Воспоминания детства поэма в стихах

И вспоминаю я… невольно льются слёзы.
Я помню яркий, оглушительный салют
Как первые картинки этой жизни
Над Красной площадью, где взрослые поют.

Но плачу я, младенец, и родители
Меня уносят прочь от красоты.
И эти всполохи салюта разноцветного
В сознание навечно вплетены.

Теперь во сне приходят многократно
И эти громогласные «УРААА...»
(Всё очевидно, но невероятно),
Со мной останутся навеки, навсегда...
……….

Родился в городке немногозвучном,
Где градообразующий завод
Будил гудком своим с утра пораньше
И звал людей на каждодневный труд.

Хотьково – город мой любимый,
В далёкие семидесятые года
Рос, развивался, строился, родимый,
А рядом Радонеж, Абрамцево – заветные места.

В Москву мы ездили нечасто,
Продукты были в дефиците в те года
(И было выраженье как издёвка –
«Колбасные электропоезда»).

За семьдесят копеек в заводской столовой
Я по талону наедался досыта.
Для нас, мальчишек, это было нормой,
И Царь горы – привычная игра...
………..

До вечера гуляли во дворе мы
И бегали через дорогу всем гуртом,
Где возводился долгострой – торговый центр.
Теперь там парк и рынок городской.

Райцентр выделил деньжат для стройки,
А то бы было там болото и развал.
Тритонов мы ловили очень бойко,
Травили анекдоты и прятались от мам.

Про Штирлица и непременных трёх героев:
Про немца, русского и американца-чудака,
Где русский побеждал всегда, а немец был изгоем –
Войну не забывали мы и помнили всегда,

Кто победил в Стране Советов.
И книги, и кино, и песни о войне
Для нас, мальчишек, были как заветы,
Патриотизм рождая в глубине.

Играли в Казаков-разбойников и в салки,
В Двенадцать палочек, когда уж повзрослей,
А вечерами слушали страшилки
Про кладбище и гроб среди сеней.
……….

Я помню, не хотелось спозаранку
Вставать, в сад, ясли собираться каждый день…
Какие я устраивал концерты,
Чтоб не ходить туда, когда вовсю цвела сирень!

И друг сестры, поутру провожая
(Тогда не знал, что будет мне роднёй),
Кo всяческим уловкам прибегая,
Тащил меня в тот нелюбимый сад с собой.

А там нам было веселее:
Девчонок и мальчишек стройные ряды
Сидели за столами, кашу доедая,
Которую я не любил, увы.

А в наш растущий организм систематично
Пихали рыбий жир и молоко,
А мы, баловники, бывало, неприлично
Всё в туалет несли, отделавшись легко.

Какие, помню, были там игрушки!
Для мальчиков – с песком грузовики,
А для девчат – резиновые пупсы
И плюшевые разные зверьки.

Бери любые – все перед глазами
Конструкторы на полочке рядком.
И никаких иконок с образами,
Религия не уживалась в доме том.


Нас не учили вере и молитвам.
Икона был нам Ленин с курчавой головой.
Но с детства прививали уважение
К старшим, к земле, к истории родной.

А рядом как-то уживались бабуля,
Что молилась рядышком со мной,
И пионерский галстук, и значки дружины,
Сначала октябрятской, потом и пионерскою, порой.

Всё было ясно и хрустально:
Мечты, идеология, друзья.
И всё ж в душе окрепло тайно
Божественное чудо бытия.
……….

А был и случай, что запомнить крепко
Мне довелось на долгие мои года.
Мы возвращались с уймою покупок,
Обычная предновогодняя пора.

Я чуть было не соскочил с платформы,
Но чья-то верная, надёжная рука
Меня спасла от гибели бесспорной,
А мимо пролетела электричка, это да…

Такая доля выпадает не любому,
И в этом вижу провиденье я.
Уберегла, заботою ведома,
Длань ангела-хранителя меня.


А то бы не рассказывал вам сказки
Ваш собеседник здесь сейчас.
Судьба распорядилась по-иному,
И вот я с вами, помолясь.
……….

Отдушина обычной жизни –
Кинотеатр «Юбилейный»,
Ты был для нас окошком в мир
Свободный, тайный и затейный.

Перед сеансом непременно
Купить мороженое. Взять
Два пятачка – и ты в волшебном мире.
До фильма шёл киножурнал «Хочу всё знать».

А после – всё в волшебных грёзах
Французских фильмов и индийских лент,
Кинокомедий наших, непременно,
И в итальянских фильмах был секрет…

Пробраться незаметно в кинозал
Чтоб посмотреть желанное табу,
Ведь «детям до шестнадцати» строжайше
Нельзя смотреть французское «лямур».

