5. Элвис...

НОВЕЛЛА 5 – ЭЛВИС.

Элвис… ЭЛВИС  ПРЕСЛИ… Наверное,  так  бывает  всегда – у  каждого  «свежевылупившегося»  и  осознавшего  себя  поколения  неизбежно  появляются  свои  особые  опознавательные  символы,  свои  герои,  свои  идеалы  и  свои  кумиры. 

Это  не  просто  необычные,  или  как  принято  говорить – пассионарные – личности,  но  и  до  предела  сжатая  суть  пришедшего  в  мир  поколения  новых  людей,  не  обремененных  старыми  догмами,  старой  модой,  старыми  законами,  это  его  предтечи,  вестники  и  пророки,  источники  и  зеркала  его  взлетов  и  падений. И  уходят  они  только  тогда,  когда  со  сцены  уходит  поколение,  глашатаями  которого  они  стали...

Для  тех,  кто  родился  и  жил  в  СССР и которым  сейчас  за  шестьдесят  и  больше,  это  Элвис  Пресли,  Юрий  Гагарин,  Владимир  Высоцкий и братья Стругацкие.  Конечно  же,  были  и  другие – и  в  искусстве,  и  в  спорте,  и  в  науке,  и  в  литературе,  но  почему-то  именно  эти  четверо  определили  очень  многое  в  судьбе  нашего  поколения.

Опередили  ли  они  свое  время?  Или  пришли  именно  тогда,  когда  это  было  необходимо?  Ответа  нет,  поскольку  мы  слабо  представляем  себе  суть  эволюционного  и  провиденциального  времени.

ИТАК,  ЭЛВИС…

«Идея,  овладевшая  массами,  становится  материальной  силой», - говорил  В. И. Ленин.  Однако  здесь  иное – ведь  музыка  не  относится  к  сфере  идей, это  предельно  концентрированное  эмоциональное  восприятие  либо  чего-то  архидревнего  либо  совершенно  нового, даже  космически  нового,  ставшего  ТАМ  уже  старым.

Похоже  на  то,  что  в  конце  50-х  человечество  «пробило  головой»  какую-то  «крышу»,  «перегородку»,  завесу,  и  в  образовавшуюся  «дыру  в  пространстве»  на  Землю  хлынуло  НЕЧТО,  воплотившееся  в  необычную - потрясающую  и  сотрясающую,  сокрушающую  и  устрашающую - МУЗЫКУ,  сочетавшую  в  себе  столь  же  необычные  слово,  ритм  и  движение.

На  родине  Элвиса  это  явление  было  принято  в  штыки.  Пуританское  буржуазное  общество,  достаточно  косное  и  не  желающее  меняться, испугалось,  и  очень  серьезно.  Это  было  не  просто  неприятием  музыкального  стиля,  но  и  страхом,  рожденным  абсолютным  непониманием  этой  музыки,  с  виду  такой  неказистой,  грубой,  непричесанной  и  вызывающей.

Более  того,  с  точки  зрения  музыкальной  культуры  Северной  Америки  она  выглядела  «неграмотной»  и  «неправильной».  Не  случайны  были  сравнения  ее  с  дикарскими  плясками,  шаманским  камланием,  а  позже  (с  подачи  психологов) – «музыкально-эмоциональным  расшатыванием»,  «программированием»  и  «зомбированием».  Такая  точка  зрения  была  актуальна  еще  и  потому,  что  наиболее  чувствительными  к  воздействию  этой  музыки  оказались  подростки  и  молодые  люди.

Но  самым  главным  обвинением  было  обвинение  в  бунте – бунте  не  только  против  музыки,  но  и  против  буржуазных  свобод  и  ценностей,  попытке  нарушения  священного  порядка.  Свобода,  которую  обещал  этот  «космический  пришелец»,  не  имела  ничего  общего  со  свободами  западного  общества  и  его  идеалами.  Культура  тоже  определяла  «музыку  рока»  как  нечто  дикое  или  же  ведущее  к  "одичанию",  «первобытной  дикости». 

