Весталка

1

На веки пал багряный свет,
Как зорьки распустился цвет;
Воспоминанья источат:
Листвы шептанья полный сад,
Как дуновенье ветерка,
Тебя овеяло слегка.
Огнём объятый небосклон,
И нежных чувств поток взвихрен,
Прикосновеньем тонким рук,
Под сонным щебетом пичуг.
Глотком нектара поцелуй,
В душе венок томленья струй.
Объятий пламенную страсть,
Щемящей сердце неги сласть.

Но веки распахнешь и стон,
Слетает с губ, как листья с крон.
И сердце трепетное страх,
Сжимает в кованых руках:
То блик свечи коснулся век,
И время ускоряет бег,
Ведь обрывает стон полёт,
Разбившись о гранитный свод, -
Нависший лезвием меча,
В кровавых дланях палача.
И вскоре монолитных стен,
Тебя покроет шалью тень,
Как занесён в ударе нож.
И робкий стан бросает в дрожь.

Бежит ручьями горечь слёз,
Впивается шипами роз
В бутоны алых губ твоих;
Шуршанье листьев золотых,
С ветвей сорвавшихся дождём,
Над рябью тронутым прудом,
Где променад проводит знать,
Уже не сможешь ты познать.
И дым плывущих облаков, -
Лазурной вышины покров,
Луны сиянье, Солнца свет,
Ты не увидишь больше, нет.
Свеча погаснет, - навсегда,
Распустит крылья темнота...

2

Тебя избрали с юных лет,
И Весте ты дала обет:
Самозабвенно жизни нить,
Отдав богине. Ей служить.
Что не познаешь ей служа,
Страстей ликующий пожар.
Росла в громаде храма ты,
Как воплощенье чистоты.
Свой путь душою всей любя.
И почитали все тебя;
Как берегущую очаг,
Скрепляющую счастьем брак.
В молитвах жизнь твоя текла,
Лишь Весте предана была.

Но распустился цвет красы,
Столь чистый, как слеза росы,
Самой Венеры он достиг,
Но Весте принятый постриг,
Тебя от гнева защитил,
Владычицы любовных сил:
Как дева смертная могла,
Быть как она сама мила?
Столь утончённа и нежна,
Свежа как юная весна.
Очей бездонных синева.
Легки движенья как листва,
Касаньем лёгким ветерка,
В дрожанье трепетном робка.

Пылая ревности огнём,
Сокрывшись в сумраке ночном,
С Капитолийского холма,
Богиня красоты сама,
Как невесомый взмах крыла,
В твои чертоги снизошла.
В сиянье серебристом звёзд,
Собрав в потеру жемчуг рос,
Впитавший аромат цветов,
Лежащих в облаках садов;
Предав тебя о жажде снам,
Потеру поднесла к губам:
Ты под рыдания совы,
Испила элексир любви.

Ах, как был жарок этот день,
И сада привлекала сень:
Где ветерок ласкал листву.
И ты подобно божеству,
В прохладу нежную вошла.
Под тенью древнего ствола,
Смотря на водоёма гладь,
Откинула златую прядь,
Вонзились в сердце сотни жал,
В тот миг, когда твой взгляд упал, -
На ликтора угрюмый лик.
И страж в ответ главой поник.
Но ты успела разглядеть,
Янтарь очей с оттенком в медь.

И блеск увидела ты в них,
И он коснулся чувств твоих,
Как по душе провёл пером,
К нему скользнула ветерком,
Не в силах обуздать порыв, -
Страстей отчаянный призыв.
Погожая лазурь небес,
Воды прохладной мерный плеск,
И роз душистый аромат,
Как крепкое вино пьянят.
Забыв какой вас ждёт ответ,
Нарушь ты принятый обет,
Поддавшись на страстей искус,
Познала поцелуя вкус.

Как Ганибал и Римский полк,
Схлестнулись зов любви и долг:
И хоть клубился в сердце страх,
Ты с ликтором была в мечтах.
Когда ловила взор его,
Всё трепетало естество;
Как нищий отыскавший клад,
Слепой увидевший закат,
То чувствовала рядом с ним,
Таким далёким и родным.
Неудержимой силой гроз,
Тебя бросало в омут грёз:
Где вновь целует он тебя,
И отвечаешь ты, любя.

3

Как форму заполняет сталь,
Вливалась в грудь твою печаль.
И беззаботный, звонкий смех,
Был как для воина доспех,
Для боли рвущей грудь твою,
Но сдерживала ты слезу.
И проводила как в бреду,
Дней посеревших череду.
Еда утратила свой вкус,
И стала тяжка жизнь как груз.
Как прутья храмовы столбы,
И цель утратили мольбы.
Без сил противится сему,
В закат явилась ты к нему.

Ночная тень покрыла вас,
Дрожала ты от нежных ласк,
И сердце рвалось из груди,
Как бьётся птаха взаперти.
Пылало тело как в огне,
И ночь текла как в сладком сне.
И как траву в зарю туман,
Покрыл сознание дурман,
Подобно воинским клинкам,
Он жизнь рассек напополам:
И всё что было до него,
Уже не значит ничего.
И ты молила об одном:
Остаться с ним навек вдвоём.

Но  часто жизнь глуха к мольбе,
И сколько не перечь судьбе,
Она всегда возьмёт своё:
Растопит глыбы льда огнём,
Сведёт различные пути,
Иль разобьёт хрусталь мечты.
Кому на боль она скупа,
Кому жестока и слепа.
Кому-то ввысь, кому на дно,
Объединяет всех одно:
Из русла выходя река,
Со дна всё бросит на брега;
Раскрылся так же твой секрет,
Что ты нарушила обет.

Надежда продолжала тлеть,
Но вот уже готова плеть.
И первый нанесён удар,
Разлился в сердце боли жар.
Хлестала кровь из рваных ран,
Лизала плеть обмякший стан,
А ты кричала в стороне,
И билась как в кошмарном сне, -
Смотря сквозь рвущий душу плач,
Как плеть бросает вниз палач,
На тело ликтора. И он,
Упал, издав последний стон.
И с тем кого любила ты,
Увяли чувств твоих цветы.

И ты теперь совсем одна,
И комната твоя тесна.
Над потолком и за стеной,
Насыпан толстый слой земной.
Ждал Весты жриц таков удел,
Обет нарушить кто посмел:
Как над младенцем мёртвым мать,
Ты будешь боль свою глотать,
В смолистой тьме и тишине,
Как в зное гибнет лес в огне,
Увянешь ты как розы цвет,
В серебряном расцвете лет,
Иссохнет тело, как горох.
Последний миг, последний вдох.

4

Эпохи разменял уж век,
И полки лишь библиотек,
Останки древних городов,
Как пни от срубленных садов,
О том величьи говорят,
Что выводило в первый ряд:
Минувших дней имперский блеск.
Ведь как на водной глади всплеск,
Приходит для всего конец,
И Римский разорвав венец,
Настало время перемен.
Лишь за огарком храма стен,
Услышать можно ветра стон, -
О той любви тоскует он.