А дальше, с замираньем погрузившись
И с наслажденьем впялившись в экран,
Назло всем контролёрам, продавщицам
Вкушать запретный плод – цветной кинообман…
……….

Дружили и домами, и дворами,
Не помню, чтоб подъезд закрытым был.
Гуляли всей гурьбой и дрались с пацанами,
Но никакого зла – подрался и забыл.

И кувыркались, и катались
В траве за домом всей толпой.
Помню, как часто баловались,
И увлекалися борьбой.

За домом сад был яблок полон,
И старый дуб нас прятал средь ветвей.
Он был стволами крепкими раздвоен
И укрывал непрошеных гостей.

И первый раз курили вместе
Мы самокрутки сброшенной листвы.
Нам, детям, это было неполезно,
Не нравится курить и ныне мне.
……….

А зимы были – просто наслажденье!
Когда, весь взмыленный, в снегу,
Домой я приходил, и умиленье
От тех прогулок оставалось наяву.

Однажды, помню, мы неосторожно
Играли около костра,
За шиворот искра влетела другу,
Но то была игра…


Потом мы долго были в ссоре,
Родительские распри породив...
Но всё ж влетело нам обоим,
Игра с огнём – опасный рецидив.

А летом мы на речку убегали,
Под Мамонтовским каменным мостом
Резвились, прыгали, купались.
Теперь дорога там проходит под бетон.

А рядом монастырь Покровский.
Когда-то был он складом, а сейчас
Отстроен, освящён святителем Московским,
И службы там проходят при свечах.
……….

И не могу не вспомнить нашу школу,
Их было даже целых две:
Начальную – старинную и до сих пор «живую»,
И ту, которой нет, но память, как во сне,
 
Тревожит, бередит воспоминаний массу
О нашем классе, о друзьях, учителях.
Я помню первый день и парту,
И выпускной, и сбор картошки на полях... 

И первый свой рассвет недетской жизни,
Что мысленно я вновь и вновь зову.
Тогда дороги были все открыты,
И уходило детство наяву.

Я помню всех учителей и школу,
И сад, и ясли, где прошли года,
И нашу улицу в честь партизанки Лары,
Которая фашистами замучена была…
………..

Я познавал открытость жизни
По сказкам Пушкина, Ершова-мудреца.
И с ними чувство зарождалось
Любви и восприятия творца.

Ещё я жаждал фантастических рассказов
И впитывал, как губка, книжек строй.
И папиных, и маминых наказов
Я искренне внимал неисчислимый рой.

Отец всегда был, как икона.
И даже пагубность привычки разбитной
Не умаляла уважения закона:
Очаг семьи укрыт был за его спиной.

Непререкаемость его суждений
И мудрость опыта, которым он владел,
Была на высоте житейских поучений,
И это был для нас почтения предел.

Ведь школу жизни он прошёл лихую.
Во время самой значимой войны:
Мальчишкой он водил обозы
Для пропитания защитников страны.


Потом служил в Приморском крае,
Объехав по железке всю страну,
Став бригадиром слесарей-монтажников, играя,
Взводил мосты, заводы наяву.

И для меня всегда он был примером,
И щедрость поучительства его
Во мне отозвалась и рушила барьеры,
Но, жаль, здоровье «выпило» вино…

Для всей родни он был подмогой,
Умел работать и творить.
Построил для сестры и для меня немного,
А маму продолжал любить.

И их любовью, той, которой вовсе
Они и не кичились никогда,
Пропитан дух семьи –
До воздуха последнего глотка.
……….

Ещё я помню, что всегда был полон
Гостей наш дружный отчий дом.
Гуляли во дворе мы под гармошку,
Плясали «Барыню» и пели под окном.

Соседей шумных семьи собирались –
Всегда открыты двери для друзей.
К совету дельному сходились
И вместе горевали от плохих вестей.


А если вдруг случались склоки,
Проблем житейских барахло,
Все дружно вместе зашивали
Судьбы лихое полотно.

А для меня всё было ново,
И жизнь учила, как могла,
Но прочная житейская основа
И в плоть, и в кровь мою вошла.
……….

Случалось, помню, будучи в поездке,
Отец к себе подсаживал легко
Попутных незнакомцев, что нередко
Лишь проходили мимо нашего авто.

Не брал он с пассажиров ни копейки,
Вёз в неказистом, ветхом «Москвиче»,
Был бескорыстно-добрым человеком,
Не ждал он просьбы помощи ничьей.

В те времена такого было много…
Сейчас попробуй сесть, не заплатить!
Посмотрят, как на буйного, ей-богу,
И в большинстве – не станут подвозить.

