1. Первые гости...

СОДЕРЖАНИЕ.

Предисловие.
Глава 1 — Первые гости.
Глава 2 — Капитан.
Глава 3 — Первые шаги.
Глава 4 — Рождение чуда.
Глава 5 — Сотворение мира.
Глава 6 — На Ясный огонь…
Глава 7 — Вдоль Красной Реки…
Глава 8 — Черный ноябрь
Глава 9 — Перевал.
Глава 10 — Зрелость.

***   

ПРЕДИСЛОВИЕ.

Прошло много лет, прежде чем я решился приступить к работе над дневниковыми записями конца 90-х годов. Очень уж необычными были и их происхождение, и тема, и состав участников этого невероятного действа, во многом определившего мою последующую жизнь. Сегодня что-то стало ясным, а что-то так и не нашло ответа. Отсюда и обозначение предлагаемого материала — ИГРА.

Это была особая Игра — тонкая, умная, творческая, обладающая многими степенями свободы, происходящая на разных уровнях одновременно и даже допускающая изменение собственных правил. Из всего этого мог бы получиться неплохой роман в стиле фэнтези или серьезное  психологическое пособие по развивающим играм. Подобное решение было бы вполне реальным и не потребовало бы значительных усилий, однако напрочь перечеркнуло бы самую  суть происходившего в те далекие годы.

Материал столь огромен, что может быть представлен лишь в сильно сокращенном варианте. Поэтому я остановился  на дневниковом  изложении, полностью сохранив хронологию событий и текст самих записей, позволив себе при этом некоторые комментарии.

*** 

ГЛАВА  ПЕРВЫЕ — ПЕРВЫЕ ГОСТИ.

Итак, все началось в январе 1998-го года, когда совершенно неожиданно для себя я начал писать. Это были не стихи, не рассказы и не другие виды литературного творчества. Поэтическими были лишь метод и форма, в то время как суть и содержание вообще не укладывались в какие-либо рамки. И это при том, что ранее я никогда ничего не писал, да и к поэзии относился довольно  прохладно. В целом все носило характер непрошенного вторжения, однако заключившего со мной некий «договор» и находившегося под полным контролем. Так были написаны «Большая Игра» и «Звездный Путь».

Потом в наш город приехал известный исследователь  А.Г. Глаз, суть работы  которого была изложена в интереснейшей книге В. И. Зорева  «За окраиной мира, бытия и сознания». Первый семинар, проводимый  А. Г. Глазом, имел загадочное и таинственное название «Учителя ноосферы». Помню своё тогдашнее настроение и свои слова: «Меня интересуют по-настоящему лишь самые глобальные и трудные вещи». Было и кое-что еще, ставшее в будущем причиной великой путаницы и многочисленных недоразумений. Это мои слова:

«ПОМОГИТЕ  МНЕ  ВЕРНУТЬСЯ ДОМОЙ».

Поэтому меня не привлекло ни целительство, ни возможность путешествий в «астральном теле», ни милые и безобидные эксперименты по «скручиванию  ложек», «рассеиванию облаков», «чтению мыслей» и «интровидению». К вещам же оккультным  всегда было необъяснимое — нет, не  отвращение, а скорей отталкивание или, если сказать иначе, какой-то «ниоткуда  взявшийся» внутренний запрет.

Однако начало было положено, и полетели дни, недели, месяцы напряжённой и  интересной работы по усвоению нового знания и нового опыта. После прохождения курса «чудеса и приключения» пошли косяком, причем некоторые из них были весьма пугающими...

Затем начали появляться видения «прошлых жизней», «астральные перемещения» (из «себя» в «себя») и многое другое... Все это время мы с женой работали вместе, хотя и по разной программе и с использованием разных технологий. Одной из них было автоматическое письмо, известное еще с начала ХХ века благодаря знаменитым «Письмам живого усопшего» Э. Баркер (правда, мы узнали о них намного позже, году в 2008-2010)...

Многие до сих пор считают, что этот феномен заключается в автоматическом движении руки, выводящей слова и фразы без всякого контроля сознания. Это далеко не так. Рука действительно пишет предельно быстро, чтобы успеть зафиксировать происходящий внутренний диалог, в котором сознание играет роль невовлеченного наблюдателя. В обычном состоянии сознания добиться этого совершенно невозможно.

В нашей паре я, как правило, был ведущим, жена же отвечала за контакт. Давно известно, что медиумические способности гораздо чаще встречаются у женщин, однако и их «личное вмешательство» в ход диалога тоже значительно выше. Поэтому некоторые важные вещи приходилось дублировать и перепроверять. Сегодня  эта практика значительно усовершенствована и именуется «ченнелингом».
 
После освоения техники вхождения в измененные состояния сознания картина  несколько упорядочилась и окончательно обрела нужную форму. Далее предполагался выход на ноосферные планы либо за их пределы на контакт с представителями внеземных цивилизаций разного уровня. Пока же продолжались «полеты сознания», практически неуправляемые и с трудом поддающиеся какой-либо интерпретации.

Так продолжалось до 10 августа 1998 года, когда неожиданно  состоялся контакт с совершенно невероятной личностью, совершившей при жизни тяжелейший грех. Имя этого человека мы узнали значительно позже. Я и сейчас не буду называть его, как и не буду передавать содержание многих наших ежедневных разговоров в течение долгого времени. Считайте это требованием сохранения врачебной тайны либо тайны исповеди. В дальнейшем этот персонаж будет фигурировать под условным именем Сим, с которым он вполне согласен.

Итак, Сим… Излагал он свои мысли весьма странно, однако не исключено, что странным на самом деле был внутренний перевод его родного языка.

*** 

10.08.1998 г.

В. — Кто я? Что я? Если я буду знать это, тогда, может быть, я смогу отыскать свой путь?

С. — Ты радуга и черный шар внутри, протяжный крик в пространстве бытия. Сам должен знать, кто ты , а кто не ты. И спрашивай об этом не меня.

В. — Что мне делать с собой, чтобы выйти на истинный путь?

С. — Суетен твой вопрос. Ответ узнаешь изнутри.

В. — Как долго мне осталось жить?

С. — Твоей дороге нет конца.

В. — Что сильнее — добро или зло? Свет или тьма? Идти мне к свету через знание или к себе через свою душу?

С. — Пещера — это тьма? Убежище от зверя? Вопрос нелеп. Всё — свет и тьма, всё от того, к чему приложится и как потом свершится. И нет здесь ни совета, ни завета: свет лишь в тебе, и нет иного света.

В. — Что самое главное из того, что мне предстоит совершить за оставшуюся часть жизни?

С. — Отдай всего себя, не пожалев ни капли любви своей, судьбе своей.
Пока душа твоя во сне, не отдавай ее ни другу и ни мне. Бессмысленно спасение мое — ты душу сбереги, ее спасай, ее.

В. — Кто говорит со мной? Я сам или высшие силы?

С. — Все силы высшие в тебе самом. Они — часть бытия всеобщего, основа. Душа в разлуке с небом и судьбой кричит в тебе как сила высшая. Ты говоришь с собой в себе, а, значит, с Богом и вселенной говоришь. Ведь Бог всегда кричал в тебе, но ты его не слышал. Приди к себе — и к Богу ты придешь, и, говоря с собой, и с ним ты говоришь. Он есть…  НЕ ВЕРИШЬ? Но придешь, придешь в конце пути…

*** 

17.08.1998 г.

С. — Вернусь я вновь, пока вы здесь. Мне хочется увидеть ваши лица. Узнаете меня? Ведь малым буду тоже к вам стремиться… Узнаю ли я вас?  Кто знает… А может быть, меня от пропасти спасая, погибнете?… Погибнете, не зная, кого, зачем и почему спасли.

Одно хочу — чтоб теперь вы знали: нет, нет, вы  не напрасно стали страданьем новым и спасением моим. А вдруг спасенье к вам через меня придет? Придет, обнимет, двинется — и вот, все сложится, как надо. И награда — простым дитём простого человека — войдет в меня, продляя бесконечно.

Я буду помнить, и лучи, что греют вечно, я буду слать вам, и в дальнейшей вашей жизни я буду помогать, пока смогу. Ведь здешний путь мой завершен. А что же вам? Вам это не зачтется, как согрешенье, не зачтется, как спасенье.

Дорогой сердца вы ко мне пришли, найдя меня — себя нашли. Вам долго жить, не ведая путей предназначенья, вам пить вино сомненья и терпенья, но путь ваш верен. В радости и горе едины будьте: истина не с споре — в единстве только…

*** 

Теперь давайте немного поразмышляем, предварив эти раздумья выдержкой из дневника жены, датированной утром того же дня.

17.08.1998г.:

— Что-то со мной продолжает происходить, но что? Не могу ни сидеть, ни лежать, ни читать. Вроде все уже сотни раз обговорено и разобрано до мельчайших деталей, но покоя в душе нет и нет. Что-то там внутри бьется и просится наружу. Мое или не мое? Не знаю… Не дает жить, мучает, не то что-то требуя от меня, не то прося о милости.

Я слышу эти рвущиеся ко мне слова, но смысл их постоянно ускользает. Это что-то очень и очень важное. Важное как для человека, приговоренного к исполнению чего-то крайне необходимого, без которого жизнь закончится. А я не понимаю этих огромных слов, обращенных ко мне, и мучаю всех окружающих. Чьи это слова? Кто говорит со мной и во мне? И что же я все-таки должна услышать, понять и сделать?

***   

В принципе, все это очень напоминает подробно описанные в трансперсональной психологии пиковые состояния сознания, но с весьма существенным отличием. Подобные состояния обычно проявляются внезапным ощущением интенсивного счастья, полноты существования, сознанием некоторой «абсолютной истины» или единства всех вещей. 