Что  же  пожаловало  на  Землю  в  конце  50-х?  Нечто  из  древней  истории  и  нашего  глубочайшего  прошлого  или  поток  универсальной космической  энергии,  которая  не  от  Бога,  не  от  Дьявола,  не  от  Сверхразума  и  не  от  анонимной  инопланетной  цивилизации… Можно  лишь  предположить,  что  это  было  нисхождением  АГНИ – священного  и  яростного  огненного  божества  индусов,  призванного  возжечь  то,  что  готово  воспламениться,  и  испепелить  старое,  одряхлевшее  и  прогнившее.

Так  началась  цепная  реакция… И  как  всякий  процесс  такого  рода,  она  распалась  на  ослепительную  вспышку  света,  мощную ударную  волну,  излучение  и  поток  частиц,  породивших  множество  больших  и  малых  форм  нового  музыкального  звучания,  стиля,  направления,  объединенных  единым  обозначением – МУЗЫКА  РОКА…

В  СССР  этот  самый  РОК  из-за  странного  и  почти  мистического  совпадения  по  звучанию  со  своим  фонетическим  двойником  приобрел  многомерный  и  пугающий  смысл.  Это  была  «не  наша  музыка»,  а,  следовательно,  идеологический  враг,  троянский  конь,  диверсант  и  провокатор…

Конец  50-х  и  начало  60-х – это  вообще  нечто  такое,  чему  нет  аналогов  в  человеческой  истории:  почти  мгновенный  переход  от  «войны  горячей»  к  «войне   холодной»,  гонка  ядерных  вооружений – дамоклов  меч  давно  предсказанного  апокалипсиса,  крушение  колониальных  империй - Карибский  кризис есть лишь  первые  звенья  в  цепи  множества  других,  не  менее  опасных.  Начало  космической  эры  для  человечества,  совпавшее  с  началом  эры  НЛО  и  почти  физическим  ощущением  тяжелого,  мрачного  и  непостижимого  ВНЕЗЕМНОГО  НАЧАЛА…

Что  было  далее?  Многие  ответвления  рока  мутировали,  оскуднели  и  выродились,  другие  зашли  в  тупик,  утратили  первичный  дерзкий  оптимизм,  погрязли  в  неверии,  отчаянии,  алкоголе  и  наркотиках.  Так  отрицание  начало  отрицать  самоё  себя…

Вполне  закономерным  порождением  этого  первоначала  на  Западе  стало  движение  хиппи,  а  в  СССР как  бы  в  противовес  ему – рождение  феномена  авторской  песни  с  уже  своим  «Элвисом» - Владимиром  Высоцким. 

Все  это  каким-то  непостижимым  образом  было  связано  и  со  знаменательным   XXII  Съездом  КПСС,  и  с  полетами  советских  космонавтов,  и  с  борьбой  афроамериканцев  за  свои  гражданские  права,  и  с  убийством  Джона  Кеннеди,  а  затем  и  Мартина  Лютера  Кинга… Я  ничего  не  выдумываю  и  не  изобретаю – это  действительно  были  звенья  одной  цепи,  распавшейся  в  дальнейшем  на  множество  осколков…

Однако  вернемся  к  Элвису.  Как  всегда  бывает  с  такими  людьми,  он  прожил  недолго… Это  была  ослепительно  яркая  и  короткая  жизнь.  Она  сожгла  его,  но  не  успела  поработить,  поставить  на  колени,  заставить  молить  о  пощаде… Как  не  смогла  сделать  этого  и  с  А. Галичем,  и  с  В. Высоцким,  и  с  И. Тальковым,  и  с  многими  другими.  Да,  можно  убить  идею,  жизнь,  человека,  но  невозможно  убить  Душу  и  Дух,  рожденные  в  особые  периоды  человеческой  истории…

