Утро

     С утра болела голова. Вообще-то, она начала болеть еще вчера, а сегодняшняя боль – жалкое продолжение вчерашней. Странно, но с похмелья голова у меня никогда не болит, лишь мучает небольшая грусть, легко разгоняемая написанием очередного ироничного стишка и плотным завтраком. А вот так просто,  иногда ни с того, ни с сего, прихватывает. Чтобы как-то отвлечься от боли, зайдя в толлейбус на Киевской, я стал наблюдать за пассажирами. Вот, следом за мной залез пожилой азиат в халате и тюбетейке, эдакий старик Хоттабыч, таща за собой восточную женщину, упакованную в длинное, до пят, оранжевое национальное платье и хиджаб. Меня всегда удивляла эта любовь азиатских мигрантов ко всему подчеркивающему их национальность и вероисповедание. Почему никто из русских, отрастив себе бороду а-ля Толстой,, приехав в Среднюю Азию, не заправляет штаны в начищенные хромовые, или яловые сапоги и, надев косоворотку с расстегнутым воротом, через который был бы виден серебряный православный крест на суровом шнурке, подпоясавшись кушаком и заткнув за него топор, не идет на какой-нибудь восточный, бухарский базар, с матерком прицениваясь к «персидским» коврам местных умельцев. Хотя, у наших другие бзики. Вот на набероежной показался Новодевичий монастырь. И сразу же часть «православных» попутчиков начала истово креститься на реставрируемые купола. Особенно позабавила меня женщина неопределенного возраста и такой же комплекции, чьи расплывшиеся телесла были задрапированы растянутой футболкой с надписью «Fuck me», которую она почему-то мелко крестилась по-старообрядчески, двумя перстами, напоминающими две маленькие сардельки. Я представил, что вот так же, в троллейбуссе, азиат разложил бы коврик и начал совершать намаз. Или задремавший у окна на солнышке старый еврей в бейсболке вдруг надел бы хасидскую шляпу и,  распусив пейсы и достав Тору, стал бы зачитывать священные тексты. Причем все это произошло бы одновременно. Завороженный этой сюрреалистической перспективой, я чуть было не проехал свою остановку. Когда я вышел из троллейбуса, боль отпустила. Я постоял на набережной, глядя на сверкающие купола монастыря на другом берегу и пошел дорабатывать последние дни перед отпуском, представляя, как через несколько дней буду сидеть на берегу другой реки, любуясь загорелыми девушками, лежащими на песке,и слушая звонкий гомон плещущихся у берега детей. Начинался новый, день Еще один день такой непредсказуемой жизни.