Дуга кипела

Стирало солнце о броню с востока ранние лучи.
На траках - грязь, на швах- песок не убирал уставший взгляд.
Я ждал команды в никуда, в остервенение кручин,
чтоб утопиться в ковыле, письмо не выслав в дальний град.

Мешал протертый танкошлем, давил упрямо на виски,
комбинезон висел мешком, преумножая худобу.
Зажатый голос говорил, от страха выставив тиски:
" Мне с поля брани не уйти, на месте заживо сгорю..."

Кулак безропотно слабел, на пальцах проступала дрожь,
скривилась мина без любви, забыв о ветре и жаре.
Зрачки расширились не так, надежды сохраняя ложь.
Увядший воин не вопил, касаясь смерти в темноте.

Приказ прорезал тишину, и топот пыль поднял с земли,
полезли в люки, замолчав, подошвой выдав жесткий стук.
Я проклинал тогда войну, как проклинали и они,
За смерть детей и стариков, за кровь, за пепел, за испуг.

Привычно быстро ухватил потертых пару рычагов,
без промедления завел, оставив дизель прогревать.
Весь батальон гудел в строю, направив башни на врагов.
Шумели танки средь степи, готовясь в поле выживать.

Педаль сцепления нажал, два рычага подав вперед,
ногой на газ; поставлен крест на грани признанных времен.
Каток ведущий зажевал зубцы на полный к славе ход.
От траков комьями летал разбитый черноземный дерн.

На горку, в низменный овраг ; мне честно было все одно.
Сто метров, двести, километр мелькали дымом и травой.
"Меня ничем не удивить" - уверен я давным давно,
но как же глупо обменять свои пристрастия с войной.

На вышине уснувший враг ударил точностью по нам,
Мешали вспышки разбирать откуда движется снаряд.
Взрывались рядом как один, оставив строчки в именах,
Обуглен шлем, закопчен след и в клочья порвана броня.

Прорвался между двух огней, увидел в щель иную сталь:
квадратный медленный ползет, непробиваемый со лба.
Я повернул, зайти чтоб в борт, и там уже атаковать.
Без остановок пролетел , осыпав стенки, мимо рва.

Еще немного... командир пустил болванку...не пробил...
Ругнулся, свелся, подождал , мне передал : "Притормози!"
И рычаги теперь назад, машину здесь остановил.
Секундой позже бронебой ему под башню заходил.

Налево сделан разворот, продолжен самый страшный бой,
удар в корму, пожар душил, в осколках умер экипаж.
Алел в крови комбинезон, я поднял люк второй рукой.
Свалился в желтую траву, пополнив списки из пропаж.