Умер  Элвис  тоже  в  обычном  для  пассионариев  возрасте  от 37-ми  до  42-х лет – заброшенным,  больным  и  никому  не  нужным  РЕБЕНКОМ,  имеющим  ранг  Короля… Много  лет  прошло,  однако  по  сей  день  есть  люди,  не  верящие  в  его  смерть,  есть  фестивали  его  песен,  конкурсы  двойников,  продолжают  выпускаться  диски,  есть  его  музеи…

ЖИЗНЬ  НЕ  ХОЧЕТ  ОТПУСКАТЬ  ЭЛВИСА  ОТ  НАС  ИЛИ,  НАОБОРОТ,  ЭТО  МЫ  НЕ  ХОТИМ  ПРОЩАТЬСЯ  С  НИМ?..

Вот  один  пример:  в  конце  90-х  на  российском  телевидении  был  показан  фильм-постановка  «Элвис»,  в  котором  главную  роль  исполнил  М. Леонидов.  Мало  сказать,  что  он  сделал  это  блестяще – это  было  почти  абсолютное  и  даже  пугающее  ПЕРЕВОПЛОЩЕНИЕ… Казалось,  будто  Элвис  вернулся  на  Землю  и  нашел  того,  кто  смог  бы  рассказать  о  нем  правдиво  и  точно…

А  несколько  лет  назад  нам  подарили  кассету  с  песнями  Великой  Отечественной – тоже  в  исполнении  М. Леонидова – и  снова  безошибочно  точное  и  убедительное  перевоплощение,  не  имеющее  ничего  общего  с  пресловутыми  «Старыми  песнями  о  главном» - грубой  и  безжизненной  подделкой.  В  исполнении  Леонидова  военные  песни  звучали  именно  так,  как,  наверное,  пели  их  сами  солдаты – очень  просто  и  искренне,  без  малейшей  аффектации  и  театральности…

Так  что  судите  сами – образ…   время… певец… песня… Все в единой  связке,  едином  потоке – рок-н-ролл  и  «Эх,  дороги»… «Землянка»… «Темная  ночь»… «Враги  сожгли  родную  хату»… Как  это  может  сочетаться?  А  вы  спросите  у  нас,  родившихся  в  те  далекие  военные  и  первые  послевоенные  годы… Нас  остается  все  меньше,  но  мы  продолжаем  нести  в  себе  эту  память  и  не  хотим  ничего  забывать…

Как  я,  например,  до  сих  пор  помню  свою  первую  встречу  с  Элвисом  и  рок-н-роллом…

Произошло  это  7 ноября  (тоже  интересное  совпадение!)  1959  года.  Родители  ушли  в  гости,  оставив  квартиру  в  нашем  полном  распоряжении.  Жизнь  тогда  была  бедной,  а  магнитофоны – величайшей  редкостью.  Были патефоны,  проигрыватели,  виниловые  пластинки  да  «музыка  на  ребрах» - люди  старших  поколений  охотно  расскажут  вам,  что  это  было  такое.

К  счастью,  у  Бори-маленького  магнитофон  был,  в  отличие  от  Бори-большого,  у  которого  вообще  ничего  не  было.  Как  сейчас  вижу  это  чудо  техники – огромный  неуклюжий  ящик,  именовавшийся  «Днепр-10»…

Так  вот,  пока  мы  восхищались  традиционными  фокстротами  и  ублажали  душу  романсами  В. Козина  и  Лещенко,  этот  возмутитель спокойствия,  т.е.  Боря-маленький,  сидел  и  ухмылялся…   

Да… «Чубчик,  чубчик,  чубчик  кучерявый,  развевайся,  чубчик,  на  ветру»… Какими  мы  чувствовали  себя  взрослыми,  раскованными… И  сегодня  помню  это  ясно  и  отчетливо…

Потом  Боря  сменил  кассету  и  сказал:  «Ша!!!  Сейчас  будет  РОК!!!»  «Чаво-чаво?» - спросил  Боря-большой,  ехидно  улыбаясь  и  иронически  изогнув  левую  бровь (кстати,  эта  привычка  сохранилась  у  него  до  сих  пор,  хотя  он  уже  давно  «большой  человек»,  и  не  только  по  телосложению).  «А  ТАВО!» - ответил  Боря-маленький  и  нажал  клавишу…

