уходи, милый

уходи, милый.
закутывайся в свое подобие счастья как в одеяло,
ныряй с головой в неискренний суррогат,
пусть каждый шаг твой волнами смоет и ветром, дороги твои перебьет навек острый град,
столько лет я пряталась в раковину улиточную, и радость искала свою в тебе одном,
уверовала, что там, где был ты – там был мой дом.
помыслить, конечно же, не могла ни о ком другом,
и все на свете готова была поставить на чертов кон,
и, конечно же, проиграла.

победителю достается смирение проигравшего,
но игра иногда заходит немыслимо далеко,
так, что реки заполняются пустыми брошенными словами до самых краев и выходят из берегов,
так, что рассудок мутится, как затхлый застойный пруд и совсем не знаешь куда идти,
так, что луна проклятая, желтоглазая путает все пути,
и во мне еще есть любовь, но я уже не способна жить
и вою волчицей, хватая руками связующую нас нить,
зная, конечно же, воя - мало.

а потом наступает утро среди ненавистной лжи,
я молюсь, чтобы ты ушел. пусть  – конец игры.
уходи. подменяй понятия, ври себе, притворяйся, гастролируй со своим театром через миры.
только помни, меняя маски, что каждая прорастает в тебя, пускает корни сквозь пелену вранья,
и проходит время, и ты становишься вдруг совсем не рад –
нырять, с головой окунаясь в неискренний  суррогат,
разрываться на части осколками будто стеклянный град,
когда подобие счастья душит как одеяло.
___
есть такие вершины с которых мир как на ладони виден и я найду того, с кем на них взойдем.
я распускаю крылья, и ветер заполняет меня изнутри теплом,
там, где земля улыбнется небу, я, наконец, отыщу свой дом,
счастье – играть за одно и то же, так было всегда, во всем. 
уходи, милый,
не осталось места тебе там, где теперь летаю.