Новое достоверное о Моне Лизе

– Как же ты решился делать копию картины Мона Лиза? И почему? Расскажи!
– Уговорил. Я даже добавлю ЧТО-ТО БОЛЕЕ  ИНТЕРЕСНОЕ! Слушай:

     Да, Её я увидел в Москве в 1974 году в Пушкинском музее.
     Верю глазам своим – это чудо, от которого у меня возникло НЕПРЕОДОЛИМОЕ желание понять суть этого необычного явления...
     Вернувшись домой, я с жадностью накинулся на все доступные  источники информации о картине, о ее создателе Леонардо да Винчи, искал и рассматривал репродукции, читал исследования искусствоведов и ученых...
      Купил краски, кисти, рулон холста... И стал пытаться копировать...

      Первые три варианта не удавались, я их уничтожал, приобретая крупинки опыта. Четвертый вариант ещё не законченной картины украли с чердака, где я просушивал на подмалевке свежий тонкий слой краски. Пятый вариант стал последним. Когда проявился желанный эффект и Она улыбнулась своей переменчивой улыбкой, мама мне сказала: «Всё, ОСТАНОВИСЬ! Больше не трогай картину, - можешь испортить!»

      Я послушался, отложил кисти и с той поры к холсту не прикасался. Родители заказали рамку (золотистый багет шириной 15 см.), картина (холст 53х78, масло) заняла достойное место в нашей гостиной (стены комнаты салатного цвета, рассеянный свет падает справа, хороший обзор). Словно появился у нас еще один член семьи по имени Мона Лиза...

       И вот это важное НЕЧТО: на моих глазах ожило удивительное явление - ВЛИЯНИЕ  «Моны Лизы» НА ПОСТУПКИ конкретных ЛЮДЕЙ после встречи с Нею, начиная с 1976 года! Все имена и события реальные и проверяемые. Судите сами:

* * * 1 * * *
       Знаменитый закарпатский художник Павел Юрьевич Бедзир при встрече в "Золотом
ключике" (популярная в своё время кофейня) намекнул на свое желание увидеть Её. Трудно мне восстановить все детали нашего разговора около портрета. Помню, как Павел Юрьевич настаивал на ЭФФЕКТЕ космичности и гипнотичности...
      А ещё он обратил моё внимание, что на уровне глаз чётко видна линия горизонта, а это означает, что глаза художника находились точно на той же высоте! То есть, или человек  рисует себя, глядя в зеркало, или же художник сидел на стуле такой же высоты...

    ...А за предоставленную возможность общаться с Ней Павел подарил мне свою картину "Из жизни деревьев", подписав ее и попросив, чтобы Мона Лиза всегда могла видеть это его творение. Просьба исполнена - его чудесный картон висит напротив «Моны Лизы».

* * * 2 * * *
       Его супруга, тоже профессиональная художница,  Елизавета Людвиговна Бедзир-Кремницкая, подарила мне за такое же удовольствие свой старый этюдник, верно служивший ей много лет, обещала и небольшую акварель... но к общему глубокому сожалению, через несколько дней она трагически скончалась (1976) при неверном способе лечения голоданием.

* * * 3 * * *
      В те семидесятые годы я часто за чашечкой кофе встречался с Валерием Трефиловым, физиком, сотрудником отдела ионных процессов, общительным и интересным человеком, моим сверстником.
   Однажды мы оказались вместе на военных сборах офицеров запаса (мы оба -  связисты). Целый месяц в Мукачево. После коротких занятий я спешил в городскую библиотеку, жадно извлекая о Леонардо все то, чего не нашлось в ужгородской. Особенно ценными оказались переводы его "Атлантического кодекса" и деловых бумаг. Видел и тексты искусствоведа и художника 16-ого века Джорджо Вазари (с ценными и очень интересными комментариями на чешском языке).
  «Название картины «Мона Лиза» или «Джоконда» обязано появлением объёмному бестселлеру «Жизнеописания наиболее знаменитых живописцев, ваятелей и зодчих», который вышел в свет в 1568 году (!) через 50 лет после кончины Леонардо (!), в котором автор - флорентийский художник и искусствовед (и великий фантазёр) Джорджо Вазари, - уделил Леонардо десяток страниц, ни разу не видя саму картину».