Первое  музыкально-ритмическое  слово  было  подобно  мощному  пинку,  выбросившему  меня  на  ступень,  где  я  застыл,  коллапсируя  на  грани,  вторая – на  два  тона  выше – вышвырнула  оттуда  и  перевернула  головой  вниз,  третья  кувырком  оторвала  от  Земли   и  забросила  куда-то  в  разверзшуюся  бездну, и,  наконец,  все  накрыла  огромная  волна  ритма,  звука  и  голоса…

Это  было  не  просто  необычно – это  было  НЕВЕРОЯТНО!  ТАКОГО  НЕ  МОГЛО  БЫТЬ,  НО  ОНО  БЫЛО!!!

Что  тут  началось!.. Это  надо  было  видеть… Стас,  математическая  гордость  нашего  класса,  длинная  и  тощая  шпала…  Сейчас  я  даже  не  могу  представить  себе,  ЧТО  он  чувствовал  и  ЧТО  изображал… Он  казался  мне  огромной  цаплей,  его  худющие  долгие  руки  сновали  туда-сюда,  очки  сползли  с  носа,  кадыкастая  шея  двигалась  взад-вперед… Наконец,  он  своей  «граблей»  зацепил  люстру,  посыпались  осколки…

Нам  не  было  до  них  никакого  дела,  как  и  до  того,  что  нам  за  это  будет – мы  хрупали  по  этим  осколкам  и  ничего  не  замечали… Боря-большой,  утробно  ухая,  скакал  по  комнате,  сшибая  все,  что  подворачивалось  под  ноги,  Боря-маленький  стучал  кулаками  по  столу,  потом  по  голове  и  тоже  что-то  вопил…

А  я… Честно  говоря,  меня  всегда  завораживал  ритм.  Впервые  я  «сплясал»  в  три  года  под  «Танец  с  саблями»  Хачатуряна.  Я  вообще  «внутри»  очень  ритмичен,  в  отличие  от  явной  неритмичности  в  жизни  и  теле.  До  сих  пор  не  знаю,  как  такое  возможно…

Так  вот,  Я  ИСЧЕЗ… В  самом  прямом  смысле  этого  слова… МЕНЯ  НЕ  СТАЛО… Я  СТАЛ  этой  музыкой,  этим  ритмом,  этими  синкопами,  этим  звучащим  движением… Не  стало  тела – каждая  его  часть  жила  своей  особой  жизнью… Это  было  абсолютной  свободой,  высшим  наслаждением,  растворением,  слиянием,  космическим  полетом…

… Когда  музыка  закончилась,  наступила  предельно  плотная,  ощущаемая  всей  кожей  тишина,  в  которой  продолжали  вибрировать  и  звучать  шаги  ушедшего  рок-н-ролла…

И  вот  через  46  лет  я  нашел  в  одной  книге  описание,  почти  точь-в-точь  совпадающее  с  тогдашним  моим  восприятием – это  «Роковая  музыка»  Терри  Пратчета.  Сейчас  я  с  великим  удовольствием  процитирую  один  отрывок:
 
«… Пальцы гитариста ласкали струны, он извлек еще три аккорда... 

Эти звуки заставляли человека не только улететь за пределы этого мира, но и ограбить по дороге банк. Эта музыка с закатанными рукавами и расстегнутой верхней пуговицей подходила к вам, улыбаясь и приподнимая шляпу, и воровала у вас мелочь. Эта музыка попадала прямо в ноги, даже не заглянув к господину мозгу.

Тролль, подхватив молотки, решительно посмотрел на камни и принялся выбивать ритм. Гном сделал глубокий вдох и извлек из своей трубы мощный пульсирующий звук. Пальцы гитариста плясали по струнам, но звуки, которые испускала гитара, не имели ничего общего ни с арфой, ни с лютней.

