Стихи о любви

Вы хороши.

Вы хороши, в том нет сомненья.
Пускай в Вас совершенства нет.
Зато пленять воображенье
Знаком Вам дьявольский секрет.

Кокетство ль? Ум? Огонь души?
Но, взгляд небрежного вниманья,
И Вы не просто хороши,
А так, что не найти желанней.

Так оставайся же собой
С несовершенной красотой.

И пусть Вас зависть не тревожит
Судьбой Вам лучший жребий дан.
У совершенства есть изъян,
Оно легко наскучить может.



О любви вроде все уж сказано.

О любви вроде все уж сказано.
Что ж еще рассказать про нее?
Но у каждого сердце обязано
В ней другое искать. Свое.

Вот и ты. То бранишь, то хохочешь.
Каждый день просишь новых стихов.
И узнать нисколько не хочешь,
Что писали до нас про любовь.

А какие были поэты!
Вот сумел же, скажем, Шескпир,
Как Ромео любил Джульетту
Рассказать на всю жизнь, на весь мир.

Что Шекспир тебе, что Вергилий…
Ты целуешь и шепчешь, любя:
«Там другие других любили,
А теперь Я люблю Тебя».


Зачем Вам зеркало?

Зачем Вам зеркало? Оно
Не отразит очарованья.
В стекле узнать нам не дано
Черты живого обаянья.

Есть проще и вернее путь.
Вам стоит только на мгновенье
В глаза влюбленного взглянуть,
В них живо Ваше отраженье.


Мольба.

Когда тебя (в который раз?)
Молил я робко о свиданье,
И ты, не поднимая глаз,
Придти давала обещанье.

И вновь я ждал (в который раз?)
Когда часы глухие канут
И ты придешь, придешь сейчас,
Я ждал. И снова был обманут.

Потом без сна тянулась ночь,
Сменялась пасмурной зарею.
И было мне почти невмочь
На людях встретится с тобою.

Но те же я в глазах твоих
Читал отчаянье и муку,
Когда ты, тайно от других,
Рукой мою ласкала руку.

И краткий миг, наедине,
Ты повторяла неустанно,
Что ты сама рвалась ко мне,
Но Он вернулся слишком рано.

И жаркой страстью я пылал,
И ненависть во мне кипела.
И я, как в бешенстве, сжимал
Твое податливое тело.

Но в днях житейской суеты
Угасли ласковые звуки.
И светят мне твои черты
Сквозь тонкий занавес разлуки.

Ты не приходишь. Не зовешь.
Обманом новым не тревожишь.
Но знаю я: ты так же ждешь
И так же хочешь… И не можешь.


Цыганка.

Пой, цыганка! Твой голос и взгляды
И волна этих плещущих рук –
Все зовет… Пой! На доски эстрады
Ставь смелей свой точеный каблук!

Нет, не здесь бы звенеть той гитаре,
Что играет под песни твои.
В этом пьяном кабацком угаре
О такой не слыхали любви.

Там, где солнцем пронизаны листья,
Ты бы пела в лазурную даль,
И чтоб прятала эта мониста
На груди твоей красная шаль.

Ты тогда мне споешь про другую,
Про нее мне споешь одному,
Что кляну, что зову, что тоскую,
Что люблю, а зачем – не пойму.

Что она на тебя не похожа,
Что она и тонка, и бледна,
И твоя золотистая кожа
С кровью огненной ей не дана.

И зачем мне любить ее надо,
Коли зла перед ней не таю …
Пой, цыганка, про горькую радость,
Про любовь, про погибель мою …


Старинный романс.

Расстались мы без слез и без улыбки.
Она простить не захотела, не смогла
Моей одной, такой пустой ошибки …
И вот расстались мы без ласки, без тепла.

С другой бы я забыл минутную тревогу,
Но в ней обида билась все больней…
Теперь, ямщик, пора мне в дальнюю дорогу…
Не торопись. Не горячи коней.

Она прощать и плакать не умела
И с чуткою, но гордою душой
Сама, быть может, угадать не смела
Любви своей по-прежнему простой.

Когда уходит день, не удержать заката,
И ночь не исцелит тоскующей души.
И нет конца любви, и солнцу нет возврата…
Пора нам в путь. Пора… Но не спеши…
В последний раз дай вспомнить… Не спеши…
          

Одиночество.