    Вы сопоставьте даты жизни Леонардо (1452-1519), Джорджио Вазари (1511-1574) и время написания картины "где-то между 1503 и 1506-м.". Многое прояснится.

    Говоря с Рафаэлем об этой картине, Леонардо  употреблял слова «Протрет флорентийки». В описи картин короля Франции первоначально картину так и обозначили.

     Не удивительно, что сейчас в портрете находят схожесть с самим Леонардо, ведь сыновья часто похожи на свою мать! А Леонардо был очень и очень похож...

       Заметим, что цвет глаз и у Леонардо, и на портрете у «Моны Лизы» - карий, каштановый... Видимо, такой же цвет глаз был и у Катарины.

        Исполнена работа на цельной тополиной доске (небольшая вертикальная трещинка в центре), и всякие копии на холсте не могут даже претендовать на подлинность! Защита идеальная от подмены.

  Я смог потом рассказать Валерию много нового о «Моне Лизе», о Леонардо да Винчи и, главное, новые для меня (а многим вообще не ведомые!) сведения о его матери Катарине.


     После таких разговоров Валерий Трефилов стал с нетерпением ждать встречи с «Моной Лизой» и через месяц она состоялась.
      Человек эмоциональный, он испытал бурю чувств...
      Человек рациональный, он привел к «Моне Лизе» своего младшего брата Сашу, у которого после армии проявилась некоторая апатия и элементы депрессии... Привел с целью увлечь, убедить примером...

      Около Моны Лизы Саша сказал с застенчивой улыбкой: "А я Ей понравился!" Вскоре он поступил во Всесоюзную заочную академию искусства, занялся творчеством, расширил круг общения. Потом женился... Дети...
       Удачи вам, братья Трефиловы!

* * * 4 * * *
      Преподаватель рисунка Ужгородского художественного училища Василь Петрецкий, допивая кофе рядом за стойкой "Золотого ключика" и услышав от меня упоминание о неком женском портрете моего исполнения, снисходительно спросил:
    – Если есть наготове свежие краски, я зайду сейчас к тебе домой и подправлю лицо, чтобы... ну, чтобы на корову не походила.

        Зашли в гостинную. От неожиданных эмоций Вася побледнел, бегал вокруг картины со стоном,повторяя: "Ну ты и копийнул!" Поскреб ногтем холст... Отбежал... Снова приблизился, прищурился, приложил ладонь... Медленно стал отходить... Начал было говорить о перспективе...
       Но, увы, от возбуждения проснулась и подала голос его старая болезнь, приступ – и он стал падать... пришлось вызывать скорую...

* * * 5 * * *
       Профессор УжГУ, астроном мирового уровня Матрёна Васильевна Братийчук взяла мою картину на три недели. Освободила одну из комнат в своей двухкомнатной квартире, задрапировав стены салатной тканью, устроив рассеянный свет справа, расположила картину на столе напротив входа в комнату, у стола на полу красные розы в шикарной черной вазе...
        Сама хозяйка любовалась портретом и по утрам, и вечерами, и при лунном свете...
Заходившие к ней ученые-астрономы из разных стран Европы, приехавшие в Ужгород на международную конференцию, были искренне удивлены... «Мона Лиза» стала свежей темой для зажигательных бесед и дала повод группе иностранцев подарить Матрене Васильевне богатую библиотечку прекрасных книг по искусству...

        Один из её гостей заметил ВАЖНУЮ деталь: на Моне Лизе ПЛАТЬЕ Катарины! Леонардо составил рисунок для вышивки на нём в Милане, когда овдовевшая и больная мать прибыла к нему летом 1493 года, и тогда этими же знаками Леонардо в то же лето   украсил потолок миланского замка семейства Сфорца — Castello Sforzesco. Фрески сохранились.