Она визжала, как ангел, обнаруживший, почему он оказался на стороне добродетели. Искры срывались со струн. Сам гитарист закрыл глаза и держал инструмент на уровне груди, как солдат держит пику на посту, так что непонятно было, кто, собственно, на ком играет.

А музыка затапливала все вокруг. От этих звуков хотелось вынести стены и подняться к небесам по огненным ступеням. Хотелось выдрать все выключатели, вышвырнуть прочь рубильники и сунуть пальцы в розетку мироздания, чтобы посмотреть, что за этим последует. Хотелось выкрасить стены в черное и облепить их постерами.
 
Ритм шагал от сознания к сознанию, раскалывая их, заставляя пальцы прищелкивать, а губы кривиться в усмешке. Живая музыка!  Это была  музыка, в  которой  грохотал и ревел  ГОЛОС  РОКА…
   
НАКОНЕЦ-ТО  СВОБОДНЫ! - вот что прыгало из головы в голову, просачивалось в уши и ввинчивалось в спинной мозг. И некоторые оказались  просто невероятно чувствительны к этому зову и этому голосу…»

«Музыка  Рока»… Так  мог  написать  лишь  человек,  знакомый  с  ней  не  понаслышке  и,  видимо,  тоже  прошедший  это  Великое  Безумие  60-х…

Вы  спросите:  «И  это  все?..»  Нет,  не  все,  иначе  я  не  стал  бы рассказывать  вам  об  этом.  Дело  в  том,  что  с  Элвисом  меня  связала  тонкая,  но  очень  протяженная  нить…

*** 

Все  началось  в  мае  1962  года.  Мне  было  уже  за  18,  а  ей чуть  меньше… Тогда  впервые  было  введено  11-летнее  среднее  образование,  а  мы  были  первым  классом,  перешедшим  порог  привычной  10-летки.

Была  обычная  школьная  любовь,  над  которой,  став  старше,  принято  посмеиваться.  Но  мне  тогда  было  не  до  смеха – и  тогда,  и  много  позже...

Девочка  была  с  юга  и  попала  к  нам  как  бы  «в  ссылку»  «ради  ее  собственного  спасения»,  как  то  было  решено  родителями… Был  парень,  на два  года  ее  старше  и,  как  тогда  говорили,  «из  хулиганов».  Он  каким-то  чудом  отыскал  ее  и  тоже  приехал  сюда,  в  наш  далекий  северный  Город. 

И,  наконец,  был  я,  самым  глупым  и  нелепейшим  образом  вклинившийся  между  ними… Кстати,  и  я,  проявив  незаурядную смелость  и  терпение,  «вычислил»  его  и  смог  увидеть… Вы  знаете,  я  был  крепко  обескуражен  и  разочарован – в  нем,  на  мой  тогдашний  взгляд,  не  было  ничего  необычного,  таинственного  и  особо  привлекательного:  так,  обычный  рабочий  парень  с  городской  окраины… 

Итак,  было  1  мая.  У  нас  в  это  время  снег – самое  обычное  явление.  Зато  был  праздник  и  было  застолье,  даже  с  официально  разрешенным  спиртным,  ибо  юридически  мы  уже  считались  совершеннолетними.

Девочка,  о  которой  я  рассказываю,  в  нашем  классе  как-то  не  прижилась. Я,  пожалуй,  был  ее  единственным  другом  из  одноклассников.  Но  даже  и  мне  стоило  немалых  усилий  уговорить  ее  принять  участие  в  общем  праздновании.  Был  я,  была  она,  и  была  музыка – торжествующая,  ликующая,  обещающая  и  завораживающая…  Я  тогда не  знал,  ни  чья  это  музыка,  ни  кто  исполняет  эти  две  прекрасные  песни – неважно  это  было…

Клянусь,  больше  ни  разу  я  не  слышал  этих  песен  в  течение  последующих  26-ти  лет!.. Сейчас  я  даже  не  помню,  кто  тогда  был  с  нами  на  этом  празднике – на  самом  деле  была  она  и  был  я… Мы  танцевали  долго-долго  под  эту  удивительную  музыку,  а  потом  покинули  честнУю  компанию  и  пошли… Никогда  не  догадаетесь,  куда.  В  кино… На  какой-то  немыслимо  глупый  французский  фильм…