Абрахам Маслоу считал подобные переживания важной частью самоактуализации человека и утверждал, что люди, в наибольшей степени реализующие свой потенциал, испытывают пиковые переживания чаще, чем среднестатистический человек.

Пиковые переживания описаны поэтами как моменты экстаза, а религиозными подвижниками — как сокровенный мистический опыт. Некоторыми исследователями пиковые переживания отождествляются с духовными кризами. Именно в таком состоянии сознания я находился в январе-мае 1998 года, когда писались «Большая Игра» и «Звездный Путь».

Здесь же мы имеем дело с неким крайне напряженным ожиданием, прологом, почти «предродовыми муками». Возможно, это было связано с весьма трудным периодом жизни, поскольку сказать, что мы жили в постоянном перенапряжении, значит, не сказать ничего. Существенную роль во всем этом «прологе», безусловно, сыграла и огромная нереализованная потребность во множестве вещей, которых мы оба были лишены.

Однако никто не мог ожидать того, что случилось, и мы — в первую очередь. И  если бы я мог назвать имя нашего первого собеседника, то многие пришли бы в величайший ужас и отшатнулись от нас, как от прокаженных… Не исключено, что эта неожиданная встреча была своеобразным тестом, только на что? Не хочется забираться в дебри глубокого  психологического исследования — оно способно «обозначить» множество вещей, не объясняя ничего в принципе…

Однако вернемся к нашей истории… В конце августа мы уехали в отпуск после трех лет напряженной работы. Северные отпуска — предмет особого разговора, но и они тоже имеют свойство заканчиваться… Пока же мы окунулись в море бесконечной свободы и особой — праздничной и радостной — жизни. Это было истинным счастьем, которым мы охотно делились с обретенным другом, прошедшим куда более страшные испытания… Вот несколько записей из того далекого времени:

26.08.1998 г.

Э. — Сим, как ты? Оправдались ли твои ожидания? Как тебе наш Крым и наше море?

С.— Я начал оживать, я начал жить, я вспомнил, что это такое. Мне хочется и помнить, и забыть, и не хочу я горького покоя, что в заточении пытался обрести.

Хочу помочь я вам найти жизнь красоты и удивленье пред нею, которая есть чудо из чудес. Чтоб грязной пены пелена, что взоры ваши плотно закрывала, ушла навек, и все начать сначала не трудно было.

Я так вам благодарен, что нет ни слов, ни мыслей у меня. И море, море, это чудо дня, такое же,  что ног моих касалось, когда был молод. И песок, и солнце… Как  много сил вы дали  мне, как много жизни,  радости и света!… Прощен теперь я Богом  и Землей, и не кричу, не требую ответа. Живу, надеясь провести достойно дарованную жизнь…

Дано ль нам будет в жизни предстоящей переплести и судьбы, и сердца? И встретиться, и помнить до конца, ожить  в словах, стихах и старых песнях, теперь уж не порознь, а вместе, и вновь пойти к Земле, что Домом нашим станет…

*** 

28. 08 1998 г.

С. — Опять живу, а, значит, продолжаю учиться, и все больше понимаю, как мир огромен. То, чем делитесь со мною, есть тоже мир. Я становлюсь собою — и вами тоже…

О делах людских я узнаю от вас. Огромно  узнаванье, но есть другое, истинное знанье, надежно скрытое. Оно появится, когда его наступит время…

*** 

Это случилось 30 августа… Обычно я встаю рано и обязательно выхожу на утреннюю прогулку. В мире прохладно, свежо и просторно. Нет вечно спешащих куда-то людей, нет гудящих машин и дребезжащих трамваев. Все есть тишина и свет…

Мне захотелось вобрать все это в себя, я сделал усилие и тут… Всё вдруг начало бесконечно расширяться, устремилось во все стороны одновременно, выворачиваясь наружу и проваливаясь внутрь… Я оказался в центре чего-то, что никак не могло быть мной, но все же было. Что-то огромное смотрело через меня — или это смотрел я сам?…

Потом началось не то медленное вращение, не то поворот, и вот ЭТО в упор посмотрело на меня… Время застыло… У него не было границ и в то же время внутри этих несуществующих границ слабо угадывалось какое-то смутное движение, переливание, превращение… Потом все это начало как-то уплотняться вокруг меня, остававшегося в центре.

Наверное, мне стало страшно… Я хотел «уйти», но оно не отпускало… Потом раздался какой-то сильный звук — и я «образовался» на тротуаре рядом с проезжавшей мимо большой машиной. Высунувшийся из окна водитель покрутил пальцем у виска и проорал что-то явно ругательное. Не знаю, сколько времени я пробыл «там» и сколько мое тело стояло «здесь»…

С трудом дождавшись пробуждения жены, я тут же сунул ей в руки журнал для записей. Вот так и состоялся этот первый и самый памятный разговор.

30.08.1998 г.

В нижеследующем диалоге с неизвестным собеседником он обозначен знаком Х.

Э. — Что случилось с Володей?

Х. — Он, сам того не заметив, освоил технику максимально расширенного сознания и одновременно такого же погружения.

Э. — На кого он вышел?

Х. — Вышел на того, с кем хотел говорить. Но это не Сверхразум и не Высший Разум, скорее, Соборная Душа. Это не первая их встреча. В «Звездном Пути» под именем Координатора Бытия с ним говорила именно Соборная Душа всего человечества.

Э. — Что такое Соборная Душа?

Х. — Это общность  душ, прошедших все этапы взросления  и выдержавших испытания страданием и верой. Тех душ, которые отказались быть сами по себе и нашли себя в составе общности. У ваших писателей-фантастов много правильных предположений о том, как и почему она была создана. Хотя по сути она создала себя сама.

Ваш путь тоже ведет туда — если выдержите, если сможете. Если вам окажется по силам доля «Альтиста Данилова» (эту информацию я нашел в памяти твоего друга), вы перейдете порог ограничений обычного человека. Это тяжело и не многим удается.

Э. — Может ли Соборная Душа быть Учителем?

Х. — Вопрос сформулирован неверно. Это Школа Жизни, где множество Учителей, и не все из них настроены к людям благожелательно. Ваш друг уже на пути к ней, хотя пока неправильно воспринял ее суть. Это не «Звездный Путь», это тяжелая работа, ноша, приняв которую, назад уже не повернешь.

Предательство Пути или отказ от него не просто отбросят назад — это будет выбором самой худшей участи, которую себе только можно представить. Однако это свободный, осознанно и добровольно избранный труд. Поэтому Симу и было разрешено дать вам почувствовать и разделить с ним лишь крошечную часть перенесенного им страдания.

Его предательство не было предательством его Учителя, это было предательством долга, куда более тяжелого и страшного (твой друг правильно сказал: «бесконечно страшной роли, сыгранной им в самой великой драме в истории человечества»). Поэтому он и наказал себя сам так страшно. Ведь здесь нет ни судей, ни адвокатов, ни палачей. Каждый и судья, и исполнитель своего приговора.

Э. — Можно ли сказать, что Соборная Душа еще не свободна?

Х. — Нет. Просто она продолжает обретать необходимую форму, сам же процесс ее становления бесконечен. К вам Учитель придет, когда вы тоже начнете принимать необходимую форму.

Нельзя выходить в Путь и продвигаться по нему, непрерывно меняя форму. Аморфность хороша для низших фор жизни, но не для человека. Прежде всего вам необходимо понять, что с вами произошло и происходит. У неоформленного много голосов, а когда встречаются две неоформленные сущности, они плохо понимают друг друга (да, ассоциация с лемовским Солярисом и Соборной Душой здесь весьма уместна). И еще: не торопитесь признавать кого-либо своим единственным и настоящим Учителем.

Э. — Случайно ли появление в нашей жизни Сима?

Х. — Нет. Вашему другу была ниспослана эта встреча, призванная помочь обоим найти себя, друг друга, и исполнить свое предназначение уже на нескольких важных уровнях

Э. — А что было бы, если бы мы испугались, отшатнулись и отказались иметь с Симом  дело?

Х. — Тогда бы наша встреча не состоялась.

Э. — Ты Учитель?

Х. — Еще нет. Я будущий Учитель Учителей, и учиться мне еще долго. Если возникнет необходимость, я приду к вам сам.

*** 

06.09.1998 г.

В. — Как нам называть тебя?

Х. — Мастером. Мне нравится это  имя.

В. — Откуда ты?

М. — В той Сущности,  которую вы называете Соборной Душой, есть множество разнонаправленных потоков — созидающих и деструктивных. Я из первых.

В. — Соборная Душа – Сущность? Не  процесс, не мир, не бытие?

М. — Если бы я хотел так сказать, я так бы и сказал. Говорю: Сущность. Можно сказать: одна из Сущностей Бытия.

В. — Существуют ли космические законы в применении к понятию Соборной Души?

М. — И да, и нет. Она сама закон для себя. Его основа — гармония и гармонизация.

В. — Равновесие? Соответствие?

М. — Нет. Вы не поймете.

В. — Каков  твой  возраст?

М. — Не совпадает с вашим летоисчислением.

В. — И все же — молодой, средний, зрелый? Старый?

М. — Скорее, молодой.

В. — Ты пришел сам или тебя прислали?

М. — Не понял последнего термина. Если потребность есть «присылание», то да.

В. — Почему?

М. — Очень мощная пульсация. Очень много жизни в самых невероятных сочетаниях и проявлениях. Большие, но пока неясные перспективы.

В. — Есть ли у тебя другие контакты?

