Сижу на самой высокой крыше...

Сижу на самой высокой крыше, слова, как звезды, зажав в горсти. А я могла бы подняться выше, но хоть бы главное унести. Уводит лето в свои глубины, где влажный сумрак и пахнет мхом. Там сосны, гордые исполины, взбивают кронами молоко в небесной ванне… Там воздух - сладок, в нем нотки мяты, ваниль и ром. Мне лето шлет череду загадок, мешает солнце, дожди и гром, и помещает в янтарный полдень. А ночью снится, как выстрел, - Крым. Он неулыбчив и старомоден, но я скучаю за ним таким. За шумным морем, порой свирепым, порой бесстрастным, как божий лик. О, море, ревность твоя напрасна, твой дух настолько в меня проник, что даже пляжи Доминиканы, лазурь и нега, карманный рай, не дарят столько слепой нирваны, всесильной, льющейся через край…
А, может, зову души отдаться и убежать на тот берег, где волна в стремительном гнется танце и тает лунная пыль в воде, туда, где детство бежит вприпрыжку играть в сиреневые сады, где дремлют сказки в потертых книжках, где в извинениях нет нужды, где слог мой точен, прицел — настроен, где мысли правильны и остры, где небо манит своим покоем и палит рдеющие костры…
Сижу на самой высокой крыше, любимый город шумит у ног. Пойду залезу чуть-чуть повыше, туда, где спит лучезарный бог. И если вдруг я сорвусь и сгину в туманной пропасти облаков, мир не оставит моих наивных, любовью вынянченных стихов.