Мы  сидели  рядом,  ее  рука  лежала  в  моей  руке,  и  я  чувствовал  себя  самым  счастливым  человеком… Потом  я  проводил  ее  домой… Трудно  себе  это  представить,  но  мы  даже  не  поцеловались…

И,  конечно  же,  все  шло  абсолютно  не  так,  как  это  принято  описывать  в  любовных  романах.  Мы  продолжали  видеться,  изредка  гуляли,  но  не  более… Хорошо  помню,  как  мы  однажды  заговорились  настолько,  что  забыли  и  про  время,  и  про  школу,  и  про  уроки – так  и  просидели  на  скамеечке,  расположенной  прямо  под  окнами  учительской,  не  обращая  ни  малейшего  внимания  на  возмущенные  возгласы  преподавателей…

Затем  были  выпускные  экзамены  и  выпускной  вечер… Очень  и  очень  грустный,  потому  что  ее  там не  было… А  потом  мне  пришла  пора   уезжать.  Мы  даже  не  попрощались,  хотя  в  последний  вечер  перед  отъездом  я  просидел  у  ее  дома  целую  вечность.   Не  осталось  и  фотографии,  потому  что  ее  у  меня  никогда  и не  было,  а  наша  школьная  давным-давно  где-то  пропала.  Потом  я  уехал.  Началась  новая  жизнь – Одесса,  медицинский институт,  учеба,  новые  интересы  и  новые  друзья…

Все  стало  постепенно  забываться  и  забылось  бы  окончательно,  если  бы  в  феврале  1966-го  я  не  приехал  домой  на  зимние  каникулы.  Уж  не  помню,  как,  но  мы  нашли  друг  друга  буквально  на  второй  день  после  моего  приезда.  Жизнь  у  нее  не  складывалась… Не  сбылось  все,  о  чем  мечталось - была  нелюбимая  и  малооплачиваемя  работа,  было  неудачное  замужество  и  много  всякого  другого.  Был  ли  ее  мужем  тот  парень  из  1962-го  года  или  кто-то  другой,  не  знаю, она  не  любила  говорить  об  этом…

Потом  она  пригласила  меня  на  мой  же  день  рождения,  ибо  у  меня,  как  и  у  всякого  студента  тех  лет,  своих  денег  не было.  Удивительный  это  был  вечер… Я  не  помню  подробностей,  но  хорошо  помню  ощущение  почти  беспредельного  праздника,  которого  в  реальной  жизни  быть  просто  не  могло…

А  потом,  как  и  четыре  года  назад,  все  пошло  не  так,  не  так… Неправильно,  мучительно,  несправедливо… Она  избегала  меня,  не  отвечала  на  звонки,  не  удавалось  поймать  ее  даже  на  работе… Конечно,  я  не  показывал  вида  своим  домашним – не  хотел  огорчать  их:  ведь  мы  не  виделись  четыре  года… Я  просто  медленно  и  безнадежно  проваливался  в бездонную  пропасть…

Совершенно  не  помню  наш  последний  разговор,  знаю  лишь,  что  если  бы  была  хоть  малейшая  надежда,  хоть  крошечный  ее  шаг  мне  навстречу,  и  я,  не  задумываясь,  бросил  бы  все,  в  том  числе  и  институт… Помню  свои  слова:  «Я  сейчас,  как  путник,  бредущий  по  мертвой  выжженной  пустыне  неизвестно  куда  и  неизвестно  зачем»…  (кстати,  это  виденье  в  дальнейшей  жизни  преследовало  меня  с упорным  постоянством)… Потом  я  уехал и  снова,  как  четыре  года  назад,  не  попрощавшись…

