватила наше государство, но гитлеровцы нас особенно не трогали до тех пор, пока не началось контрнаступление Красной армии. Немцы проливали реки крови за каждый клочок отобранной у других народов земли. Оккупанты ворвались без стука, отбросив выбежавшего на крики отца. Они заперли нас на чердаке, а сами устроили нечто вроде штаба на остальных этажах. Мне тогда было одиннадцать, я ясно помню молящуюся днями и ночами мать и старшую сестру, зажимавшую рты младшеньким, чтобы их крики не разозлили немцев, и те нас не расстреляли как старика Юргена, владевшего городской аптекой. Он всего лишь просил не трогать его пса, и изуверы не стали этого делать, вместо этого отправив на небеса его самого.


Снаряды взрывались круглосуточно, обе стороны яростно сражались за наш прежде тихий и мирный городок. Гертруда, так звали мою старшую сестру, ухаживала за больным отцом как могла, но без медикаментов он не мог долго оставаться на этом свете. Путь вниз был отрезан, нельзя было даже забрать еду из погреба — мы питались тем, что по каким-то причинам лежало наверху. Как-то поздней ночью она разбудила меня, обняла и попрощалась. Я испугался, но она несколько раз произнесла с неискренней улыбкой: "Все будет хорошо", а затем спустилась по стремянке с толстой книгой в руке.


Не петух уведомил нашу семью о наступлении утра, а советский командир и его отряд, занявший наш дом. Капитан Елисеев, счастливый от одержанной победы, спросил нас:


— Почему вы ютитесь здесь, на чердаке, когда немцев в вашем доме нет?


Как это — нет?


Мы обошли жилище и действительно никого не нашли. Неужели Гертруда их куда-то увела?


Как ни больно мне об этом рассказывать, но да. Когда красноармейцы вскрыли дверь в погреб, которую кто-то с другой стороны завалил ящиками, нашим взорам открылась чудовищная картина. Десяток трупов нацистов в самых ужасных положениях лежали на сыром полу. Посередине нашла свое место бездыханная сестра, сжимавшая в руке ту самую книгу, раскрытую посередине. В том месте, где был подробно описан ритуал вызова дьявола.


Родители не намеревались оставаться в этом доме и никак не могли поверить в реальность произошедшего. Их дочь, лучшая ученица воскресной школы, истинная христианка отважилась на такое черное деяние... Ее запретили хоронить на всеобщем кладбище, отведя место в небольшой рощице на соседнем холме.


Люди, насквозь проникнутые рационализмом, имеют право что угодно говорить по этому поводу, но темные силы существуют независимо от нашей веры в них, и в тот момент я воочию в этом убедился.


Много дорог мне суждено было пройти. Прерванное войной обучение я завершил в советской школе в Белоруссии, куда нам предложили переехать. Там я и освоил русский язык. В училище мне дали профессию станочника, и я трудился на заводе в течение нескольких лет. Жизнь текла своим чередом, многое менялось. Анна и Мария, младшие сестры, выросли и вышли замуж, отец умер, прожив десяток лет после освобождения. Мать, не найдя сил справиться с потерей старшей дочери, отгородилась ото всех где-то в селе за Карпатскими горами.


Однажды нас направили в Псков, где необходимо было помочь одной бригаде перестроить местную церковь в дом для молодежи. Для этого требовалось разрушить часть здания. "Гриша (так меня звали товарищи на русский манер), не забыл ли ты того, чему тебя учили в техникуме, справишься ли с зарядами?" Конечно, я бы справился, но долго колебался. Хотя в стране господствовали атеистические убеждения, я не мог их для себя принять. Но принимай не принимай, а работу ты свою выполнить обязан.


В ночь перед началом вывоза драгоценностей ко мне явился ангел, который велел не приближаться к святому месту, иначе мне самому будет хуже. Я верил ему и рад был бы исполнить его волю, но ничего не мог поделать. Приказ есть приказ. И в девять часов утра мы обложили взрывчаткой фундамент...


Я поспешил на безопасной место, но, не пройдя и трех шагов, был оглушен взрывом небывалой мощности. Меня и еще нескольких рабочих завалило обломками здания.


Первое, что я увидел — это санитарку, обрабатывавшую мои раны. Меня, как я понял, доставили в больницу. Мое тело было сплошь обмотано бинтами, удивительно, как я вообще смог выжить? Сразу же захотелось узнать, что произошло с моими друзьями, что я и спросил у медсестры.


— Примите мои соболезнования, но никто не выжил, кроме вас. С высокого обрыва только вы упали, не потеряв жизни.


Какой еще обрыв? О чем она говорит?


— Как это — о чем? Вы ехали в грузовике, и водитель не справился с управлением...


— Послушайте, что вы мне тут рассказываете? Нас завалило обломками храма, который... — попытался я ей возразить, но она перебила:


— Какой храм, какие обломки! Десять лет прошло, как в единственном оставшемся в окрестностях храме открыли театр! Лежите, вам нельзя вставать, вы еще не поправились. Вон, даже ваше сознание все еще затуманено.