* * * 6 * * *
         Ужгородский университетский историк  Казимир Гурницкий, увидев картину в доме Матрены Васильевны, пришел в странное состояние, после чего у себя дома всю ночь слагал поэму "О, мадонна" и утром (!) следующего дня отнес свое творение в редакцию областной газеты "Закарпатская правда".

* * * 7 * * *
          Мой сокурсник, а затем коллега доцент Николай Николаевич Тар попросил «Мону Лизу»  на свое новоселье – холостяку дали освободившуюся однокомнатную квартиру недалеко от "Золотого ключика", магазина, где в прошлом веке варили лучшее в городе кофе и где всегда толпилась ужгородская интеллигенция... (а в этом 21-ом веке, увы, в том здании расположился какой-то БАНК... проклятие!)
       Заходившие к Мики гости получали хорошую возможность показать свою эрудицию
и пофилософствовать о тайнах искусства...

        Один из гостей – Элемир Герго, математик, преподаватель УжГУ – пришел ко мне с предложением купить эту картину-копию, предложив сумму 900 рублей – зарплата за полгода в то время.
Ответ мой – об этом не может быть и речи.

* * * 8 * * *
         После закрытия своей персональной выставки (1978 год)  закарпатский художник Жора Манзюк зашел ко мне домой вместе со своим мукачевским другом – художником по тканям (увы, не вспомню имя).
          Пытаясь понять механизм изменения светосилы полутени, свойственное сфумато Леонардо, разглядывали через увеличительное стекло и мой холст, и отличную цветную фотографию фрагмента оригинала... Их заключение было неожиданным: видны следы работы иглой на многослойной живописи!

          Под впечатлением от увиденного Жора тут же сделал мне подарок - на одной из своих картин, бывших при нем, подписал дарственную...
(Удивительная тема и композиция этого творения: "Проклятие оружию и насилию"...
Графика, методика Бедзира: на белый грунт картона наносится черный слой – спецсостав с типографской краской – и затем иглой царапается рисунок).

          Вторая его небольшая картина (картон, 25х35, графика по Хемингуею, "Старик и море") осталась без подписи и ее, увы, попросив скопировать на три дня, не вернула неожиданно зашедшая к нам знакомая, а их семья, как потом оказалось, за эти три дня переехала жить в другой город!..

* * * 9 * * *
       С интересом рассматривая фото, я вспоминаю 1990-й год и день, когда к нам зашел крупнейший закарпатский композитор Иштван Мартон с супругой и солидным гостем из Будапешта... Фотографировал гость, а мы все расположились на диване возле картины... Уже из Венгрии он прислал снимки моей жене – певице Анне Ивановне (солистка ансамбля "Венгерские мелодии" Закарпатской филармонии, сценическое имя – Онико Лондо – Anika Landa; девичья фамилия – Ляхович). Так повернулась жизнь, что вскоре этот человек из Будапешта овдовел и предложил Анне Ивановне переехать жить к нему и петь на сценах Европы.
   Условия жизни 1991-ого года заставили нас подчиниться обстоятельствам...

* * * 10 * * *
      Выпускник Ужгородского художественного училища Юра, высокий, крепкий, красивый рыжий парень, подрядился помогать Мастеру Павлу Бедзиру в работе – керамикой выкладывать мозаику на кирпичных стенках нескольких новых козырьков на городских автобусных остановках. Работа, увы, не удовлетворяла его творческое самолюбие - об этом он сказал мне, естественно, за чашкой ароматного кофе в "Золотом ключике". В конце разговора я пригласил его на смотрины нескольких моих картин...

       Он долго и в постоянном движении рассматривал «Мону Лизу».
– Как много хитрых приёмов, – произнёс он, – целая школа! Например, используя тени и отсвет, изображать предмет, который за краем картины...
       На его задумчивом лице не было радости, но оно как-то поменялось – появилось выражение силы и жесткости...

        Но вот что происходило дальше!
В тот же день он разорвал контракт с Павлом Бедзиром (чем вызвал резко негативное
отношение к себе у некоторых) и уехал в родное горное село. Там в пристройке он решительно обустроил себе мастерскую и окунулся в живопись, в свободное творчество.