М. — Есть, и все разные. Многие меня не устраивают. Люди «плохо  думают».

В. — Не готовы?

М. — Не так. Хаотичное неразвитое мышление. Хотят лишь просить, но не отдавать. Не хотят идти вперед.

В. — Правда ли, что мы созданы? Что мы — искусственная цивилизация?

М. — Все создано. Иное дело — с какой целью. Это преждевременный разговор.

В. — Почему именно мы тебя заинтересовали?

М. — Вопрос поставлен неправильно. Вы хотели получить ответы на то, чего нет в вашем знании. Вы хотели выйти на контакт, поэтому он и состоялся.

В. — Можно ли считать тебя Учителем? Закончил ли ты свое собственное обучение?

М. — Обучение может лишь начаться, но никогда не заканчивается. Сейчас я учусь на Учителя Учителей, раньше учился иному.

В. — Можно ли развить в себе особые способности — парапсихологические, экстрасенсорные?

М. — Можно, лишь приложив большой труд и под непосредственным руководством опытных наставников. Однако это — не главное. Есть вещи более важные. У вас  обоих хорошие перспективы.

В. — Какие?

М. — Об этом — в другой раз.

*** 

06.09.1998 г.

Э. — Здравствуй, Сим! Не замечаешь ли ты чего-то странного? Не показалось ли тебе, что вместе с нами вчера был кто-то еще?

С. — Да, кто-то был еще, через него я ощущал хмель жизни все сильнее и сильнее, и становился и мудрее, и добрее. А вы, вы тоже это ощущали? Ведь тот, другой…

Он тоже есть Душа, с моей и вашей не совсем похожей, но очень, очень схожей. Он, как и мы, страданием крещен, но счастье тоже, тоже знает он, хоть и совсем иное все на родине его. Но в главном мы едины, и есть душа не только у людей — у всех существ иных времен и рас, хоть и другая, чем у нас. Мудрее, старше, чем у нас, людей. Мы просто дети неразумные пред ними…

Его не бойтесь; душами иными здесь полон мир, и нет ему предела…

***

06.09.1998 г.

РЕЗЮМЕ.

Э. — Совершенно новые интонации и ощущение глубокого — иногда скрытого — смысла. Нечто вроде «консультирования», без эмоциональной вовлеченности, однако тон не сухой и безразличный, а доброжелательный. Ощущение крайне малого объема собственных знаний и общих понятий, из-за чего собеседник вынужден придерживаться объема нашей информированности. Никакого менторства, снисходительного отношения к «несмысленышам», а разговор как бы на правах старшего с младшим, но равным.

Никакого «сюсюкания», зато довольно серьезные и ко многому обязывающие предупреждения. История с Симом поворачивается совершенно иной стороной и нуждается в очень серьезном осмыслении, ибо вступает в противоречие со всем, чему нас учили. Странное ощущения безусловно живого, мыслящего и чувствующего существа, никак мне не чуждого и в то же время — не человеческого. Многие понятия для него новы, отсюда и постоянные заминки перед ответом.

Некоторые имена писателей и их персонажей как бы вынимаются из моей памяти, но не грубо и не навязчиво. Ничего общего с альтер эго и разговором с самим собой, никакого  «раздвоения личности», «чужого голоса» и т.д. И еще: с сегодняшнего дня мы с Володей для него разделились, и теперь наш собеседник воспринимает нас по-отдельности, а не как некую общую сущность с двумя полюсами. Даже сейчас, когда я пишу эти строки, я чувствую постоянное доброжелательное внимание, тепло и входящую в меня силу жизни и ощущение утоляемой жажды.

*** 

07.09. 1998 г., 9 часов.

В. — Мастер, мы подготовили тебе ряд вопросов. Готов ли ты на них ответить ?

М. — Да. Начну с того, что в настоящее время на вашей планете около 1,5% людей имеют возможность прямо или косвенно выходить на информационные банки Земли, и значительно меньше — на банки более крупного масштаба, принадлежащие Мировому Разуму.

Это не обязательно ясновидцы, посвященные или мистики. Это и ученые, и изобретатели, и значимые политические деятели, и представители искусства. Почти все делают это бессознательно и контакта как такового нет. Второе. Даже если он и есть, то его интерпретация соответствует тому уровню, который вы именуете материализмом, а в эволюции — дарвинизмом.

Информация записана на уровне, который пока вам недоступен. Однако принадлежит он не гипотетическим «хозяевам», а самим землянам. Понимание топологии энергоинформационного поля Земли, т.е. того пространства, которое вы называете «жизнью после смерти», а также» механизмом реинкарнации» («перерождения»),  предельно механистичны, а во многом неверны в принципе.

«Реинкарнационная ячейка», «ячейка-эталон», «ячейка-хранитель», образование на базе нескольких реинкарнационных ячеек «Учителей ноосферы» различного уровня — все это безжизненная схема, сформировавшаяся в сознании вашего земного проводника.

В. — Учителя?

М. — Нет, именно проводника — А. Глаза. Верна она лишь в том, что предполагает возможность формирования из более мелких энергоинформационных структур более крупных с переходом последних в новое качество. Механизм реинкарнации основан на ином принципе и осуществляется на ином уровне. В недалеком будущем (но не ближайшем!) вам предстоит его изучение, в том числе и через обращение к первоисточникам.

В. — Люди проживают жизнь по-разному. Кто-то в чисто земных делах и заботах  о себе и для себя, кто-то — для семьи, родственников, друзей, кто-то — для служения обществу, народу, родине. Кто-то стремится к расширению знаний о мире, а кому-то хватает того, что у него есть. Почему так?

М. — Все зависит от степени зрелости души. Зрелые души — это те, кто достигли предельно возможного развития в мире чувств и мире разума.

В. — А как быть с религиозными, культурными, этическими и эстетическими ценностями?

М. — Слишком большая тема. Об этом в другой раз.

В. — Каково главное предназначение человека на Земле?

М. — Служение другим людям и человечеству в целом. ПОДЧЕРКИВАЮ: ИМЕННО НА ЗЕМЛЕ. Потому что у любой разумной расы есть еще и обязательства перед породившей их планетой, а также Всеобщей Жизнью и Космосом.

В. — Что уходит в посмертное существование?

М. — У вас есть множество обозначений для этой структуры. Мне ближе понятие души. Оно и самое верное.

В. — Итак, по многим религиозным представлениям, есть земное существование, смерть, существование посмертное (включая рай, ад и чистилище), а потом новое воплощение на Земле. Где же здесь место «высшим сферам», «тонким мирам Земли», ноосфере и ее Учителям?

М. — В этом вопросе у всех вас царит невообразимая путаница. Входить в эту тему надо не с этого, а с самых простых вещей, с которых все и начинается. Нельзя постичь высшую математику, не зная простого счета.

В. — Тогда для удобства я буду именовать все, что происходит в промежутке между уходом с Земли и возвращением обратно «чистилищем».

М. — Хорошо. Тем более, что здравое зерно в таком подходе, безусловно, есть.

В. — Где находится это пространство? На Земле? В ее пределах? В Солнечной системе? Космосе?

М. — Ты не сможешь увидеть, так как у тебя нет необходимых механизмов восприятия.

В. — А где ты находишься сейчас?

М. — То же самое. Попробую показать.

(Очень смутное, какое–то расплывчатое, вибрирующее и гудящее пространство, состоящее из теней разной интенсивности).

В. — Ты прав. Я не в силах этого увидеть. А сколь долго душа может пребывать в чистилище?

М. — Сколь угодно долго и сколь угодно мало.

В. — Сохраняется ли память о прожитой жизни?

М. — Все зависит от жизни. Последняя всегда более сохранна, остальные вспоминаются фрагментарно, т.е. лишь наиболее значимые моменты. Однако связь времен не теряется, как не теряется и ощущение единого пространства воплощений. Но это не личность в вашем привычном понимании.

В. — Возможно ли обучение и вообще развитие души в посмертии?

М. — Только по достижении ею высоких степеней развития. На низших уровнях посмертие не воспринимается вообще, т.е. нет ни реинкарнирующей индивидуальности, ни реинкарнирующей души.

В. — Кто ответственен за обучение?

М. — Есть Учителя земные (бывшие люди), а есть и Учителя более высоких уровней. Вначале Школа, потом Университет.

В. — Можно ли реализовать потребность в тех знаниях, которые оказались  недоступны в земной жизни? Заложены ли эти новые знания в структуру рождающегося на земле человека или они существуют только как потенциальность?

М. — И да, и нет. Начинать надо не с этого. Все решается в реально прожитой жизни. И если была создана достаточно мощная, надежная и настроенная на далекую перспективу база, то в новой жизни становится возможным продолжение ранее начатого. В противном случае все полученные в тонком мире знания и самая подробная реинкарнационная программа могут ни к чему не привести.

В. — В имеющейся у нас литературе приводятся разное количество прожитых жизней — от десятков, сотен до тысяч. Почему так?

М. — За отсчет берутся разные уровни существования живого. На самом деле их миллионы, однако значение имеют лишь полностью осознанные. То есть все зависит от уровня достигнутого сознания и уровня развития души.

В. — Кем я был в предыдущей жизни?

М. — Тебе лучше не знать.

В. — Последнее ли это мое пребывание на Земле или предстоит новое рождение?

М. — Все зависит от того, как проживешь оставшуюся жизнь. Судьба твоя еще не решена.

В. — Что будет с душой моей жены? Изберет ли она свой путь?

М. — Неправильная постановка вопроса. Путь — обязательно свой , но с тобой рядом в том или ином качестве. Это вы потом решите сами.

В. — Есть ли в пространстве Солнечной системы другие разумные существа?