Когда я выздоровел, то помчался к месту, где проводили роковые работы. На сооружении не было ни единого признака взрыва! Побродив вокруг, я наткнулся на цепочку в запекшейся крови и узнал в ней талисман Савельева, с которыми тот не оставался при жизни. Именно здесь он и погиб... Но почему тогда все говорят про не случавшееся в реальности падение грузовой машины? Вопрос так и остался открытым, а моя жизнь продолжалась...


Странные вещи с той поры зачастили ко мне. Я боялся заснуть, чтобы не видеть кошмаров. Закрывал окна и двери в однокомнатном прибежище даже в жару. Мне постоянно кто-то названивал и бросал трубку.


Домой я старался не возвращаться как можно дольше. После работы я шел в столовую или в библиотеку, где просиживал до самого закрытия. И как-то вечером я направлялся по темной улице домой и встретил пожилую женщину. Увидев меня, она принялась судорожно креститься.


— Это все... Они! Согнали Христа с родины, окаянные!


— О чем вы говорите, бабушка? — я не на шутку был встревожен.


— Зло бродит здесь, зло! — и, подойдя ко мне вплотную и заглянув прямо в глаза, добавила: — Беги, беги, сынок, пока не поздно! Они не оставят тебя здесь!


Я уловил смысл ее слов. Мне нужно было убираться из коммунистического мира как можно скорее, и я долго обдумывал, как это сделать. В конце концов, я решился пересечь границу ФРГ и ГДР.


Нигде не действовало столько патрулей, как на линии, разделявшей Германию на Запад и Восток. Десятки, если не сотни перебежчиков были расстреляны. Я выбрал данную территорию потому, что намечалось спортивное соревнование, и у меня был шанс спрятаться в автобусе, направляющемся на Запад.


Я даже удивился отсутствию особых трудностей. Вскоре мне выдали документы на новое имя, я какое-то время бродил по разным странам, пока не обосновался в Британии, устроившись на работу официантом в маленький лондонский ресторанчик.


Так прошло около четырнадцати лет, я поднялся до должности менеджера и теперь снимал квартиру в приличном районе.


В моих планах было сделать предложение Джулии, что держала парикмахерскую рядом с моим домом. Я с ней был знаком в течение двух лет, мы встречались, и теперь я захотел сделать шаг к кульминации. Нужно было купить кольцо, и я поехал за ним после работы в один из лучших магазинов столицы. Пришлось потратить много наличности, но мне ничего не было жалко для любимой. Я даже сам держал в руке кольцо и всю дорогу до дома любовался им.


Вставив ключ в замок, я ужаснулся, услыхав детский плач в моей квартире. Судорожно открыв дверь, я увидал маленькую девочку, сидевшую на тумбочке спиной ко мне.


— Кто ты такая? Что ты здесь делаешь?


Она только и сделала, что медленно подняла руку и указала в сторону гостиной. Что там? Я аккуратно прикрыл входную дверь и тихо направился в комнату в конце коридора, позабыв о девочке. Воры? Но если это они, то что они тут забыли, в моем жилище, где просто-напросто нечего красть?


Это были не воры.


Человек среднего роста в черном костюме смотрел в забрызганное дождем окно. Как только я вошел, он обернулся:


— Какие же вы лицемеры, жалкие христиане, — его голос был нечеловеческим. — Вдалбливаете в свои головы необходимость помогать ближним, а сами забываете истинных спасителей.


Он сделал несколько шагов по направлению ко мне.


— Ты забыл, Грегор, жертву своей сестры? А не она ли умоляла меня сохранить тебе жизнь в России, когда десятки простых рабочих были похоронены под обломками храма? Было очень непросто даже для меня связать все это с автокатастрофой...


Я бросился к выходу, но, резко развернувшись, увидел Его прямо перед собой.


— На тебе моя метка, Грегор. Ты никуда не денешься.


Тьма опустилась на мои глаза, я слышал голоса и крики, уносящиеся куда-то вдаль. Я не ощущал опоры под ногами и будто бы находился в невесомости до тех пор, пока дефибриллятор не пропустил через мое тело электрический заряд, заставивший меня прийти в себя.


— На вас плохо влияет сырой английский климат, молодой человек. Вам бы куда-нибудь подальше уехать, где нет шума, нет людей...


Доктор приблизился, и я узнал в нем Его.


— Не волнуйтесь, сэр, не переживайте. Дело в том, что ваш организм не даст вам спокойно жить в городских условиях, — говорил Он, и чернота глаз пропитывала мою душу насквозь...


...Отшельник закончил рассказ:


— Вот я и добрался до густых норвежских лесов, где проживаю до сих пор. Только всякий раз, как я выхожу на охоту, в глазах каждого убитого зверя я наблюдаю то, что заставляет меня вспомнить о метке...


...Через два дня культуролог уже провожал меня в аэропорт, любезно передав все свои переводы. Когда я напоследок пересказал ему историю о встрече с таинственным спасителем, он рассмеялся:


— Эх и любите вы пошутить, господин Круглов! Да нет никакого поворота направо, и шоссе ведет отнюдь не на север, а к нам в город. Конечно, при желании глубоко в чаще можно отыскать развалины одного старого дома, построенного шведами, только там не застать ни живой души. Примерно с того момента, как в той округе бесследно пропал один чешский коммунист...