Вечер чёрные двери тоскливые...

Вечер чёрные двери тоскливые
Раскрывает и гордым, и кротким.
И смиренно в тоску заунывную
Подворотни войду, как сиротка.

А в душе есть разлом, поножовщина.
Твою руку возьму я рукою,
И, смирившаяся безотцовщина,
Успокою её, успокою.

Опрокинет в сугробы покатные
Ночь в глуши смоляной бочонок.
А тоска мне -- как добрая мачеха,
Сердце -- загнанный в угол волчонок.

В твоём сердце тот шрамик забыт уже,
Пусть затянут, но всё же обуглен.
Я люблю тебя, солнце разбитое,
Как и всех, прочно загнанных в угол.

Ты ревёшь, а я всё-таки женщина,
Вместо всех пьяных вишен веселья
Стать могу материнскою песнею
Над плетёной твоей колыбелью.

Боль сиротства не скинуть, за ставнями
Луч лисицею льнёт и льётся.
Наша тьма беспросветная, давняя,
Потому что разбитое солнце.

Я как чувство, тобою забитое,
Невоспитанно слёзы роняя,
Знаю, что наше солнце разбитое
Даже в наших слезах просияет.

Вот тогда, без надежд, прокажённые,
Мы увидим до неба дорогу,
А с икон сбережённых, сражённые,
Вдруг яснее увидим лик Бога.

Но, отринув печаль ядовитую,
Мы не вправе возжаждать конца,
Чтобы в т`иши хрустальной избитые
Обрели наконец-то Отца.