М. — В физическом — нет, хотя ранее и были. В «нефизических», которых множество, безусловно, есть, в том числе и гуманоидные. Есть и другие существа и сущности, могущие жить на нескольких уровнях одновременно.

Вообще же топология «нефизического» в корне отличается от известного вам пространственно-временного континуума. Здесь нет четкого отделения одного пространства от другого, то же самое и по градиенту времени. Все «одноприсутственно» (но не односущностно!) или имеет возможность свое присутствие как-то обозначать.

В. — Мировой Разум — это не живое существо, а «всемирный банк информации»?

М. — Опять и да, и нет. Это тоже некое «обозначение присутствия», реализованного на уровне знания.

В. — Тогда что же такое  Бог?

М. — Попробую показать.

(Появляется восприятие бесконечного гулкого эха, многократно повторяющего это Слово. Фантасмагорический полет-скольжение сквозь звезды, галактики, скопления «космического (?) газа». Слияние бесконечно большого с бесконечно малым, невероятные цвета, звуки, фрагменты музыки; череда непрерывно меняющихся образов. Наступающее слияние, растворение в этом «сверхживом», ощущение своей бесконечной малости. Огромное,  всепоглощающее  ощущение участия, понимания, любви. Страх «утраты сущности».)

В. — ВСЁ, ВСЁ!!! Не надо… Кажется, я понял… Я к Нему прикоснулся, но больше не хочу. Это не для человека… Давай на сегодня закончим…

*** 

07. 09.1998 г. 19 часов.

М. — Рад нашей новой встрече. Не устали? Не потеряли желание учиться?

В. — Ни в коем случае. Наоборот. Тут у нас образовалось несколько вопросов по поводу  Соборной  Души.

М. — Я понял. В том образовании, что вы именуете Соборной Душой, много разнонаправленных и разноуровневых  потоков , исполняющих различные функции, в том числе разрушения и созидания. Причем созидание — не всегда благо, а разрушение — не всегда зло. На самых низших, непросветленных уровнях можно сотворить такое,  на разрушение которого понадобятся все силы более высоких планов. Поэтому лучше говорить о силах провиденциальных, судьбоносных, «видящих» и «знающих».

Ткань мира отнюдь не однородна. Кроме сил, энергий, «плотностей» и «завихрений в завихрениях» есть и пустоты, и разрывы, обладающие собственной волей, реализационными возможностями  и индивидуальным временем. Они работают на Земле через многомерную структуру, которую вы называете подсознательным и надсознательным.

А так как это все же душа, в ней присутствуют и чисто человеческие этические  измерения — по вашей терминологии, Тьма и Свет, Добро и Зло. Их сопряжение и борьба не прекращается никогда и проходит множество этапов, начиная с человека и заканчивая всем человечеством. Выиграть окончательно не может ни то и ни другое, ибо подобное противостояние — залог развития на начальных ступенях развития жизни в ее планетарном проявлении.

Кроме того, борьба за индивидуальные души — это и борьба за будущий облик Души Соборной  и представительство в ней самого человечества. Ведь кроме него, есть и другие, и их немало… Вы можете незаметно и невольно быть вовлечены в эту борьбу, будучи к ней абсолютно не готовы. Ваше незнание огромно, доверчивость безрассудна и опасна, а вера во все прекрасное идеалистична. Вы готовы броситься в объятья ко всем, кто протянет вам руки, вы полностью открыты — и совершенно не умеете защищаться.

Мы тут изо всех сил стараемся прикрыть и защитить вас, однако до бесконечности подобное продолжаться не может. Ведь мы — только очень малая часть Соборной Души, в которой собрано воедино множество других сущностей, ставших одним целым. Мы все из разных… да, пожалуй, миров, но из общего пространства существования очень схожих форм жизни.

(Здесь сеанс вдруг неожиданно прерывается. Эля сидит неподвижно с застывшим лицом, потом как-то неуверенно начинает писать:

Э. — Кто мне мешает?

М. — Попробуй вслушаться…

— ОСТАНОВИСЬ…

Э. — Кто ты?

— СУ…ЩЕ…  НЕ ЗНАЮ…  СТРАХ…

Э. — Чей?

— НЕ ПОМНЮ…

Э. — Страх чего?

— ТЕМНОТЫ…

Э. — Кто ты?

— МЕНЯ МНОГО…  МНЕ БОЛЬНО…  Я НЕ ЗНАЮ, ЧТО ТАКОЕ Я…

Э. — Мастер, с кем я говорю?

М. — Не понял. Прерывай контакт! Уходи! Не позволяй к себе прикоснуться!

— КУДА ТЫ УШЛО? … НЕ БОЙСЯ, Я НЕ УМЕЮ ДЕЛАТЬ ПЛОХО…  БОЛЬНО…  Я ХОЧУ…  МНЕ НЕПОНЯТНО…  ХОЛОДНО…  НЕ БРОСАЙ МЕНЯ…

М. — НЕМЕДЛЕННО УХОДИ!!!

*** 

08.09.1998 г.

В. — Мастер, что ЭТО вчера было?

М. — Некая сущность, обладающая задатками разума, еще не сформировавшаяся, но уже начинающая осознавать себя. Не добрая  и не злая — эти понятия ей неведомы. Однако далеко не безобидная, так как может стать паразитом, а также проводником  для вторжения сущностей куда более опасных.

В. — Откуда она?

М. — Из того пространства, которое вы именуете астралом.

В. — Мир мертвых?

М. — Нет, скорее «не-живых». Или «не-до-живых».

В. — Как нам оградить себя от подобных неприятностей?

М. — Канал связи будет делать это сам, он у тебя очень сильный.

В. — А у жены?

М. — Здесь все гораздо сложнее. Меньше устойчивости, дисциплинированности, организованности, больше аморфности. Предельно быстрое эмоциональное подключение и выраженная  способность к эмпатии и отождествлению. Опасность нежелательного резонанса со множеством существ и сущностей астрального мира, и не только с ними.

Перспективы неясные. Могут быть как значительные достижения, так и глубочайшие провалы. Однако пусть не боится. Мы всегда помогали ей и будем помогать впредь. Твоя помощь и контроль тоже  необходимы, однако вам не обойтись без надежного и опытного земного Учителя.

В. — Я пытался обращаться к Учителям много раз, но так и не был услышан.

М. — Дело не в них, а в тебе. Ты слишком  «вещь в себе», слишком упрямый, не терпящий никакого насилия над собой, самостоятельный, недоверчивый, слишком привык доверять  разуму. К таким Учителя ноосферы не особенно торопятся и долго присматриваются.  Привыкать к ним нелегко, хотя, возможно, в «земном смысле» ты  получил бы немало. Или тебе нужен какой-то совсем особенный  Учитель.

В. — А сейчас я мог бы попробовать?

М. — Не знаю. Они не любят, когда некоторые контакты происходят за их спиной и без их ведома.

В. — Моя жена часто болеет. Не мог бы ты подлечить ее?

М. — Я плохо разбираюсь в биологии и физиологии человека. Лечение — не моя сильная сторона. У меня совсем иные задачи. И все же, когда ей будет плохо, пусть попробует выйти на меня. Посмотрю, можно ли будет что-нибудь сделать.

В. — Можно ли развить в себе паранормальные способности или это возможно только как реализация того, что уже дано от рождения?

М. — Скорее, второе. Однако начинать все равно когда-то надо, иначе развивать и реализовать будет нечего.

В. — Можно ли сказать, что мы — искусственная цивилизация?

М. — Такая постановка вопроса неверна. В проблеме зарождения и развития жизни нет ничего случайного и хаотичного. Есть проблема управляемой эволюции и степени допустимости ее движения в том или ином направлении, есть воля и усилие тех, кого вы называете демиургами. Но это не прерогатива внеземных цивилизаций, пусть даже и высокого уровня развития.

Вмешательство же на разных этапах эволюции разумной расы — вполне обычное явление. Такие эксперименты всегда было и всегда будут. Так что заявлять, что вы «созданы» той или иной цивилизацией — грубая ошибка или добровольное заблуждение.

В. — А мы — удачный эксперимент?

М. — Скорее непредсказуемый.

В. — А ты мог бы вывести меня на контакт с представителями внеземных цивилизаций?

М. — Зачем тебе это? Они слишком огромны, чтобы говорить с тобой. Ты как малая песчинка на берегу огромного океана. Да и что ты им скажешь? Тебе покажется странным, но говорить с Соборной Душой или с ее представителями для человека и более естественно, и более полезно. Так что обо всем спрашивай меня. Впереди еще много времени, а там будет видно.

В. — Спасибо за беседу.

М. — До встречи.

*** 

08.09.1998 г. 19 часов.

Э. — Здравствуй, Учитель Ноосферы!  Можешь ли ты поговорить с нами?

У. — Да. Теперь — да.

Э. — Учитель, почему ты не стал заниматься с нами сразу же после первых попыток выйти на общение с тобой?

У. — Я контролировал ваши контакты и направлял их в наиболее благоприятное для всех русло. Вы гораздо больше нуждались в друге и сердечном тепле, чем в какой-либо учебе. А здесь была личность, остро нуждавшаяся в том же. Поэтому и состоялась ваша встреча. Вы нашли друг друга, и мы этому не мешали, а содействовали.

Э. — Содействовали  "распечатыванию реинкарнационной ячейки"?

У. — Ну зачем же так примитивно и плоско… Ведь речь идет о сущности, существе, личности, если хочешь — живой, страдающей, готовящейся к новой жизни. Это не файл и не компьютерная память, так же, как и мы не схема, не машина и не бесплотная ментальная конструкция. Каждый из нас — композитная личность, собранная воедино, закончившая свой земной цикл проживания и могущая помочь тем, кто еще в пути.