Над морем раскинула звездный узор
        Глубокая южная ночь.
Печальные думы туманят мой взор
        И расстаться мне с ним невмочь.

Луна освещает прибрежный песок
       И ласково плещет волна….
Я так одинока, и ты так далек,
       И память тобою полна.

Ты помнишь ту ночь и за рощей рассвет,
       Задумчивый шепот ручья?
Как губы мои говорили: «О, нет!»
       А сердце сказало: «Твоя!»

Мой милый, хороший, приди мне помочь.
       Одна я, лишь море шумит.
И южная ночь, эта душная ночь
       Мне сердце, не грея, теснит…


Мы расстанемся скоро навеки.

Мы расстанемся скоро навеки.
Не узнать мне, где ляжет Ваш путь.
Знаю только: усталые веки
Мне как прежде уже не сомкнуть.

Знаю, к прошлому нет возврата.
Не пойму лишь умом и душой,
Почему все было так смято
Вашей милой, жестокой рукой.

Я ведь Вас не преследовал, нет же,
И наскучить Вам не успел.
Я был робок с Вами и вежлив
И в глаза Вам послушно глядел.

Может, мне одному и досталось
Угадать Вас, заветную, ту,
Что в холодную прячет усталость
Обаянье, любовь, красоту.

Что ж, пора уходить, проститься,
Не встречать, не искать, не любить.
Только мне уж теперь не забыться,
Только мне Вас теперь не забыть.

Но и Вам средь разлук и свиданий
Не забыть, не прогнать тех снов.
Сумасшедших моих признаний
И отравленных этих стихов.


Бывают дни.

Бывают дни, когда ты ласкова со мной.
Глаза твои, улыбка, голос, все так мило.
И человеком возвращаюсь я домой
И в жизнь влюблен я с прежней силой.

Но есть такие дни, когда ты холодна.
Ты знаешь – я один. Тебе это понятно.
Я знаю – ты толпой друзей окружена.
И надо мной тебе шутить приятно.

Мне грустно... Нет! Не грустно мне. Мне тяжело.
Сегодня ты была  неласкова со мною.
И мрачно стало все, что было так тепло.
Я вновь один с моей тоскою.

А, может, лишь игра? Забавы прежних дней?
Тогда зачем ты чистую мечту тревожишь?
Нет отклика... Я знаю все... Но, пожалей,
Когда захочешь... Если можешь.


В жизни встречи просты.

В жизни встречи просты и случайны,
В них разлуку легко перенесть.
Только есть сокровенные тайны
И предчувствия тайные есть.

Я гляжу на Вас, дорогая.
Я гляжу. Я терплю. Я молчу.
Почему я люблю Вас – не знаю.
Знаю только, что знать не хочу.



Сперва мечта.

Сперва мечта, потом тоска, а после ярость.
И сон – как наяву. И жизнь – как сон, как бред,
Когда забудешь все, и жизнь свою и старость,
И видишь рядом вас, когда Вас  рядом нет.

И если робкий ум нечаянно проснется
И сможет хоть чуть-чуть умерить жар в крови,
То мысль ужасная души твоей коснется:
Не можешь без нее? Ну, что ж, так не живи!


В часы ревнивые разлуки.

В часы ревнивые разлуки
В душе я слышу голос злой.
Быть может, ложны эти звуки,
И я не прав перед тобой.

Тогда скажи, зачем, прощаясь,
Толпой друзей окружена,
К любому с лаской обращаясь,
Со мной одним ты холодна?

Когда ж к ногам твоим признанья
Хочу сложить, как тяжкий крест,
Зачем же их без состраданья
Твой резкий обрывает жест?

И в строгости скрывая ласку,
Ты отстраняешь и зовешь.
Зачем ты носишь эту маску?
Зачем надежду мне даешь?

Зачем смеясь опасным играм,
Не видя гибели в огне,
Как укротительница с тигром
Сквозь хлыст улыбку даришь мне?

И почему же в час проклятый,
Когда с тобой я зол и груб,
Так много горя и утраты
В твоих глазах и в складке губ?

И в этот час я прав, я знаю,
В том, что бешусь и что терплю.
В том, что надеюсь и страдаю,
И в том, что я тебя люблю.


Ты горда.

Ты горда. Так не ревнуй! Не трать усилий.
Не тревожь красивым взмахом бровь.
Это мне пифагорейцы говорили:
- Все пройдет и повторится вновь.

