Гёте. Фауст. 6. Ночь. Часть 3

Ночь 3

Фауст

(один)

Не покидает же надежда! Что за нервы!
Глава, в которой только пошлый вздор.
Всю землю взроет он, придя в живой восторг,
Что между пальцев – дождевые черви.

Уместно ль его голосу быть здесь,
Когда глас духа знали эти своды?
Увы! И благодарность тоже есть
К жалчайшему из сыновей природы.
Он вырвал из отчаянья трясин,
Оно могло все чувства мне разрушить.
Тот дух был настоящий исполин,
А я пред ним, что карлик был тщедушный.

Я, образ божий, тот, что мнил, что он,
Так близок к вечной истины зеркАлу,
И отражение его уже сверкало,
Как будто путы сброшены как сон.

Казалось, херувимская то мощь,
Постигнувшая жизнь в природных жилах,
Нашедшая себя творящей силой.
Она рискнула и немедля поплатилась,
И громким словом отшвырнуло меня прочь.

Нет, не сравнить нас, дух, как возомнилось,
Позвать тебя мне силы и хватило,
Но удержать тебя не смог, и как мне смочь?
Но в этот для меня блаженный миг,
Как мал я был тогда и как велик!
Ты оттолкнул меня назад, за мой предел, –
В неясный человеческий удел.
Кто вразумит меня? Чего мне избегать?
Послушаться ли прежнего стремленья?
Увы! Ход нашей жизни – что река,
Наши сомненья тормозят её теченье.

К прекраснейшему, что воспримет дух,
Льнёт чуждыми ростками злая тьма.
Едва достигнем давнюю мечту
И тут же назовём её «обман»,
И чувства сладкие тогда уже не те,
Они немеют в давке, в суете.

Если фантазия, открывшись широко,
Стремится вверх в ликующем полёте,
То так немного нужно для того,
Чтоб счастье утопить в водовороте.
И вот забота уже вьёт своё гнездо
И мучит тебя так, что лучше б сдох,
И беспокоит тебя лживою гримасой,
И прячется за сотней тысяч масок.
Она жена, она ребёнок, дом, вода.
Придёт кинжалом, пламенем и ядом.
Ты мечешься, чтоб был везде порядок,
Трясясь над тем, что не теряешь никогда.

О нет, я не подобен божеству!
Червю подобен. С боем и без боя –
Судьба одна. Укрыться под листву
И умереть, раздавленным стопою.

Разве не прах эта высокая стена?
Своими полками  теснит она до боли.
И тысяча вещей, ненужных как одна.
Зачем они мне в этом мире моли?
Найду ли здесь, чего недостаёт?
А, может, прочитаю в этих книгах,
Что всюду люди мучились, и в год
У многих счастья не было и мига?
Чему ты, череп, скалишься, пустой?
Тому ли, что твой мозг, когда-то сбитый с толку,
Как мой ждал света в мраке, жаждал правды той;
Он как и мой бродил угрюмым волком?
Что, инструменты, вы смеетесь надо мной?
Здесь шестерёнки, валики и дуги.
Ведь я стоял у врат перед стеной,
Но ключ зазубрился, и опустились руки.
Загадочная даже в светлый день
Природа не позволит снять завесу,
И то, что она прячет от людей,
Не вскрыть винтом, не расколоть под прессом.
Ты, никогда не нужный мне прибор,
Ты нужен был отцу, а вот почти
Что чёрный свиток, ты лежишь с тех пор,
Как эта лампа начала чадить.
Уж лучше б я растратил то, что есть,
Ведь я потею также над немногим.
Наследство не составит мою честь,
Валяясь на обочине дороги.
Ненужное – есть груз. А смысл весь
Лишь в том, что создаётся на пороге.

Но отчего мой взгляд влечёт то место?
Быть может склянка та – глазам магнит?
И отчего мне так становится чудесно,
Как будто лес, луна взошла в зенит?

