миссия ордена поэтов

МИССИЯ ОРДЕНА ПОЭТОВ

-   ПРЕФЕРЕНЦИИ КОРОЛЕВЫ ПОЭЗИИ
    Представление Ордена поэтов

Преференция Амале Ордена Поэтов
Амале

В океане Поэзии качается на волнах бесконечное количество островов, на одном из которых сижу и я у маленького костра. В его мерцающем свете стараюсь рассмотреть волны, и другие острова, и тех, кто там, на них, разжигает свои огни, или строит хижины, или белоснежные дворцы, или сажает сады, или хоронит между камней серых мышей, розовых  фламинго и чёрных петухов… Каждый волен на своём острове творить по своему разумению, помня о незыблемости принципа сохранения человечности Искусства.


Виртуальная поэзия не только расколыхала степенно текущие воды прошедших десятилетий. Она, вздымая девятый вал, подняла Поэзию до высот, с которых Поэт, наконец, может видеть не только себя в ограниченном материальной книгой или встречей круге своих читателей, но может видеть весь мир, и звучать, и слушать, и касаться мира других поэтов уже в тот сакральный момент, когда возникают его и их стихи.


Поэт свободен в процессе творчества - тематически, по форме и средствам выражения, а также неограничен в средствах и форме презентации своих произведений. Свободен он и в адресации своей поэзии (широкий vs выбранный, узкий круг читателей/слушателей/зрителей/).


Взаимоотношения Поэта и Читателя/Слушателя/Зрителя – это заветная область этих двоих, и никто не властен каким-либо образом вмешиваться в их отношения.


Искристую и полезнейшую свежесть вод виртуальной поэзии усматриваю в её непосредственности и  независимости от многих ограничивающих факторов сегодняшней реальности (в частности, вопросы доступа к читателю вообще, включая издание книг, авторские чтения, разного рода встречи с современной поэзией, сопряженные с многими тяготами и ограничениями не только материального характера, поэтому в реальности физической многим Поэтам недоступные).


Очень приветствую взаимное обогащение между различными видами искусств и переплетение Поэзии с Музыкой, Изобразительным Искусством, Танцем, Театральным Искусством, Кинематографом. Моё творчество всячески этому открыто и с радостью буду способствовать.


Поэт свободен от душевного насилия над самим собой и над другими Поэтами, но вправе защищать своих птиц от коршунов. Только Поэт решает, о чём и как творить, выходить со стихом на трибуну или бубнить себе его под нос. Если Поэт пожелает стать вместе с другими Поэтами частью некоего содружества, не ущемляющего его или чьих-то творческих и человеческих прав и не ограничивающего его вдохновения  – он  вправе сделать это, нисколь не теряя при этом своей репутации свободного Поэта.


Поэт всегда один среди образов своих мыслей и чувств, но он твёрдо знает, что где-то (когда-то далеко, но сейчас уже совсем рядом), есть и другие вдохновения, от которых доносятся до него  звуки, запахи и свет, Поэты, которых он может слушать и наблюдать, но и вдохновляться ими вплоть до взаимного переплетения. Это неодинокое одиночество освобождает так же, как и обязывает.


Соблюдать незыблемый принцип человечности Поэзии.


Дышать свободно солёным и сладким воздухом.


Уважать дыхание  других Поэтов и слышать его.


Не насиловать душу свою и других никоим образом.


Стараться преодолеть свой страх перед свободой, но уважать тех, кто ещё боится.


Чтить Читателя/Слушателя/Зрителя без раболепия.


Поэт в ответе за своё творчество перед собой и Королевой Поэзией.


Я счастлива, что вошла в эти быстрые и прекрасные воды.




Приветствую Вас, Рыцарь Август!



Рыцарь Амале


© Copyright: Амале, 2016
Свидетельство о публикации №116060404996




Преференция Августа



Никто не властен над поэтом, поэт всегда с Поэзией тет-а-тет, чтоб быть только в её власти – её власть – единственное условие его свободы в слове, поэт – не раб, а верный её служитель, не господин и предводитель слов, а ведун и проводник, он – чувствующий, видящий, слушающий, читающий знаки, начертанные самой Поэзией, и передающий эти знаки языком, им самим сотворяющимся.

Поэт не властен над читателем – он – не вода в роднике, а камень, из которого бьёт родник.