Город  с  Москвой  тогда  связывали  рейсы  ИЛ-18,  а  путь  со  всеми  остановками  длился  16-17  часов.  И  с  каждой – Якутск,  Иркутск,  Новосибирск,  Омск,  Свердловск – я  посылал  ей  отчаянные  телеграммы  и  письма…  И  еще – пил.  Почти  все  это  время… Потом  спиртное  стало  моим  убежищем  на все  случаи  жизни,  а  в  24  года  я  уже  знал,  что  такое  многодневные  запои…

Нет,  я  не  утратил  ни  оптимизма,  ни  интереса  к  жизни,  просто  внутри  у  меня  что-то  бесповоротно  сломалось.  Началась  непредсказуемая,  нелепая,  а  иногда  жестокая  игра,  в  которой  жизнь  убегала  от  меня,  а  я  ее  догонял,  догонял,  но  никак  не  мог  догнать…

И  еще  был  СОН – всегда  один  и  тот  же:  я  иду  по  Городу,  ищу  ее  дом и  не  нахожу его… Хотя  что  тут  искать?  Все  знакомо  с  детства… Иду,  потом  бегу… Мелькают  улицы,  дома,  чужие  лица… Нет  ни  ее,  ни  ее  дома,  все  чужое,  незнакомое,  насмехающееся… Потом  я  вижу  пепелище  точно  там,  где  она  жила… Кстати,  дом  этот  действительно  снесли,  сейчас  на  этом  месте стоит комплекс  безликих  серых  пятиэтажек…

Сон  этот  я  вижу  уже  40  лет.  Иногда  он  меняется,  но  смысл  остается  тем  же:  отчаяние,  бег,  насмешка  и  остывшее  пепелище…

Шли  годы.  Жизнь  прилично  побросала  меня - и  побила,  и  повертела,  как  щепку  в  водовороте - пока  не  выбросила  в  сентябре  1988  года  на  на  берег  Охотского  моря,  к  ногам  Города  моего  детства.  Мы  быстро  обосновались,  устроились  на  приличную  работу… И  вот  однажды  я  возвращался  домой,  проходя  по  красивой   улице  Гагарина,  где  мы  жили  (у  нас  там  все  красивое,  но  по-особому,  по-северному) – и  вдруг…

Из  подвальчика  с  вывеской  «Аудио-видео»  зазвучала  МУЗЫКА… Те  самые,  напрочь  забытые  ПЕСНИ  из  далекого  1962-го… Тот  же  голос – молодой,  красивый,  те  же  слова – о  счастье,  торжестве  любви  и  надежды… Я  бросился  внутрь  и  завопил:  «Ребята!  Что  это  за  запись?  Кто  поет?»  «Ребята»  посмотрели  на  меня,  как  на  сумасшедшего,  и  ответили:  «Ну  ты,  мужик,  даешь… ЭТО  ЖЕ  ЭЛВИС!!.»  Не  стоит  говорить  о  том,  что  я  тут  же  купил  эту  аудиокассету, тем  более,  что  она  была в  единственном  экземпляре… А  потом  много  дней  слушал…

Оказалось,  что  буйный  Король  рок-н-ролла  в  душе  был  безнадежным  романтиком - у  него  очень  много  чистых,  прекрасных  и  светлых  песен  и  мелодий,  в  том  числе  и  посвященных  матери,  которую  он  любил  больше  всего  на  свете…

Что  это  было?  Неужели  мой  Город  Детства  таким  странным  образом  решил  напомнить  о  себе?  Или  рассказать  мне  про  меня  тогдашнего,  лишь  вступающего  в  жизнь?  Ободрить?  Поддержать?  Поведать  о  том,  что  никогда  не  умирает?  Не  знаю…

Да,  вы  правы – обычная,  ничем  не  примечательная  история… Почти  банальная… А  тут  уже  целый  хор  голосов:  «Нет,  это  был  не  Элвис!... И  все  было  совсем  не  так… И  не  в  том  городе,  о  котором  идет  речь,  а  в  …»