Если правда – значит мы уже встречались
Как теперь, ревнуя и любя.
Если в прошлом наши встречи повторялись,
Значит снова встречу я тебя.

Хорошо, что помнить мы не будем
Об обидах, о добре и зле.
Ни о чем не намекнем мы людям,
Вновь живущим на земле.

-

Но расчисленная бесконечность
Алгеброй холодных мудрецов
Этой встречи милую беспечность
Отдалила безднами веков.

Пусть! Пред вечностью не дрогну я душою.
Разумом пойму бесчисленность числа.
Одного боюсь, что хоть чуть-чуть другою
Ты со мной при встрече не была.


Разлука.

Невозможное было возможным,
Но возможное было мечтой.
А.Блок

Мы расстались с тобой на рассвете.
В небе хмурилась зимняя даль.
И в тревожном последнем привете
Погасила улыбку печаль.

И тоскливо сведенные брови
Говорили про гордую власть,
Что смиряла волнения крови
И отдаться могла не страшась.

Ты прощалась со мной без вопроса,
Без упрека меня поняла.
И тогда застучали колеса
И пустыня меж нами легла.

Но запомнилась, словно расправа,
Наша пытка - любить и не сметь.
И была эта страсть, как отрава,
Как по жилам разлитая смерть.


Если бы слова рождались сами.

Если бы слова рождались сами,
Если бы они не были пересчитаны все,
Если бы было хоть одно слово,
которого никто не сказал бы до нас,
Я сказал бы его тебе.

Перебираешь слова как клавиши
И слово звучит не в лад с душой.
Но в словах ли тут дело, дорогая?
Нет! Не я беден словами, я знаю их много,
Но слова бедны перед моей любовью.

Есть величественные слова,
они вселяют храбрость в сердца героев.
Есть умные слова, не смейся над ними,
они объясняют глубокие мысли души,
тоскующей об истине.
Есть пошлые слова, будь безжалостна к ним,
они заменяют ничтожеству отсутствие искренности.
Есть нежные слова, их стыдятся подслушать
у юных любовников даже ночные бабочки.

Но где мне найти слова для тебя,
Слова, которые не говорил никто?

Если бы я мог выбирать сокровища
из всех человеческих слов,
Я выбрал бы из них слова-жемчуга
И принес бы тебе в подарок жемчужное ожерелье.
А если бы оно не понравилось тебе,
Я бросил бы его в море.

Тогда я выбрал бы слова-бриллианты
И сделал бы их них для тебя корону.
А если бы она тебе не понравилась,
Я затоптал бы ее в землю.

И у детей, которые могли бы родиться от  нас с тобой,
Я собрал бы чистые слезы-росинки
И, нанизав их на мерцающий луч звезды,
Положил бы к твоим ногам.

А если бы и они тебе не понравились,
Я успел бы, умирая, шепнуть:
«Мадонна, прости бедняка,
У него больше нет...
У него нет ничего...


Субмарина.

Когда субмарина уходит в рейс
И все кончается благополучно,
Поздравляют матросов все, как есть,
Хоть это и очень скучно.

Но когда субмарина идет на дно
(Смерть величия требует все же!)
Утешение радио шлет одно,
Но что до того экипажу?

Дай дышать! Дай! Воздуха чуть глотнуть!
Матросы молят о чуде.
Но хоть разорвись морская грудь,
Воздуха больше не будет.

Ты не хочешь слушать, не хочешь взглянуть.
(Под водой, может, легче сгинуть.)
Ну, дай же хоть раз, хоть чуть-чуть вздохнуть,
Ты! Моя субмарина.


Диалог.

- Любимая, пора домой,
Давно уж ночь настала.
- Я не хочу, мой дорогой,
Я вовсе не устала.

- Любимая, проходит ночь,
Смотри, как даль туманна.
- Меня ты гонишь, милый, прочь,
Но ведь еще так рано.

- Но за тебя, моя любовь,
Боюсь я не напрасно.
- Еще хочу я жарких слов
И поцелуев страстных.

- В чем больше видишь ты огня:
В словах иль в поцелуях?
- Сначала поцелуй меня,
Потом тебе скажу я.


Как шаловливый эльф.