       Через неделю они с товарищем ушли в горы на пленэр. Когда небо над полониной стало покрываться тучами, художники, собрав рюкзаки, поспешили домой... И тут неожиданно сверкнула молния и часть разряда ударила в дюралевую дугу его рюкзака и от ягодиц до стоп прошила тело, сжигая ручьями поверхностный слой на ногах...
Хорошо еще, что рядом был его верный товарищ...

      Когда Юру выписали из областной больницы, он успел ненадолго зайти ко мне домой, чтобы еще раз посмотреть на Мону Лизу и от первого лица рассказать мне (и Ей!) обо всем происшедшем с ним...
Ходить он может, хоть и с некоторыми неудобствами, да на ногах рубцы образовали необычный рисунок - словно бы на снимках из космоса русла высохших рек.

* * * 11 * * *
      Как-то моя жена Анечка сделала мне двойной сюрприз – впервые предложила пообедать в пельменном зале соседнего ресторана "Эдельвейс", а там, неожиданно для меня, в зал зашла супружеская пара – Гизела Ципола и Степан Турчак – оперная певица и знаменитый дирижер! Окинув взглядом зал, Гизела уверенно повела мужа к нашему столику. Пока мы с паном Степаном не спеша уплетали пельмени, наши жены, не умолкая ни на мгновение, вспоминали преподавателей и сокурсников музыкального училища - они в одно и то же время учились там пению...
       Открыли шампанское. "За женщин!" – пан Степан кивнул, поддерживая мой тост...
...Потом, подходя к филармонии, ненадолго зашли к нам. Гизела оживленно рассказывала про Японию и о международном конкурсе "Мадам Баттерфляй", на котором она стала первой... Пан Степан искоса поглядывал то на Мону Лизу, то на свою жену, изредка подходил к роялю, пробуя какую-то мелодию...Потом снова возвращался к картине...
Увы, похоже, что прелестная Гизела и не заметила, что слушая ее интересную темпераментную речь, совсем рядом улыбалась ей Мона Лиза.

* * * 12 * * *
        Известный ужгородский портретист Богдан Владимирович Гавата – врач по профессии, доцент – зашел после чашечки кофе в "Золотом ключике" взглянуть на «Мону Лизу»... и убежал без единого слова, несколько озадачив меня.
      Через пол часа звонок в двери – Богдан привел свою семью! Его супруга – виолончелистка, преподаватель музыкального училища... Дочь... Я сел за рояль и усилил впечатление исполнением Лунной сонаты (жаль, потом я повредил руку и потерял возможность легко и уверенно исполнять по памяти 1-ю часть Лунной в стиле Льва Оборина или одесситки Марии Гринберг).
        Впечатление усиливала неожиданность всего увиденного и услышанного...
Потом Богдан интересно рассуждал об анатомии лица и мышцах, участвующих в улыбке... Безукоризненное знание и вдумчивость... (подробности забылись... не вспомнить уже...)

* * * 13 * * *
        Художник Михаил Наумович Роскин, участник (по его словам) Студии военных художников им. Грекова в годы после войны (или во время?), он еще недавно носил погоны майора и скорее был беден, чем богат.
        Зайдя ко мне с предложением купить его картину, он с разговорами ходил перед «Моной Лизой», не отдаляясь от своего раскрытого черного саквояжа, оставленного им на стуле у стола.
          Когда я оказался к нему спиной, он неожиданно быстрым ловким движением взял со стола новый красочный журнал "Искусство" (библиотечный!) и сунул его в тайный боковой карман саквояжа (воистину, реквизит фокусника!)
          Но через большое зеркало справа я отчетливо видел ВСЕ его движения!
Не поворачиваясь к нему, я произнес: "Удивительно, сегодня Мона Лиза смотрит на меня так, будто бы я у нее что-то украл! И улыбка у нее стала какая-то не такая... А вам это не видится?"
               Я повернулся к нему, взглянув на его лицо. Он оцепенел, побледнел, закрыл свой саквояж, умелым движением показывая, что внутри только коробки, и выразив сожаление, что я не покупаю картины, поспешил по делам.
            Через неделю в книжном магазине "Кобзарь" был выставлен на комиссию (!) такой же номер журнала "Искусство". Я выкупил его, ведь мне же надо было сдавать журнал, и уже дома на 17-ой странице я увидел ПЕЧАТЬ библиотеки!
Да-да, это был именно ТОТ журнал!
        При случайной встрече я пригласил Михаила еще раз зайти ко мне домой и принести две небольшие картины – одну из них я, может быть, куплю. Когда он предстал перед Моной Лизой, перед ним на столе опять лежал ТОТ красочный журнал "Искусство".