Да,  я  согласен  с  вами  и  понимаю  ваши  возражения,  но  великое  чудо  искусства  заключается  именно  в  том,  что  истинный  Мастер  творит  ДЛЯ  ВСЕХ  и  в  то  же  время  ДЛЯ  ТЕБЯ  ОДНОГО-ЕДИНСТВЕННОГО… Для  того,  чтобы  КАЖДЫЙ  мог  прикоснуться  к  самому  чистому  и  мощному,  что  было  в  жизни,  к  тому,  что  может  казаться  позабытым,  но  никогда  не  забывается…

Это  очень  важно,  потому  что  все  эти  Мастера – братья.  Служители  жизни,  любви,  надежды… И  совершенно  неважно,  кого  вы  будете  вспоминать:  у  кого-то  это  будет  Элвис,  у  кого-то – Битлз  и  Джим  Моррисон,  Джо  Дассен  и  Шарль  Азнавур,  Сальваторе  Адамо  и  Пол  Анка,  Абба  и  Эдит  Пиаф,  Булат  Окуджава  и  Владимир  Высоцкий,  Юрий  Визбор  и  Юрий  Кукин,  Александр  Городницкий  и  Олег  Митяев,  «Самоцветы»  и  Юрий  Антонов,  Александр  Градский  и  Андрей  Макаревич…

Великое  множество  великих  имен  настоящих  Мастеров,  служащих  ЕДИНОМУ – жизни  и  любви,  человеческой  и  божественной  одновременно…

Прошло  еще  20  с  лишним  лет,  а  эта  старая  кассета  по-прежнему  со  мной… Вот  она:  фирма «СВЕМА»,  Элвис  Пресли.  Дата  выпуска - 1988  год.  Цена  4  рубля…

Спасибо  тебе,  Элвис… Пусть  будет  тебе  чисто  и  светло  над  звездным  небом,  на  ваших  музыкальных  небесах,  вместе  с  Фредди  Меркьюри,  Джимом  Моррисоном,  Джо  Дассеном,  Эдит  Пиаф,  Владимиром  Семеновичем,  Булатом  Шалвовичем,  Игорем  Тальковым,  Юрием  Визбором и  СО ВСЕМИ МАСТЕРАМИ, такими  же,  как  ты… Да  будут  святы  и  вечно  хранимы  ваши  имена!..

Что?  Нет… Не  искал,  не  пытался,  не  хотел… Пусть  прошлое  само  хоронит  своих  мертвецов,  пусть  вечно  будут  живы  только  музыка  и любовь,  какой  бы  неуклюжей  и  детской  она  ни  казалась  нам  потом…

А  что  до  Элвиса,  то  не  надо  печалиться – время  не  остановишь.  Появились  и  еще появятся  другие,  не  менее  талантливые  и  не  менее  великие.  Но  в  каждом – КАЖДОМ! – из  них  будут  те,  о  ком  мы  помним  и  память  о  которых  переживет  нас.  Низко  кланяюсь  тебе  и – до  встречи,  Элвис!  До  встречи!...

До  скорого,  брат! Похоже,  окончен  бой –
Рок-н-ролл  отзывает  своих  солдат  домой,
Взамен  наших  слов  другие  придут  слова,
Пепел  наших  костров  скрыла  трава…

До  скорого,  брат!.. Дважды  в  реку  войти  нельзя,
У  наших  детей  совсем  другие  глаза,
Не  поднят  никем  заброшенный  зимним  днем
Наш  флаг  из  травы  с  живыми  цветами  на  нем…

Война  позади,  кто  выиграл – не  нам  решать,
Нам  было  важнее  петь,  чем  дышать,
Последний  снаряд  ударил  лет  шесть  назад –
Отчего  ж  с  каждым  днем  редеет  наш  отряд?..

До  скорого,  друг!.. Похоже,  окончен  бой –
Рок-н-ролл  отзывает  своих  солдат  домой;
Взамен  наших  слов  другие  придут  слова,
Пепел
    Наших
        Костров
              Скрыла
                Трава…

Андрей  Макаревич.

***

Иллюстрация из Интернета