Как шаловливый эльф будил влюбленных,
Цветком волшебным чуть касаясь глаз,
И в первого, кого увидел пробужденный,
Влюблялся до безумия тотчас.

Вот если б Вам уснуть, забыв весь свет,
И Ваших глаз таким цветком коснуться,
И мне бы в ту минуту подвернуться...
Счастливым стать - другого шанса нет.


Красота одна не может все решить.

Красота одна не может все решить
И увлечь она одна не сможет,
Потому что любоваться и любить
Вовсе не одно и то же.

Пусть одна неотразимо хороша,
Как богиня, как звезда экрана,
Как сама Психея, как душа,
А другая просто пусть желанна.

И когда желанную мы встретим,
Улыбнется ласково мечта.
Вот и все. Но перед этим
Без борьбы отступит красота.


О любви сказать красиво можно.

О любви сказать красиво можно,
И восторженно легко сказать о ней.
Только если есть любовь не ложная,
Если без расчетливых затей.

Ну, а мне сказать не удалось так,
Нет удачи складно говорить.
Я люблю Вас, дорогая, просто, просто…
           Тут все….


Всю тебя всей душою знаю.

Всю тебя всей душою знаю,
Этот взгляд, эту складку губ.
А увижу – и речь теряю,
И неловок, и попросту глуп.

Ты не в силах улыбку спрятать,
Я дрожу, как паршивый лист.
И в глазах у тебя чертенята,
Ну, такие – хоть провались!

Все же ласков твой смех. Ну и ладно!
Ты все знаешь… Так смейся же вновь!
Если было б все очень складно,
Где ж была бы тогда любовь?

Та любовь, что не ищет складу,
Что не даст и двух слов связать,
Что одну лишь знает отраду:
Всю тебя всей душой обнять.



Поцелуи первые твои.

Как зари изменчивые краски,
Как ручья бегущие струи,
Были жадны и стыдливы твои ласки,
Поцелуи первые твои.

Ну, признайся, ты ведь понимала,
Все скрываясь, но уже любя,
Как твоей мне ласки не хватало
Каждый час, прожитый без тебя.

И смотри, как мне должна ты много.
Так целуй, желанья не тая!
Ручеек мой милый, недотрога,
Зорька алая моя …


Вокруг спокойно все.

Вокруг спокойно все. Я отдыхаю.
Уютно мне в вечерней тишине.
Я сплю почти. Я сплю…
                Но что со мной? Ах, знаю:
Ты близко. Ты один. Ты грезишь обо мне.

Пусть так. Я не одна. И я бесстрастна.
Не дрогнет бровь. Не упадет слеза.
Поверь, мне хорошо. Пойми, совсем напрасно
Тревогой и тоской полны твои глаза.

Смотри – вокруг меня все близкие, родные,
И мне привычен ласковый их взгляд.
Зачем же по ночам глаза твои шальные
Так дерзко прямо в душу мне глядят?

Не мучай. Не люби. Не говори ни слова.
И уступи хоть потому моей судьбе,
Что я сама хочу. Что броситься готова
В огонь. В мечту. К безумному. К тебе…


В детстве нам рассказывала няня.

В детстве нам рассказывала няня,
Что в ту ночь, когда глубок наш сон,
Исполняет сам Господь желанья
Всех, кто был послушен и умен.

Добрый боженька, я так старался
Быть хорошим целый, целый год.
Если ж я когда и ошибался,
Ты прости меня, прости, Господь!

Хоть за то, что мне немного надо.
Не скучаю я по золотым дворцам.
Я хочу лишь снова быть с ней рядом,
С той, любимой, с кем – ты знаешь сам.

Я хочу красивую и злую,
С резким жестом, чтоб была точь-в-точь
На нее похожа, дорогую,
Ту, что мне приснилась в эту ночь.


Ромашка.

Чтоб от сердца тоску отогнать,
Погадай на ромашке пойди.
А коль выйдет «не любит» опять,
Ты один лепесток укради.

Только, нет, не обманешь ума!
Слишком память свежа и сильна,
Как ты знала, что любит, сама,
И ромашка была не нужна.

С ним судьба развела вас давно.
Если можешь – прости и смирись.
Станет грустно – сквозь слезы, в окно
Ты ромашке родной улыбнись.

И назло безотрадной судьбе
Жди одна. И в вечернюю синь
Постучится усталость к тебе,
Чтоб ромашку сменить на полынь.