Деревенский еретик

– С чего б она? На выпасе корова,
а стирку вроде кончила вчера.
Уж пятый раз, я замечаю, снова
артезианской полнит два ведра.

А хороша! Да я знавал не хуже!
Жену любил, а всех других жалел.
Одну за то, что вдовая при муже,
другую, если горе ей удел.

Нет, парень, не понять тебе, покуда
земного сока вдоволь не скопил,
как тянет к ним (как в тёмную запруду)
истома тела на излёте сил.

Когда-то проклял поп меня с амвона
за плотское с его же попадьёй.
Он опочил, и колокольным звоном
приход пропел ему за упокой.

Гунявым был и немощным от пьянок.
А мне – поднять телегу нипочём.
Он в церковь на молитву спозаранок,
а я к воротом с краденым конём.

Христос да поп... От них осталось много?
Старухи разве вспомнят иногда.
Им волю б дать – тому попу да Богу,
по всей земле б росла лишь лебеда.

Вон Магдалина – не бывает справней!
Одна промашка – баба без детей.
Ей от Христа хотелось, коли главный,
чтоб он сыночка счудотворил ей.

Да уж куда ему, святому духу!
Не тем была забита голова:
то по воде ходил, аки посуху,
то в воду сеял тёмные слова.

А в чудо мне – другого и не надо! –
как в травостой накатит из лугов
хмелящим духом – истинной усладой! –
от первых только смётанных стогов.

Предназначенье понимаю просто:
жизнь длится жизнью жизни испокон.
Я старый пень. Но кровный сын – отросток
ветвится рядом и гудит стволом!

Помру и я... Но каждым новым летом
мне, как живому, будет строгий спрос.
Мой ражий сын и, значит, я при этом
в рассвет июльский выйдем на покос.

Вся стать моя! А руки-то, а руки –
грабарь такими из буртов зерно!
Что сокрушения, что жизненные муки,
когда такое в радость нам дано!

То хорошо, что деда любишь слушать,
хотя б и думал как-нибудь не так...
Да что сидишь? Чего развесил уши?
Не прозевай! Иди за ней... дурак!