Велько Петрович. 4 стихотворения

ВЕЛЬКО ПЕТРОВИЧ
(1884-1967)

(Переводы выполнены ок. 2007 г. За давностию лет не могу сейчас разыскать тексты оригиналов. Понимаю, что публиковать переводы без оригиналов - форменное безобразие. Однако прошу поверить мне на слово: за точность своих переводов я ручаюсь. Кроме того, на данном сайте не отображаются сербские буквы, что всегда вызывает затруднения при печатании текстов на сербском языке).

НЕВИДИМЫЙ ИСТОЧНИК

Там, в ущелье, в чащобе дубовой
родник незримый живёт и шепчет.
Приходит ли кто, измученный жаждой -
дикие ль козы, орёл белогрудый -
под бук столетний? Под ним зерцало
воды глубокой - смахни с него лишь
сухие ветки, рыжую листву -
душе найдёшь напиток и бальзам.

Источник чист, студёная вода
течёт из груди матери-природы;
как хочешь, назови её, по сердцу -
слеза-благословенье, дар любви.

Она течёт, и ни одна людская
мысль не мутит её спокойной глади:
о боли оттого, что расточает
себя впустую сила доброты,
и о трагедии руки, чей дар -
дар милости - никем не принят;
о грустном отголоске слов людских,
когда в пустом они звучат пространстве...

...Течёт вода и тихо утекает...
Средь папоротников, то здесь, то там,
блеснёт порою, весело журча,
ручей кристальный ясною улыбкой.
Зелёных кос волнистые шелка,
таинственная жизнь прибрежных мхов
и мотылька трепещущий полёт, -
всё благодати той хвалу поёт.

*****

С ВЫСОТЫ

     А в городе толпа на улицах,
молчат все в мрачном муравейнике -
машина только взвизгнет изредка -
и мысль одна в глазах у каждого:
побег - их спешка, или возвращение?

     Отцы и дочки, сыновья и матери,
и чьи-нибудь друзья, наверное -
идут бездумно, как лунатики,
вдоль серых стен одной дорогою;
вокруг - такие ж безымянные,
чьи души в давке сжаты, бедные,
и в скрытую под платьем загнаны
кору тоски и одиночества.

     Пока один из них не вырвется
туда, где горы, ветры вольные;
там, на вершине стоя, вверится
он далей голубых дыханию.
Лоб освежит, взор прояснит оно,
раскроет сердце, словно раковину.

     И засияет из него, как жемчуг,
любовь и радость над прекрасным миром,
в котором между дикою природой
и человеком найдено согласье.

     Вот он, невидим, окрылён простором:
внизу - долина, где людей обитель,
как мудреца лик, изборождена;
а в вышину дым очагов восходит,
вливаясь в тучу, что дожди несёт;
он простирает руку, и как будто
в его ладонь дар сходит прозорливца;
он видит это множество людей,
и посох свой у каждого в руке,
и в каждом оке каплю слёз своих,
и в каждом горле свой восторга крик,
и в каждой люльке - плач своих детей.

*****

ЛИЦОМ К ЛИЦУ

     Приди, о мудрость, примирить нас с ней!
Глаза закрою - вижу вновь её.
Стоит в ногах и смотрит на меня
ужасным взором из пустых глазниц.

     ...Итак, пришла ты. Палец костяной
мне к горлу тянешь, чтоб умолкла речь, -
а слова дар для нас - и труд, и честь!
У глаз ты хочешь зрение отнять,
которое и в клетке целый мир
заменит. Покушаешься задуть
светильник разума; остановить
биенье сердца, знавшего любовь
к друзьям и к жизни, к духу, красоте.

     Ты всё людское обращаешь в тлен:
уста, дыханьем своей верности
коснувшиеся рук учителя;
оставившие дорогой жене
завет на чистом и безоблачном
её челе и целовавшие
головки детской локон шёлковый...

     Сотри ж с тех уст улыбку ясную
и преврати в гной омерзительный!

     Но не сумеешь ты, Всесильная,
так сделать, будто бы и не было
всего, что пережито, - светлого,
возвышенного или скорбного,
когда боролся я отчаянно
со Злом и Зверем в людях и в себе.

     И вот сейчас добычу схватишь ты,
всё то сплетенье плоти, крови, жил
обезобразишь, разорвёшь, пожрёшь -
лопата лишь ударится о кость -

     И всё же будут очи вновь сиять,
которые увидят и слезу,
упавшую тайком, и тихий вздох.
И будут руки - как знать, чьи и где? -
средь равнодушья мёрзлого, как лёд,
с участием протянутые тёплым
к неведомому страждущему другу.

*****

ЭПИЛОГ

Под златорогим месяцем обманным
я не стремился по следам туманным;
я не блуждал средь скал, в лесу, в пустыне,
жемчужин не искал в морской пучине
или руна златого на чужбине.
Всё, что познал, что осмыслял годами -
всё видел здесь закрытыми глазами -
на родине, убогой, малой, милой:
моя звезда здесь меркла и всходила!

Яснее небо разве бы вещало
средь шума волн или в горах Непала,
чем здесь, когда в ночи веду беседу
я с ним, простёртым над жильём соседа?
Или этаж манхэттенский сто первый
настолько обостряет слух и нервы,
что боль души там и краса природы
слышней, чем здесь, из-под лесного свода?

А наставленья где найдёшь мудрее,
чем бабушки нам дали, и добрее?
Они высокой мудрости учили:
"Покоя в жизни нет - он лишь в могиле;
над пашней сгорблен - пред людьми ты прям,
для слабых - агнец, лев - могучим львам!"

Или звучней октавы и сонеты
и высшим вдохновением согреты,
чем стих гуслярский* - гулкий и зовущий,
героям славу вечную поющий,
которые, сражаясь, погибали,
но правду, честь и верность защищали...

Всё, что познал я, осмыслял годами,
всё видел здесь, закрытыми глазами -
на родине - убогой, малой, милой, -
моя звезда здесь меркла и светила!

-------

*"Стих гуслярский" - имеется в виду народная поэзия, эпические песни, которые принято исполнять, аккомпанируя себе на гусле (специфический сербский музыкальный инструмент - не путать с гуслями! Это абсолютно другой инструмент и по звучанию, и по виду, и по способу звукоизвлечения - на нём играют смычком).

Рис. А.И. Копанёвой (фрагмент страницы рукописной книги).


*****

8. V. 2023
Подписывайтесь на канал "Союз пера и левкаса". Ссылка внизу титульной страницы.