        Удивление и смятение пробежало волной по его лицу...  Глядя  в глаза Моны Лизы, он как-то странно оцепенел и неожиданно стал говорить, обращаясь к НЕЙ:
– Прости, Лиза... В детстве в голодные годы щипачество помогло мне выжить. А сейчас конец восьмидесятых, нет войны, но как тяжело стало жить! Картины мои плохо покупаются, а есть хочется... Мелочь – стал сдавать на комиссию и чужие, и библиотечные книги... Ведь за книгу строго не осудят – ну, взял человек посмотреть, почитать... ну, забыл человек вернуть... Не казнить же его. А потом люди все равно ВСЁ забывают...

              Насколько я понимаю, мы стали свидетелем яркого примера самогипноза... Прерывая состояние оцепенения, я спросил Михаила:
– Как же вам удавалось-то из библиотеки книги выносить?
– А я на общественных началах писал для них плакатики. Получив доступ к стеллажам, переделал для этой цели саквояж... Никто никогда не заметил бы пропажу... А сейчас Мона Лиза меня как рентгеном... Все видит, всё знает и... не отпускает...
Но по улыбке заметно - она меня поняла и... не отвергает...

* * * 14 * * *
    Архитектор, заслуженный художник Украины Степан Шолтес, сын одного из классиков
закарпатской школы живописи, заслуженного художника Украины Золтана Шолтеса:
– Я никогда больше не буду писать портреты. Только КРЕПКИЙ ЗАКАРПАТСКИЙ ПЕЙЗАЖ!

* * * 15 * * *
       Пані Надія – Надежда  Васильевна Кирилова – художник-творец необычайной силы.
Это она исполнила целостную кольцевую на 3 стены фреску в фойе Дворца детей и юношества ПАДИЮН – работа невероятной сложности.
Это ее иллюстрации детских книг поражают фантазией и игрой красок, точностью
линий и безукоризненностью рисунка.
Это ее отличает знание и понимание приемов китайской живописи.

        В мой трудный год пані Надія пригласила меня на свою персональную выставку.
По ее просьбе в нерабочее время открыли для нас выставочный зал.
Она подробно и откровенно рассказывала мне о каждой своей работе, медленно передвигая мою инвалидную коляску...

      Дома около нашей Джоконды висит узкий белый лист со столбиком иероглифов. Как поясняла пані Надія, листая китайский словарь, эта фраза – пожелание добра и здоровья.

* * * 15 * * *
       Молодой, но опытный предпиниматель Петр Гейзович, в круг деловых интересов которого входит и продажа картин художников Закарпатья за рубеж, долго рассматривал Мону Лизу, слушая мой рассказ о прошедших годах картины.
      Всех упомянутых мною людей он лично знал,
с Михаилом Роскиным даже был в близких отношениях...

      Когда речь зашла о возможной цене картины, я назвал очень большую сумму.
– Надо сначала найти в Европе заказчика, если пожелаете продавать полотно... А пока за полученное удовольствие я оставлю Вам свою гривну.
И он вложил  какую-то купюру в телефонный справочник, оказавшийся под рукой.
Уже после ухода я обнаружил в этой книге не гривну, а $100. Как бы плата за состоявшееся общение с нашей Моной Лизой.


Ужгород, октябрь 2009 года.