А я считаю, это просто совесть,
Которой не хватает нам, увы…
И как бы ни печальна была повесть,
Мы стали отраженьем духовной пустоты.


Нам стали прививать любовь к наживе,
Всё западное приводить в пример,
А там в чести лишь деньги, и поныне
Там культ бабла, и в этом их удел.

Для нас главней всего – простые отношенья,
И помощь близкому важна,
А отказаться от прямого искушенья –
Бывает, ох непросто как, друзья.

И этот вирус в нас заложен с детства,
Чтоб выбрать деньги, прибыль, власть,
И не помогут тут лекарственные средства,
Коль совесть на нуле, и есть к наживе страсть.

Но есть ещё ростки самосознанья,
Любовь к земле, где вырос и прожил,
Что требует простого пониманья,
И добродетель, что Всевышний в нас вложил.
……….

А наши необъятные грибные,
Орехово-брусничные леса…
Поля и рощи золотые,
Багрянцем осенью одетые едва.

И если снег всё заметал пушистый,
Катались с горок шумною гурьбой.
Коньки и лыжи пригождались быстро,
И мы резвились допоздна зимой.


И стадион «Энергия», со всех сторон открытый,
Нас принимал радушно и тепло.
Да и не думали, что будет он «Олимпом»,
И что теперь заборы вдоль него.
……….

Два раза, помню, ездили в Абхазию,
У тёти с дядей в Гаграх был свой дом,
Свой двор недалеко от моря,
Шикарный сад, и горы до небес кругом.

Заполненные пляжи, улицы и парки,
Очередей в столовую на два часа…
Но как-то было нам привычно без опаски
Гулять по набережной, веселиться до утра.

На пляже строил я запруды,
Купался, загорал так беззаботно и легко,
А если собиралось где кавказское застолье,
Уйти, поверьте, было тяжело.

Абхазское гостеприимство всем известно:
Там Богом данная и благодатная земля,
И если в гости ты приходишь к местным,
Голодным не уйдёшь, обычай соблюдя.

И жили вместе все без войн и разорений.
Теперь через один разрушен дом,
И страшные глазницы окон опустелых,
Заброшенность Республики притом.


Ну а в советское родное время
Здесь был известный мировой курорт.
И мы тогда не знали, слепо веря,
Что ждёт нас небывалый поворот.
……….

Как были беззаботны и беспечны…
Абстрактные теракты вдалеке
Для нас, мальчишек, были лишь известны
По фильмам иностранным в чуждой стороне.

Дружили с городами зарубежья:
Горжовице, я помню, побратимом был.
И даже переписываясь с кем-то,
Из Чехии посылки в дом я приносил.
……….

Весной сажали мы картофель
На маленькой делянке вдоль реки.
И звали ту речушку – Пажа,
Там пряталась запруда в камыши.

Я помню запечённую картошку,
Горячую – вот только из костра
Да с солью, с луком и с петрушкой –
Такая аппетитная была!

На свежем воздухе после работы
Садились все вокруг огня,
И осени цветастые сюжеты
Так были кстати в цвете янтаря.
………..

По праздникам все выходили вместе
На демонстрации большой семьёй.
Всё было весело, чудесно,
В колоннах разноликих – цветов бумажных рой.

И колотилось сердце, как звучал набатом
Со Спасской башни тех Курантов бой.
И мы гордились, когда шли солдаты
По Красной площади, держа прямее строй.

И выбор мой был не случаен.
Решил и я военным быть:
На тот момент осознан, оптимален,
Поехал я в училище служить.

Сначала поступал я в Питер
(Тогда ещё был Ленинград).
В местечке Токсово я белыми ночами
Учил конспекты и судьбе был рад…

Но дослужить пришлось мне всё же в Краснодаре.
Сам выбрал этот верный путь.
И я горжусь, что и сейчас, друзья, я с вами.
Тут и женился, и живу теперь я тут.
……….

И первое знакомство с рок-культурой…
И самый первый диск рок-группы «Юрай Хип»
С названьем «Сладкая свобода» –
Открытый зарубежный суперхит.

Обычно слушали певцов и поп-ансамбли,
Советские хиты, не запрещённых «Абба», «Бони М»,
А в клубах до упаду танцевали
«Одессу», полюбившуюся всем.

И первые глотки свободы
Для молодых и неокрепших душ…
«Машина времени», «Динамик» – перестройки всходы,
Попавшие нежданно в нашу «глушь».
……….

Тогда всё было необъятно,
И эйфория детскости простой
Прошла с годами, но невероятно:
Всё помню я о юности и жизни той былой…

09.07.2016