Полыхнули зарницы над полем...

* * *
Памяти дяди Феди Воробьёва – весёлого человека

...а крику-то! Аж приседают кони,
гусак со страху рвётся сквозь плетень.
Замельтешили тёткины ладони
перед глазами.
Меркнет ясный день!

Шум не по делу – плёвая причина,
ей всё сегодня стало не с руки.
Ну разленились – так чуток! – мужчины,
расслабиться решили мужики.

Уже народ толпится у калитки,
и не понять ей наших с дядькой мук.
А то! Работу начали мы прытко –
на всю станицу разносился стук!

И то! За день суметь обшить стропила
просушенным в закрутку горбылём...
Мороки было! Отпустились пилы,
мозоли до сих пор горят огнём!

Чего б кричать? И говорить не смела б,
уже б давно закончили загон.
Так шифер – как же: «...дорогое дело...
есть черепица...» С дедовских времён!

«Её лишь разобрать – работы-ы-ы! Что ты!
Ты думаешь, ей сразу сладу дашь?
Мне б бедовать тут до седьмого пота,
скажи спасибо: золотой племяш!

Другие в отпуск на пруде жируют,
а он толчётся на твоём базу.
Чего ж ты за сознательность такую
разводишь несознательно бузу?

Ты что –
равняешь нас с какой-то рванью?
Мы что –
тихонько за калитку вон
и внаглую с ханыгами за баню
пошли хлестать бурячный самогон?

Вольгуша, ты какая-то без меры!
Тебе б идти с натурою твоей
не в скотницы, а в милиционеры...
Ведь ждём тебя! Давай ещё гвоздей!»

Моргнул – и  мне: «Притащит из заначки
нам медовухи... Тётку не кори...»
Ох, любят покричать у нас казАчки,
им это дело – хлебом не корми!