Э. — А великие? Те же Блаватская или Рерихи? Они тоже Учителя?  Как они — по-отдельности или тоже «вкупе»?

У. — Смотря какие и в чем великие. К тому же не каждый великий может стать (или иметь желание) стать Учителем. Ведь помогать — еще не значит обучать. Например, Рерихи — это организованная общность нашедших друг друга в последнем земном воплощении частей единого целого. Покинув земной план, они здесь образуют особую структуру, которую ваш исследователь А. Глаз обозначил как Учителя 1 порядка.

Е. Блаватская — тоже завершение очень известной и древней линии. Сама же линия не пресекается, а отправляется в новый путь как новая личность, но имеющая в себе отпечаток всех предыдущих. Да, ты правильно поняла — как ученик, продолжающий дело Учителя и не теряющий с ним связи.

Э. — И, если ты теперь у нас есть, значит…

У. — НИЧЕГО НЕ ЗНАЧИТ! Экая ты, однако, торопливая. И вообще, перебивать старших неприлично…

Э. — Прошу прощения…

У. — Ладно, на первый раз прощаю. Продолжим. Итак, каждое рождение личности на Земле — следующая ступень ее роста и совершенствования. Это обычный путь. Однако есть и нетрадиционные пути, когда в одной земной жизни человек может пройти достаточно много этапов, на что при штатном положении дел пришлось бы потратить несколько реинкарнационных  циклов.

Достаточно скоро вы будете иметь возможность познакомиться с этим учением очень подробно. Нет, прохождение через запредельное страдание (как это принято считать в христианстве) не обязательно. Служение? Оно тоже бывает разным и выражается в разном.

Это сложная, но очень интересная тема, требующая отдельного разговора. (Улыбка). «Великими не рождаются, а становятся»? Ты это хотела сказать? А ведь «великие» — это не только теософы, эзотерики, философы, ученые, поэты, писатели, музыканты, художники и другие творцы. У нас в первую очередь ценится величие человеческого духа и щедрость души. Именно они и определяют, останутся ли они среди нас или поступят в распоряжение Соборной Души.

Кто я? У нас здесь свои имена, которые вам знать необязательно. Можете придумать мне имя сами. Например «Шеф». Откуда моя ирония? Да оттуда… Ведь и ты, и Владимир еще не поняли всей серьезности того, что сейчас происходит. Вы относитесь ко мне, а, точнее, ко всему институту Учителей ноосферы как к низшей ступени некоего «посвящения» в иерархии Космоса. Лучше бы на себя посмотрели… А заодно и подумали, с кем вам будет интереснее и нужнее — с нами и человечеством или с ВЦ и Вселенским Разумом.

Э. — СПАСИБО! Мы очень благодарны и готовы стать твоими учениками, предварительно еще раз все обдумав.

У. — Ученики… Да вы пока и в вольноопределяющиеся не готовы… До учеников вам еще как до неба в самом прямом и недвусмысленном значении этого слова. Однако к общению с вами я готов.

Владимир, между прочим, мне давно известен и интересен, а я ему ОЧЕНЬ ДАЖЕ ХОРОШО ЗНАКОМ. Он всегда относился к учителям без должного уважения, а ведь и в земной, и в нашей иерархии Учитель 1 порядка — одна из ответственнейших специализаций, требующая серьезной  и длительной подготовки. Так что никуда вам уже не деться — вы оба теперь мои подопечные.

Э. — Спасибо! Кто такой Сим и почему он появился мы поняли. А кто такой  Мастер?

У. — Я бы назвал его Учителем I порядка (терминология А. Глаза), но в космическом масштабе. Так на Земле профессора университетов разыскивают талантливых детей в городах и селах, а затем работают с каждым из них  индивидуально. Синтез и интеграция рожденных в разных мирах разумов породили совершенно особый Разум и не менее особую Сущность — Соборную Душу. Мастер был создан так же, но это категорически не «машинная структура» и не «сверхкомпьютер».

Он в первую очередь — носитель идеи Свободы и стремление к Свободе. Это может быть опасно, ибо попытки достижения свободы  всегда даются большой кровью и редко кому удаются. В космическом проявлении это — диалектическое противоречие между Творцом и Сотворенным, деянием и недеянием, активностью и инерцией. Мастер этого уровня — Демиург, Сверхразум. Но далеко не Бог.

Э. — Спасибо, Учитель! Мы обязательно к тебе придем!

У. — (Улыбка). Я рад. Но учтите — я отнюдь не нянька и постоянно вытирать вам носы не намерен. Я суров и требователен. И еще я зол. Ох, как же я зол!! Не боитесь?

— НЕТ! НЕ БОИМСЯ И ВСЁ-ВСЁ ПОНИМАЕМ!   

*** 

09.09.1998 г.

РЕЗЮМЕ.

Э. — Состояние продолжает оставаться необычным, хотя со вчерашнего разговора прошел целый день. Ощущение такое, как будто продолжаю купаться в океане любви, доброты, света и счастья. Вспоминаются слова  А.Глаза: «Контакт с Учителем не спутаешь ни с каким другим».

Хочется вернуться к нему вновь… Мысли четкие, мгновенно трансформирующиеся в слова и образы. Понимание того, что Учитель вел контакт в форме, наиболее для меня приемлемой. Удивительное ощущение — тебя принимают целиком такой, какая ты есть. И еще — ранее незнакомое мне чувство полной и надежной защищенности…

Огромное желание одарить этим счастьем всех людей на свете. Вспомнился Антуан де Сент-Экзюпери. Может быть, его Маленький Принц был не выдумкой, не фантазией умирающего от жажды и одиночества человека? А что, если к нему тоже приходил Учитель, принявший облик того, в чем так остро нуждался (и не только сейчас, но и всю жизнь!) потерпевший аварию летчик? Облик не матери, не отца, не Иисуса или Богородицы, а маленького, доброго, светлого и доверчивого, но такого мудрого и умеющего любить Ребенка?

(В. — P.S. Прошу обратить особое внимание на последний абзац, ибо эти размышления о Ребенке скоро послужат началом нового и совершенно неожиданного поворота  в нашей Игре.)

Э. — Не могу не вспомнить и о религии. Мне кажется, что обращение к Богу должно идти не через страх и страдание, а только через любовь. Заставлять ребенка молиться перед образом распятого, страдающего, залитого кровью человека с бесконечной мукой, навечно застывшей в глазах, не только бесчеловечно, но и недопустимо…

Неожиданно много размышлений об Иисусе, Святой Троице, Боге Святом Духе, Боге Отце, о покаянии и молитве, личности и душе. Вот ведь — прожила на свете почти полвека, а никогда ранее не задумывалась серьезно над такими важными вещами…

*** 

10. 09.1998 г.

В. — Здравствуй, Мастер! Ты был при нашей встрече с Учителем?

М. — Нет. Общение идет по разным каналам.

(Сжато передаю содержание беседы).

В. — Мастер, я действительно воспринимаюсь как «думающая машина»?

М. — Нет. Просто ты думаешь системно, глобально, и лишен многих эмоциональных привязок, а твое знание любви и всего с ней связанного имеет преимущественно теоретический характер. Логика и рациональность подавляют чувство и воображение, хотя последние развиты не менее сильно.

В. — Можно ли сказать, что ты тоже представитель Учительской иерархии?

М. — Вполне. Но ты у меня не учишься — я просто тебя консультирую по интересующим тебя вопросам.

В. — Кого бы ты хотел видеть во мне и найти во мне?

М. — Разумное, развитое, многогранное существо, воспринимающее себя не только как жителя Земли, но и как неотъемлемую часть мироздания; как того, кому общее неизмеримо важнее частного.

В. — Можно ли воспринимать тебя как гуманоидную сущность, «рекрутирующую» часть людей для служения Соборной Душе?

М. — Не совсем верная постановка проблемы. Ведь понятие Соборной Души у каждого свое, да и сама она отнюдь не однородна. Лучше сказать так: «определенным силам мироздания и определенным задачам эволюции». Что же касается статуса некоего «вербовщика», то ты меня явно с кем-то путаешь.

В. — Во вчерашней беседе было отмечено, что часть полностью сформировавшихся душ остается для служения земному миру, а часть уходит в Мировую Душу. Нет ли здесь скрытой  конкуренции?

М. — Нет, мы выполняем одну задачу. Очень нужны свежие силы, не скованные многочисленными догмами и правилами прошлых этапов развития. И нужны очень быстро. Прежние же механизмы подготовки устарели, и их явно недостаточно.

В. — Значит ли это, что после ухода с земного плана мы будем призваны для исполнения определенной миссии? Сохраним ли мы собственные личности или это будет одна личность — Соборная?

М. — Это зависит от множества причин. Может быть сформирована новая сущность вроде меня, а может быть, некий «коллектив единомышленников». Наконец, это может быть и совместный проект земной ноосферы и более высоких уровней. В любом случае, от вас потребуется полное согласие и длительная серьезная подготовка, а от Иерархата Земли — санкция на ваше участие в этом проекте.

В. — Сама подготовка будет проходить уже вне земного физического существования?

М. — В основном, да. Однако определиться вы должны уже здесь и сейчас. От этого будет зависеть вся программа вашего дальнейшего обучения.

В. — Какие требования предъявляются к будущим «рекрутам»? Страсть к знанию? Человечность — и одновременно готовность к применению самых жестких мер воздействия? Посредничество и дипломатические способности? Выживаемость в самых сложных условиях? Беспрекословное подчинение? Верность присяге и долгу?