Приветствую тебя, единственный фиал,
Что я с благоговеньем доставал!
К тебе искусство приложило свою руку,
В тебя дремотный сок влит как-то был,
То был экстракт смертельных тонких сил,
Так окажи хозяину услугу.
Смотрю я на тебя – боль убывает,
Держу в руках – тоска ослабевает.
И дух мой здесь спокойно отступил.
Море несёт меня в себя волной ланит,
И гладь его у ног уже блестит,
И к новым берегам стремленья пыл.

На лёгких крыльях колесница из огня
Летит ко мне. И уже готов
Войти в эфир несвычный для меня,
В мир безмятежной жизни без оков.
Что за прекрасное виденье это было!
Пока ты червь для жизни той, иной.
Так повернись к склоненному светилу
Один раз навсегда решительно спиной.
Отважься распахнуть не мешкая врата,
Мимо которых будет красться каждый.
Пора мне доказать: людская высота
С божественной сравняется однажды.
Пред темнотой пещер не нужно трепетать,
Там мучится фантазия распята.
И не замедлит пусть свой верный путь пята
В проходах, где пылает пламя ада.
Пора решиться и пресечь своё житьё,
Пускай рискуя перейти в небытиё.

Спускайся, чаша из хрустального стекла,
Наружу вылезай из старого чехла.
Как много лет я о тебе не вспоминал.
Сияла ты на празднике отцов,
Гостей увеселяла меж тостов.
Был долг того, кому поднесена
Была ты, красоту твою в речах
Своих воспеть лиричным языком
И выпить всё до дна  одним глотком.
Напоминало то о юности ночах.
Я не подам тебя соседу больше впредь.
И на узоры мне твои уж не смотреть.
Здесь быстро опьяняющий настой.
Он тёмной жидкостью заполнил пустоту,
Его я приготовил, и войду
Я с тостом в новый день из жизни той.

(Подносит чашу ко рту.)

(Колокольный звон и хор.)

Хор ангелов

Христос воскрес.
Благость для всех
Свергнувших грех
Мерою слёз.

Фауст

Какой напев и чистый звук как свет
Отводит мне от губ насильно эту чашу?
Колокола, вы бьёте благовест?
Неужто первый час настал уж Пасхи нашей?
Вы ангелы, и песнь ваша особа,
Она слетела с ваших губ в ту ночь у гроба.
Песнь веры, в должный миг уверенностью ставшей.

Хор женщин-мироносиц

Миро плакучее
Лили на лоб.
Тело пахучее
Клали во гроб.
Платом-покровами
Крыли – не встать.
И не нашли, увы,
Тела Христа.

Хор ангелов

Христос воскрес.
Радость для тех,
Кто груз помех
Выдержал, снёс.

Фауст

Что вы тревожите меня
Так властно, нежно? Я во прахе.
Летите звуками пленять
Иных людей, живущих в страхе.
Я весть услышал, но нет веры.
Нет и детей её – чудес.
Не устремлюсь душой в те сферы,
Откуда звук услышан здесь.
Он звал и в юные года,
Он и теперь в моей крови.
Дан богов поцелуй любви
В тиши субботней, как тогда.
Тогда и песня колокольня в облаках,
И каждая молитва – это радость.
Я чувствовал десницу Бога рядом,
Влекущую меня в леса, в луга.
Я обливал себя горячею слезой.
Я понимал, что возникает мир.
Та песнь была об играх, что детьми
Мы предавались под весеннею грозой.
Воспоминаниям – кружиться, мне же – млеть.
И это долгое отрадное круженье
Удержит от последнего решенья.
Слёзы текут, я возвращён земле.

Хор апостолов

Так погребённый
Ныне на небе.
Живший, спасённый,
Скинувший пепел.
В воздухе слитый
С силой творенья.
Мы же в пыли тут
В муках терпенья.
Мимо болящих
Нас ты прошествуй.
Мы же оплачем
Твоё блаженство.

Хор ангелов

Христос воскрес
Из лона тлена,
Из гиблых мест,
К свету из плена.
Освободись,
Путы порвав.
Спустится к вам,
Он уж в пути.