Казалось, я умру один

Казалось,  я умру один.
Забытой осенью, укрытый белым дымом,
Шагающий по жизни господин
со знойным нравом и звериным пылом,
на который от рожденья обрекли.
Я обрек себя лишь на свободу.
Когда цепями душу рассекли,
С хрипящим кашлем мир ушел под воду.
Я шел. И жил шагами.
Я прожил ямы, камни и пустырь.
Я шел побитыми, уставшими ногами,
И свято верил в то, что путь - мой поводырь.
И я смеялся так, что слезы ссохлись
Как грязь, что превратилась в пыль
Та ржавчина крошилась после.
Спадая пеплом на земную быль.
А сколько мыслей, сколько слов!
Я был готов. На все готов.
Сижу один, трамвай пустой,
И сам не знаю где я.
Нет, мне город вовсе не чужой,
Мне чужд сам я, все время.
Я так скучал, за тем, что еще встречу,
Что жил в пути и на ночной тропе,
Лишь в темноте я бегло, вдруг замечу,
себя в толпе, себя в толпе,
И мы со мной заплачем вместе.
Гордясь тем пустырем, что мы прошли.
И в воздухе распыленное "если"
подскажет то, что мы себя нашли.
Однажды я встретил себя.
Парадокс. Одинок ли теперь?
Мне сквозняк приоткроет дверь,
И я, сделав то, что нельзя
засмеюсь и заплачу, друзья.
Я соскучусь по дому, за мамой.
Закупорю себя как вино. И поставлю себя в уголок.
Осмелься жить с порванной раной.
И тогда, не умрешь одинок.