Черные крылья

Он убивал, он уходил
Израненный, но окрыленный.
Он жизнь и смерть бескрылым подарил,
Их судеб ароматом опьяненный.

Он поднимался выше звезд
В беззвездной ранней тишине.
Переворачивал он испещренный лист,
Сжигая формы слов в чернильной вышине.

Нечаянно как будто появляясь
И кровью орошая поздний вечер,
Он бродит через тени, усмехаясь,
И ищет средь тропинок новой встречи.

Кто с ним столкнется, не забудет никогда
Переплетения эмоций в алых искрах,
Того, как распахнуться черные крыла,
Пространство расчертив шуршанием и свистом.

Ночная мгла, как ласковая кошка,
Обнимет, закружит и успокоит,
Но стоит к ней привыкнуть хоть немножко,
И мрак небес сознание накроет.

И блеск его крыла будет казаться светом,
Он руку, может быть, протянет, может, нет.
Он так изменчив в выборе ответа,
Который скрыл в судьбе мерцающий рассвет.

И все же появление его
Останется страницей алой в книге,
Но он уйдет, не оставляя ничего,
Растает призраком в предсмертно долгом крике.

В последние секунды проявляясь
В вечерних сумерках, в которых мысли таят,
Он привечает души, и, лишь расставаясь,
Он даст им знать, чего же сам желает.

Клинком по крови нежно проведя,
С мечтой вкушает он нектар смертельной жизни.
Беззвучно рассмеется, с плеском уходя,
Он величав, как лев, как змей, безукоризнен.

Он забирал, дарил и возвращал
На ту тропу, с которой тьма не сходит.
Он провожал сквозь срок, через отроги скал,
И дар преподносил, который с ума сводит.

И в черном небе проводя дорогу,
Расписанную кровью в блеске стали,
Он обходил кругами два порога,
Между которыми вне времени огни небес сияли.

Он воскрешал и снова исчезал,
Он убивал и выводил на тропы,
Среди теней бродил и встреч в судьбе искал,
Что в предвкушении заставляли крылья хлопать.

Чернильный блеск в мерцающем соцветии
И алых сполохов сияющая гладь.
О нем нет строк в магической Гоетии,
Лишь душам даден взор, чтобы его познать.