М. — Разговор абсолютно преждевременен. Обо всем узнаете в свое время или не узнаете никогда.

В. — Имеется ли у тебя информация об истинной истории человеческого рода?

М. — Да. Но с вами я могу говорить о ней только в том объеме, которым вам разрешено владеть.

В. — А могу ли я задавать вопросы, касающиеся сферы деятельности Учителей  ноосферы?

М. — В строго определенном объеме. Есть этические принципы, ограничивающие наше право на свободу получения и распространения информации друг о друге.

В. — Спасибо за разъяснения. До встречи.

*** 

11. 09. 1998 г. 10 утра.

У. — Здесь Учитель. Здравствуйте! Сегодня я чувствую в вас некоторую растерянность, напряжение и недоверие к моим словам, да и ко мне тоже. Это нормально и естественно — срабатывает система защиты разума от перекоса в сторону тонкого плана. Ведь его законы и принципы резко не совпадают с таковыми мира земного. Здесь очень важно чувство меры, иначе станут невозможными и жизнь души, и полноценная жизнь разума и тела, и «жизнь после жизни». Нет худшей участи, как стать лишь тенью в трех мирах одновременно

Каждый человек имеет канал связи с Космосом — обычно слабый, неразвитый, к тому же, как правило, без обратной связи. Однако при особых условиях или благодаря целенаправленной серьезной работе это становится возможным. Высокое целеполагание и сильный направленный эмоциональный посыл помогают обходить многие уровни защиты, как это было в случае с Симом и Мастером. В случае общения со мной возникают трудности иного рода.

Учитель, Учительство — максимально близкие и знакомые вам земные понятия, однако принципы моей работы с вами несколько иные — более тонкие, глубокие и непривычные. Они напоминают работу лоцмана, в совершенстве изучившего самые разные способы «проводки судов» по сложнейшим фарватерам жизненных коллизий, а также не забывающего и об учете геокосмических и космических факторов.

«Лоцман» может многое, но заменить капитана не в силах. Зато в его силах постепенно и ненавязчиво обучать этого «капитана» всему, что знает сам. Обучать именно для того, чтобы капитан в дальнейшем смог пройти и по этому, и по другим «морям», а также повести за собой других. Поэтому я не могу ни решать что-либо за вас, ни прямо отвечать на множество вопросов. Могу подсказывать, подталкивать, помогать. Вмешиваться — лишь в самом крайнем случае, когда моим ученикам угрожает гибель.

В. — Я понял. И теперь позволю себе изложить отношения Учителя и ученика так, как я это понимаю. «Лоцманская» функция  Учителя открывается как первый шаг для тех, кто готов воспринимать новое, еще не познанное, и идти вперед, сочетая качества «человека земного разумного» с качествами, уже превышающими его начальную разумность, и потребностями, выходящими за пределы обычного земного существования.

Ученик — это всеобщий феномен с резко выраженной потребностью познания. Это поиск Учителя не просто как некоего «банка информации», а как будущего себя через себя сегодняшнего и завтрашнего. Это диалектика Пути — того, от которого не отказываются и с которого не сворачивают. Это четкое понимание возможностей знания и его пределов. Это невозможность жить вне сферы обучения и предугадывание за обликом нынешнего своего Учителя — Учителя еще более Высокого и Высочайшего.

Учитель — космический феномен с той же направленностью, но обязательно с «обратной связью», ибо никто не может стать Учителем, не имея учеников и не прошедший стадию ученичества сам. Учить — такой же основной инстинкт, как и обучать.

У. — Ты неплохо готов умственно, готов скорее как философ, но этого мало. Не достает еще очень многого. Оно придет со временем. Я благодарю тебя за понимание, ибо чувствую себя именно тем, о ком ты так хорошо сказал. Да, я не только Учитель, но и ученик тоже.

Человечество быстро растет и изменяется качественно, уже мало напоминая ту расу, которой она была еще 1-2 столетия назад. В ближайшее время эти изменения пойдут гораздо быстрее и могут стать неуправляемыми. Вот почему мне столь важно не только «прослушивать» вашу жизнь, но и участвовать в ней в полном объеме. Если вы согласитесь принять меня в вашу жизнь, моя работа станет намного эффективней, хотя и во много раз труднее.

В. — Милости просим. Это наше обоюдное желание. До встречи — нам нужно еще раз все хорошенько обдумать.

*** 

12. 09. 1998 г.21 час.

В. — Здравствуй, Учитель! Спасибо за вчерашний разговор. Я узнал о себе немало нового. Увидел серьезное отставание (или неразвитость) многих глубинных уровней — мира высоких чувств, мира любви и всего того, что может быть отнесено к сфере духовного. Всегда думал, что без этого вполне можно обойтись, а оказалось, что нет. Придется серьезно задуматься над решением этой неожиданной и нелегкой проблемы. Однако я хотел поговорить о другом. Ты говорил о себе как о нескольких слитных личностях или о личностях как прожитых жизнях?

У. — Последнее вернее. Однако личность на Земле и личность в посмертии — это по сути разные вещи. Мы обязательно поговорим об этом подробно, но чуть попозже.

В. — Есть ли у вас строго ограниченная специализация: Учитель-ученый,
Учитель-поэт, Учитель-священник и т.д.?

У. — Специализации в обычном смысле слова нет. Есть «ипостаси» как информационные отпечатки наиболее значимых воплощений. В целом же каждый из нас обладает всеми необходимыми для работы в качестве Учителя 1 порядка знаниями и способностями.

(Неожиданно возникает ощущение наваливающейся тяжести наподобие огромной плиты. Раздувает все тело, особенно руки. Они становятся каменными, даже «свинцовыми». Однако продолжаю разговор).

В. — Ты говорил о возможности прохождения в одной жизни нескольких эволюционных этапов, максимально насыщенных знанием, верой, служением. Что это за пути?

У. — Во-первых, перечисленного абсолютно недостаточно. Недостаточно даже частичной трансформации личности с максимальным улучшением всех ее параметров. Один из таких путей — путь, на который ты готовишься выйти. Давай подождем Элю и поговорим через нее.

(Снова нарастающие и крайне неприятные, даже болезненные ощущения. Нечто подобное я испытывал и при прошлых беседах, но в куда меньшей степени.)

В. — Учитель! Что происходит? Может ли в наш контакт вмешаться кто-нибудь посторонний?

У. — Да, кто-то очень сильный. Полностью экранировать канал невозможно.

(Нарастает ощущение тяжести, «раздутости». Эпизоды внутренней дрожи и ощущение себя как «шара на веревочке», готового вот-вот оторваться и взлететь.

В. — Учитель, отключаюсь от тебя, но сохраняю канал. Попробую понять, кто это или что это.

(Ощущение падения в бездну. Полет через звезды, галактики, пылевые облака. Впереди — прекрасно знакомая мне еще по августовским «полетам» сияющая фигура человека-проводника. Ощущение чего-то огромного, незнакомого, но живого и разумного. Разлитой свет — скорее, голубого оттенка. Ощущение микроба под микроскопом, однако страха почему то нет. Внимание и взгляд — насмешливо-доброжелательный).

— НУ И КТО ЭТО К НАМ ПОЖАЛОВАЛ?

В. — Я это... Человек с планеты Земля. Вообще-то я к вам в гости не просился. И что вам от меня надо?

— А… ЕЩЕ ОДИН…

В. — А что, были и до меня?

— БЫЛИ, БЫЛИ, НО ТЫ КАКОЙ-ТО ДРУГОЙ.

В. — Извините, но я сейчас не готов с вами общаться. Так что я пошел…
(четкое ощущение необидной усмешки)

— НУ-НУ, ДАВАЙ, А МЫ ПОСМОТРИМ, ЧТО ИЗ ЭТОГО У ТЕБЯ ВЫЙДЕТ.

(Вспоминаю все, чему учил нас Александр Георгиевич Глаз. Образую энергетический шар, начинаю "вращаться" по часовой стрелке. Ощущения, как на карусели. Стреляющие и колющие разряды в пальцах рук и ног. Создаю «привязку» — Земля, Магадан, осенняя тайга, затем море, Евпатория, Сим, Мастер, Учитель. Здесь же взявшийся неведомо откуда наш магаданский кот Баська. Ощущение проваливающегося вниз лифта. Буквально «грохаюсь» в 1-ю чакру, не забыв втянуть «остатки себя» через 7-ю. Через пару минут все образуется в прежнем виде… Закуриваю и иду готовить кофе. 

РЕЗЮМЕ: Однако… «Дурак ты, Боцман, и шутки у тебя дурацкие!!!» Что-то такое я однажды слышал. (А.Г., ау!!!)

*** 

В. — Здравствуй, Сим! Сегодня была наша последняя прогулка и прощание с этим прекрасным городом. Тебе не грустно?

С. — Мне жаль прощаться с этой красотой. Но верю, что приду сюда опять, чтоб этой небывалой высотой обнять себя и целый мир обнять. Я рад и благодарен — возродившись, попасть в ту жизнь, где снова глубоко дыханье дней, и судеб, и событий. Вернусь? Не знаю… Только к этим берегам меня тянуть теперь та память станет, что не сгорит, до срока не увянет и станет компасом надежным.

Я растерян… Так много всякого случилось в эти дни — во мне и в вас, и в мире, и в пространстве... А вам опять дорога предстоит на край земли, совсем к иному морю.

Я жду чудес и я вам обещаю — их будет много; вас судьба иная ждет-не дождется. Будьте же достойны принять ее и новую дорогу, в которой буду я и многие другие…

Простите… Плохо я сегодня и говорю, и вижу. Застилают мне слезы взор. Я вовсе не прощаюсь, лишь говорю: до встречи у  порога. До возвращения. До Дома. Ждать недолго…

*** 

!2. 09. 1998 г. 22 часа 30 минут.

