Генрих Гейне. Сновидения 6

Heinrich Heine. Traumbilder 6

В ночной тиши, в сладчайшем сне
Очарованием ко мне
Явилась милая моя
Под своды старого жилья.

И я гляжу: как чуден лик!
И вижу я улыбки миг,
Свой слышу сердца дикий стук
И смело говорю ей вдруг:

– Возьми, что хочешь, весь я твой,
Хочу, родная, быть с тобой,
Твоим любимым быть готов
Всю ночь, до первых петухов.

Но удивила бесконечно
Та, что любил я так сердечно –
Ответ красавицы я слышу:
– О, ты отдай свою мне душу!

– Я жизнь и молодость мою
Тебе охотно отдаю –
Всё для тебя, всё, ангел мой,
Но мир души оставь со мной.

И лишь моё умолкло слово,
Она сказала то же снова,
Ответ красавицы я слышу:
– О, ты отдай свою мне душу!

Слова мне в сердце проникают,
Огнём крови во мне пылают,
Моей души затронув суть,
И я едва могу вздохнуть.

Там были ангелы, в сне том,
В сиянье ярком, золотом,
Но налетела чёрной тьмой
Толпа нечистой силы злой.

Тьма чёрной силы наступала,
И белых ангелов не стало,
Но и нечистой силы тьма
Вдруг улетучилась сама.

И уходил тихонько страх;
Я милую держал в руках,
Она как лань дрожит пугливо
И вот заплакала тоскливо.

Унял поток я слёз безбрежных,
Целуя розы губок нежных:
– Ты плачешь, милая моя,
От счастья, что люблю так я.

Как только это я сказал,
Лёд кровь мою тотчас сковал:
Земля заколебалась, страсть!
Разверзлась бездны тёмной пасть.

Оттуда вмиг, как из могилы,
Помчалась тьма нечистой силы;
Девица побледнела вдруг
Да из моих исчезла рук.

Вновь чёрная толпа явилась,
Вокруг меня она кружилась.
Всё ближе, ближе, ближе топот
И громче, громче, громче хохот!

Всё уже, уже, уже круг,
Где мерзких песен резкий звук:
– Отдашь нам душу, человек,
И нашим станешь ты навек!

6.

            Im su:ssen Traum, bei stiller Nacht,
            Da kam zu mir, mit Zaubermacht,
            Mit Zaubermacht, die Liebste mein,
            Sie kam zu mir ins Ka:mmerlein.

            Ich schau sie an, das holde Bild!
            Ich schau sie an, sie la:chelt mild,
            Und la:chelt, bis das Herz mir schwoll,
            Und stu:rmisch ku:hn das Wort entquoll:

            »Nimm hin, nimm alles, was ich hab,
            Mein Liebstes tret ich gern dir ab,
            Du:rft ich dafu:r dein Buhle sein,
            Von Mitternacht bis Hahnenschrein.«

            Da staunt' mich an gar seltsamlich,
            So lieb, so weh und inniglich,
            Und sprach zu mir die scho:ne Maid:
            »Oh, gib mir deine Seligkeit!«

            »Mein Leben su:ss, mein junges Blut,
            Ga:b ich, mit Freud' und wohlgemut,
            Fu:r dich, o Ma:dchen, engelgleich -
            Doch nimmermehr das Himmelreich.«

            Wohl braust hervor mein rasches Wort,
            Doch blu:het scho:ner immerfort,
            Und immer spricht die scho:ne Maid:
            »Oh, gib mir deine Seligkeit!«

            Dumpf dro:hnt dies Wort mir ins Geho:r,
            Und schleudert mir ein Glutenmeer
            Wohl in der Seele tiefsten Raum;
            Ich atme schwer, ich atme kaum. -

            Das waren weisse Engelein,
            Umgla:nzt von goldnem Glorienschein;
            Nun aber stu:rmte wild herauf
            Ein gra:ulich schwarzer Koboldhauf'.

            Die rangen mit den Engelein,
            Und dra:ngten fort die Engelein;
            Und endlich auch die schwarze Schar
            In Nebelduft zerronnen war. -

            Ich aber wollt in Lust vergehn,
            Ich hielt im Arm mein Liebchen scho:n;
            Sie schmiegt sich an mich wie ein Reh,
            Doch weint sie auch mit bitterm Weh.

            Feins Liebchen weint; ich weiss warum,
            Und ku:ssihr Rosenmu:ndlein stumm. -
            »O still, feins Lieb, die Tra:nenflut,
            Ergib dich meiner Liebesglut!

            Ergib dich meiner Liebesglut -«
            Da plo:tzlich starrt zu Eis mein Blut;
            Laut bebet auf der Erde Grund,
            Und o:ffnet ga:hnend sich ein Schlund.

            Und aus dem schwarzen Schlunde steigt
            Die schwarze Schar; - feins Lieb erbleicht!
            Aus meinen Armen schwand feins Lieb;
            Ich ganz alleine stehenblieb.

            Da tanzt im Kreise wunderbar,
            Um mich herum, die schwarze Schar,
            Und dra:ngt heran, erfasst mich bald,
            und gellend Hohngela:chter schallt.

            Und immer enger wird der Kreis,
            Und immer summt die Schauerweis':
            »Du gabest hin die Seligkeit,
            Geho:rst uns nun in Ewigkeit!«