Э. — Здравствуй, Учитель! Первое: что вчера случилось с Володей?

У. — От него постоянно идут очень сильные «выбросы», которые он не контролирует. Поэтому он прилично «расшумелся» и был услышан и замечен многими. В том числе одной древней и уважаемой формой жизни, которую ваш А. Глаз трактует как внеземную цивилизацию «Голубых», так как при выходе на контакт они обозначают себя в голубом спектре излучения. Это их «метка» для землян. Не знаю, искренняя ли это заинтересованность или просто чувство глубокой симпатии к маленькому храброму существу, вообразившему себя взрослым и серьезным.

(Начинаю смеяться. Представил себя в коротких штанишках, голубой рубашечке, желтых сандаликах и белой панамке. Еду на трехколесном велосипеде и изо всех сил «дудю» в огромную красную дудку: "Это Я, ваш внучек!!!" Совместный хохот. Отсмеявшись и «вытирая слезы», Учитель говорит:

У. — А что, неплохая идея: «Ударим велопробегом по Космосу»… Вдруг пройдет, и даже с успехом. А что потом? Во всяком случае, можно попробовать. ТАКОГО  здесь еще не было…

Теперь о появлении прекрасного и мудрого лица, улыбнувшегося вам в ответ на вашу «вечернюю молитву»(если так можно назвать слезы благодарности за этот праздник жизни). Возможно, это была визуализация Володиного восприятия Учителя самого высочайшего ранга, Учителя Мира. А может быть, это отражение  глубоких детских ассоциаций, связанных с античным миром. Однако не исключено, что появление этого образа связано с самыми глубинными слоями наследственной памяти. И мне почему-то кажется, что эта величественная фигура еще не раз будет встречать его на пути.

Хочу признаться, мне снова захотелось вернуться на Землю... Ведь я так давно здесь не был… В принципе, это возможно, хотя подобное бывает у нас нечасто. Вам же предстоит осваиваться в этом новом мире еще очень долго. Вы желаете добрых знаний и доброй работы, и нет в вас ни корысти, ни стремления к обогащению и власти. Это прекрасно, поэтому — добрый путь вам, дети мои!

Теперь о Симе. Он растерян, счастлив и потрясен одновременно. Вы хорошо справились со своим первым заданием (да, именно заданием), на большее трудно было и рассчитывать. Он стремительно забывает свое одиночество, горе и страдание. Трагедия сделала свое дело, и теперь ей предстоит уйти в прошлое. И сегодня он счастлив, счастлив так, как не был очень-очень давно. И мы все искренне рады за него. Видеть, как буквально из пепла возрождается  живая человеческая душа — для нас высшая награда…

Да, мир с тех времен, когда Сим со своим Учителем ходил по берегам Иордана, сильно изменился. Стал мягче, человечнее, терпимее. Однако удельный вес количества «добрых людей» практически остался прежним. И точно так же все эти «добрые люди» подвержены приступам безумия, заставляющего их брать в руки оружие или распинать очередного Мессию, приход которого вряд ли решит дело. Нужно что-то иное… Что? Думаем, хотя здесь нельзя ни торопиться, ни медлить. Прикидываем, когда, кто, где. Нам крайне важны все мнения и все предложения, от кого бы они ни исходили. И ваши, кстати, тоже.

Ну все, дети мои, идите отдыхать. Завтра  в дорогу. До будущих встреч! Их будет еще очень и очень много…

*** 

Вот так за какой-нибудь месяц с небольшим вся наша жизнь нежданно-негаданно  изменилась. К прежней возврата не было, а новая виделась смутно и неясно. Изменилось все — и пространство, и время, и способ их восприятия. Иногда казалось, что второе или невероятно расширилось, или сжалось до предела.

Спал я мало, т.к. потребность в сне резко снизилась. Подъем в 4-5 утра, продолжительная утренняя прогулка, легкий завтрак, посещение знаменитых евпаторийских грязевых лечебниц. Потом море, солнце, ветер, бег морских волн, ни с чем не сравнимые ласковые объятья соленой воды.

Рынок — традиционный южный, многокрасочный, шумный, разноязыкий. Маленькая однокомнатная квартирка недалеко от железнодорожного вокзал, которую мы сняли на время пребывания в Евпатории… Вечером —  обязательная прогулка по городу, парку, старой набережной, редкие походы в кинотеатр.

Старый Город… Площадь, на которой благожелательно смотрят друг на друга православный храм и мусульманская мечеть. Узкие улочки, подобных которым я не видел ни в Одессе, ни в Гагре, не в Канибадаме…

Новое, какое-то непривычное и необычное зрение… Мне казалось, что за этой первой реальностью я вижу вторую, третью… Вижу то, что было 100, 500, 1000 лет назад — и самого себя в этом прошлом… Мистика? Или просто оживающая наследственная память? Ведь я не из варягов, но из греков… Тогда я не особенно задумывался об этом. Просто ЖИЛ… Вспоминать стал потом, когда праздник окончился и наступили суровые будни…

Я смят… Скорее, потрясен, растерян
И в разуме своем я не уверен...
В тугой комок так сжались времена,
Что кажется, исчерпана до дна

Вся жизнь оставшаяся. Все же верю, знаю — 
Неправда это!.. Сплю, встаю и прозреваю,
И чувствую, какая бьется жизнь,
Прекрасная, как ветер над волнами,

Не ведая, что происходит с нами
И происходит ли вообще...
Я помню Крым... Как он прекрасен был!
Там ветер, мощный и живой, над миром плыл

И продувал насквозь… Бег жизни,
Ровное и мощное движенье
Единой истины, не знающей сомненья,
И красоты великое сиянье

Рождало робкое, но радостное знанье — 
Все связано, мы в этом мире не случайно,
И нас качает бытие — сперва легко и постепенно,
Но время ускоряется... Как жарко и мгновенно,

Как странно проходили времена! 
Мы растворялись в радости добра —
Того, что лишены так долго были...
Мы в этом мире просветленно плыли,

И чаек крик, и древний славный город,
Седой, как море, нас любил и принимал...
А улицы!.. Я  так их узнавал,
Как будто бы мальчишкой босоногим

Топтал ту пыль, и жил, подобно многим,
Средь моря, звезд, и щурился на солнце,
И видел мир сквозь узкое оконце,
И запах волн, и свежевыловленной рыбы,

Просмоленных баркасов,
Парусов, жарой палимых,
Насквозь пропитывал меня...
Я на причале, у исхода дня,

Я бронзов от загара, худ, черноволос...
Я беден... Почему? Пустой вопрос!
Зачем мальчишке лишнее иметь?
Есть я, есть солнце — не о чем жалеть…

... Я, как когда-то, вновь стою, робея,
И снова, как тогда, понять не смея:
Что так немыслимо влечет сюда меня?
Сиянье куполов в закате дня?

Суровый лик, который вовсе не суров?
Он улыбается! И я почти готов
Склонить колени перед Тайной Величайшей,
И слышать звон, прекрасный и тишайший...

А рядом — я б сказал, как две ракеты —
Неслись ажурные, сплетенные из света
Два минарета, что пронзали мирозданье...
Каким прекрасным было сочетанье

И церкви, и мечети, что несли нам знанье:
Все связано, едино в этом древнем мире,
И мы не гости — равные в Великом Пире...
Как о великом Чуде Жизни рассказать?

Хоть знаю, время не пришло, и не готов
Искать, выискивать в потоках дивных слов
Одно, что ляжет плотно и надежно, как кирпич,
И зазвучит мастеровых веселый клич,

И Песнь, которая обнимет все строенье…
Там будет все — и грех, и боль паденья,
И радость та, что из вставания исходит,
И понимание того, что происходит —
 
Что вновь идешь, и, слава Богу, жив пока,
Что  терпелива, милосердна та рука,
Которая столь бережно тебя ведет
Сквозь жизни пестрый хоровод...

(Фокас В. —  «Песни мира»)

***

Расставание… Вспоминать об этом трудно. Уже тогда было смутное предчувствие надвигающейся беды, подсознательное понимание того, что возвращение будет трудным, а включение в обычную жизнь станет задачей почти невыполнимой. Как будто мы оставили здесь всю еще не прожитую жизнь, а все остальное станет лишь простым доживанием отпущенного срока.

Странный месяц, странный год, странный город... Где мы, старые и больные дети, постепенно становились самими собой настоящими... Мир, в котором уже были вместе с нами и наши первые Друзья, и первый Учитель, с которыми хотелось делиться всем, чем были одарены  мы сами... Делиться, отдавать, радовать — и радоваться самим...

Последний вечер... Узенькая дорожка вдоль лимана... Закат... Маленький деловито громыхающий красный трамвайчик под номером два вместе с нами совершил прощальный круг по городу, стараясь оставить в нашей памяти все самое доброе и прекрасное, что есть в его мире... Это был его дар нам, его гостям (может быть, он тоже полюбил нас?.. И ему было грустно расставаться с нами?..).

Парк... Одинокая аллея... Людей практически нет, только единичные "проходящие сквозь"... Скрипач — немолодой, в старенькой, но аккуратной и опрятной одежде... Закрывший глаза... Такой же одинокий... Играющий что-то невыразимо прекрасное, чистое, грустное... Вечное... Зачем он был здесь? Для кого звучала его музыка?  Прощальная песнь для нас? А, может быть, так оно и было?..

Евпатория... Город, которым я буду болеть до конца дней своих... Скажи, скрипка — вдруг ты ошиблась?  И мы еще вернемся?.. Или это я ошибся — ты не прощалась, ты пришла, чтобы обещать нам: мы обязательно встретимся, мы не можем не встретиться, потому что не можем жить друг без друга?.. Я часто зову ее и спрашиваю вновь и  вновь, но так и не слышу ответа...

*** 

А потом была Москва... Но не та Москва, которую я впервые увидел 53 года назад. Тогда папа (совсем еще молодой!..) получил первый за 14 лет отпуск, и мы всей семьей отправились на "материк". Мне было 5 лет, брату чуть больше 7, а сестренке всего полгода. Мама — тоже совсем молодая и очень красивая — была счастлива: мы ехали в Одессу, ее и папину родину, где они не были с 1938 года и по которой скучали (а если точнее, очень тосковали) все эти годы...

Поезд подъезжал к Москве. Зазвучал гимн Советского Союза... Мы стояли, буквально расплющившись о тамбурное окошко. А сердце колотилось, как сумасшедшее, на глаза накатывались слезы... И вот наш усталый запыленный поезд медленно, под марши и песни, вплыл в пространство Казанского вокзала...

Плакали не только мы, но и взрослые — северяне, дальневосточники, сибиряки... Потому что это была Москва... Наш неповторимый, не сдавшийся город, наша история, гордость и счастье, наша слава. И еще потому, что только-только отгремела страшная война — последняя, как казалось тогда...

И было много калек, и было еще много развалин, и была бедность, но было и начало великого строительства... И мы, тогда совсем маленькие, уже знали, какой кровью и какими миллионными жертвами было оплачено все это... И какой долг лежит на тех, кто остался жить — даже на нас, жить только начинавших...

Нет, сегодня это была уже не Москва. Это была другая Земля и другой век… Самый разгар знаменитого сентябрьского дефолта 1998 г. Пугающе ирреальный мир, запредельный тому, который мы только что покинули...

Рейс на Магадан задерживался на неопределенное время — город был закрыт уже несколько суток по причине, никому не известной (погода была лётной и в Москве, и в Магадане), и нам никто не мог сказать, когда же мы сможем вылететь домой...

Нас поселили в гостинице "Центральная" на Тверской, с видом на Красную площадь (что само по себе тоже не укладывалось ни в какие привычные для нас "правила игры"). Номер располагался на каком-то достаточно высоком этаже.

Мы вышли на балкон. Вечерело... С высоты город выглядел еще фантастичнее — это был воплощенный каким-то непостижимым образом инфернальный потусторонний мир...

Нестерпимая разноголосица стилей... Агрессия раскрашенной в адские цвета рекламы... Грохот и топот... Размалеванные той же рекламой автобусы, такси, троллейбусы... Потные искаженные  лица... Рубиновые звезды Кремля, Василий Блаженный, Лобное место... Молчаливое, терпеливое, исконно русское "смотрение" на всю эту мельтешню, суету, маету... Ибо эти вечные камни столько повидали на своем веку, что не было в них удивления — ничему и никому... И жизнь, что их окружала, была не жизнь, а тень, морок, Фата-Моргана...

Была и маленькая часовня, "прилепившаяся" к Историческому музею. Такая одинокая, заброшенная, как будто чувствовала себя неуместной именно в этом времени и этом пространстве...

Я робко вошел внутрь — захотелось тишины, света, покоя... Вышел священнослужитель — какой-то маленький, серый, с лицом будничным и…  безликим, что ли... На мой  робкий вопрос о том,  как он считает: может ли получить помощь некрещеный, но верующий во Христа человек, — он ответил что-то такое же будничное и безликое... Чувствовалось, что ему смертельно надоели и его работа, и необходимость отвечать на глупые вопросы глупых людей, и необходимость верить, несмотря ни на что... Что и жить-то  дальше — тоже надоело...

Именно там я нашел икону — вернее, это она меня нашла. Простой кусочек — даже не дерева, а чего-то "под дерево"—  с наклеенным пленочным изображением Вседержителя... Массовая машинная поделка — одна из сотен  тысяч, ширпотреб... Конечно, это можно было бы расценить как дань суеверию или просто как недомыслие, если бы...

Если бы не две (тоже странные — как и все в этот вечер) вещи: глаза Вседержителя, как-то неожиданно зорко и тепло заглянувшие прямо в меня, в душу мою, и — заповедь, красиво выведенная  по лазури: "Заповедь новую даю вам — да возлюбите друг друга..." Так она и осталась жить у нас, тихо и незримо присутствуя во всей нашей жизни, хотя мы редко смотрим на нее и еще реже берем в руки.

Жена была нездорова и в этот вечер осталась в номере. А мне не спалось. Звал город — не этот, а только что покинутый — белоснежный и белопенный... Моя далекая прародина...

Я вышел на улицу... Это была не улица... Дома были не дома... Орущие рты... Странно "опрокинутые в себя" лица... Сплошной поток машин,  по-тигриному косящих свои ярко горящие фары и совершенно живых — в отличие от того, ЧТО в них сидело...

Ночь... Резко изломанные дергающиеся тени... Неистовый неон, пригоршнями разбрасывающий разноцветные блики, делающие то зелеными, как у утопленников, то багровыми, как глаза вурдалаков, лица прохожих — лица, утопающие в безразмерных плечах... Могучие стриженые затылки, заменившие головы и тупо взирающие на мир.

Из рук в руки переходили деньги, бутылки, пакетики с какой-то гадостью... Толпы деловито и со знанием дела подбирающих клиентов проституток... Сноровисто снующие подростки с застывшими, остекленевшими глазами... Бары, киоски, рестораны, казино... Пиво, водка, джин, виски... и снова пиво, пиво, пиво... То нагло требующая, то вкрадчиво вползающая аж в мозг костей мольба: "Купи!  Купи! Ну купи же! А ТО!.."

Переулок... Ритмичное мигание разноцветных огоньков... Магнитофон, сотрясающий пространство оглушительным ревом... И снова подростки — потные, злобно ухмыляющиеся, орущие что-то невнятное и омерзительно гнусное...

Вдребезги пьяный мужчина, расхристанный, голый до пояса, с разбитым лицом, на которого всем было глубоко плевать и которому было глубоко наплевать на всех...

Удушье... Какой-то липкий — то ли сладкий, то ли тлетворный запах — запах разложения, порока, вседозволенности и безнаказанности... Новый мир, где  великая трагедия обернулась кошмаром и фарсом... Где с танковой  брони совсем недавно вещал «герой», забывший, что это уже было... Что в 17-м году вот так же, но с броневичка, вещал другой — неизмеримо выше его по масштабу... И жертвы были почти соизмеримы...

Мы уезжали из Москвы усталые и опустошенные... Ночь... Битком набитый аэропорт... Неизвестность... Информация о северных рейсах меняется чуть ли не каждые 10 минут... Обморочно-бледные дети, усталые родители, в очередной раз обобранные и государством, и сложившейся ситуацией...

Братья-магаданцы... Застывший страх на лицах — и уже подступающее к сердцу, к горлу безумное желание бить, крушить, ломать, ибо все понимали, что высоким руководителям глубоко безразличны и они сами, и их дети, и захолустный северный город, более полувека обеспечивающий золотом, серебром, платиной и прочим "драгсырьем" всю Россию и "братьев" по бывшему СССР...

Не знаю уж, каким чудом и благодаря чему, но мы все же в эту ночь улетели домой... Растеряв за тридцать часов весь накопленный свет, радость и счастье, подаренные нам белым городом у синего теплого моря… Забыв в автобусе, подвезшем нас к самолету, и книги, с такой любовью отбираемые и покупаемые, несмотря на их фантастическую (даже для северян) дороговизну, и фрукты и овощи, еще хранившие солнце и аромат Понта Эвксинского...

Потом был срыв, и мы долго болели... Зато «нагулялся» я тогда по пространствам «тонких миров» предостаточно. Где только ни был и с кем только ни говорил!..  Из всей этой разнородной и противоречивой массы информации сохранилось только одно, зато какое!

Ты снова слышишь нас
и правильно все понял.
Огромна тема разговора,
как звезды, море,
как Земля и
сущность мирозданья.

Есть ты, есть мы.
Но ты поверь —
едины мы
во всем, и голос предков —
то мы и ты одновременно.

Но ты идешь,
и будет очень долгой
и жизнь твоя, и вера,
будет радость
и будет смысл в
несении добра.

Ты нам не веришь?
Что ж, живи, как все — 
ведь вроде бы неплохо получалось?
Потом ты заболеешь и умрешь,
и спросишь: «Это все,
что от меня осталось?»

А что потом? Потом ты к нам придешь —
так было сказано, так было суждено.
А слово истины и слово откровенья
всегда мучительны в попытках
постиженья всех жизней прожитых.

Но ты уже готов
к тяжелой ноше,
что на плечи твои ляжет
здесь на Земле,
а большего не скажет
тебе никто, проси иль не проси.

Огромен путь,
что надобно пройти,
но ты пройдешь.
Ты сможешь.
А куда потом идти —
узнаешь, потому что
будет Знак…

Потом все вернулось «на круги своя». И Учитель, и наши новые друзья выхаживали нас, словно маленьких детей... Возможно, именно поэтому метод «лекций и собеседований» сменился на практику вовлеченности и прямого участия в некой мистерии, которую я вначале определил как феномен «Карлсона-который-живет-на-крыше». И, как всегда, ошибся. Потом их, этих вполне понятных ошибок, будет еще немало.

А пока начинался октябрь, а с ним и новая, совершенно уже невероятная жизнь...

*** 

Иллюстрация из Интернета