Поэт не властен над другим поэтом – он только может быть хорошим читателем, имея дар Поэзии и великодушие, без которого не чувствовал бы, не видел бы, не слышал бы других, через которых Поэзия говорит с ним обо всём – и о любви, и о красоте, и о доброте, и о правде, и о жизни, и о печали.

Поэт не властен над собой, но ответственен за себя как в открытом море парусником властвуют стихии – волны и ветры – поэт – капитан своего парусника и должен направлять его.

В стихии наступающего дня виртуального мрра, не уводящего из реального, но простирающего реальный мир в идеальность, которая возникала, в том числе, и силой прежних поэтов, каждому поэту дано определиться и в его месте, и в его пути общего движения, и я называю своё определение в виду Поэзии и среди поэтов –
                Поэтошествие.

Я вижу вокруг не только зло, холод, мрак, страх, боль, муки, терзания, отвращение и подобное – но прекрасный мир.

Вчерашний день, где читатель был отделён от поэта книгой, почтой, рампой – сменяется сегодняшним, когда читатель сиюминутно с поэтом, в виртуальности, и многим не совсем комфортно в этом сумраке, но я знаю, что свет нового дня не бывает без теней и жду наступление этого дня – без иллюзий, но с песнями – своими и слышимыми мной.

Как песня жаворонка не торопит солнца и не сотворяет день, моя песня должна лишь пробуждать то, что встретит новый день.

И это – моя тропа в большом Поэтошествии, моё явное преклонение перед Королевой Поэзией. Открыв мне этот мир, это – в свите Королевы Поэзии – парусники моих созданий отправились в Поэзошествие через все невзгоды и непогоды вместе со мной, чтоб в Поэзошествии завтрашний день встретить без меня.



МИССИЯ ОРДЕНА ПОЭТОВ


Век назад - Серебряный век русской поэзии – многих поэтов предчувствие нового дня побудило  искать новое выражение, это была на первый взгляд забота о форме, и сегодня поэтическая стихия к тем манифестациям не так чувствительна, как в классические времена, давшие монументальный фундамент поэтической словесности.
Сам авангард как общий принцип остаётся «выскочкой», а консерватизм монументальности негласно царит, полёт авангарда остаётся предметом созерцания с тверди консерватизма, летающих уже не гонят, но не считают облака храмами, мир нормальной поэзии ещё двумерен, плоский. В нём вертикали – лишь эксперименты, когда они – не колонны каменных храмов, а полёты в небо.
«Чёрный квадрат» - здесь символ неверности полёта, и честью считается не знать, к примеру, цветных квадратов и супрематизм, а заодно и весь авангард, а доблестью считается не понимать суть начавшегося сто лет назад Пренессанса, сегодня в виртуальности окончательно «сравнявшего» твердь классики и  призрачность авангарда.
«Чёрный век» русской поэзии был «красным» и кровавым, и сегодня ещё никто или почти никто не сказал, что русская поэзия была сто лет во мраке летаргии, самом точном её положением следует признать андеграунд, - она существовала – в гонениях (внутренней и внешней эмиграции) и самиздата, а всю муть советской «поэзии» лишь выдают за поэзию, прикрывая то русской (и мировой) классикой – селективно, то гонимой – от Есенина и Блока к заглушенным поэтам Серебряного Века, то, главное – апологизацией советских «поэтов».
Пренессанс  русской поэзии на сегодняшнем этапе в той мере вернёт поэзии её позапрошловечное общественное значение, в какой выделится из бесформенной и беспринципной массы, всё так же сцементированной тем же Совком – в «бетоне» существования живой поэзии ущербно и уродливо.
Признак Совка - вовсе  не в перечне благородных тем, некоторые из которых могли бы им быть оккупированы (например, тема Великой Отечественной Войны), не будь шестидесятников андеграунда – к примеру Окуджавы, Галича и других поэтов – начиная в великого русского поэта Владимира Высоцкого, - Совок имеет суть вне стихового тела –  его нутро – принцип вмешательства и погрома, его скелет – срощенность организации рядов его бойцов с гипербюрократией организацией, в том числе и властью.
Его яд – во включении в мертвечину его стихового тела вкраплений живой поэзии, и всякое естественное стремление одного поэта к самоутверждению в обществе – это поддержка существования Совка, это поддержка удушения живой настоящей поэзии.
Вот почему Поэтошествие не может быть ассоциировано с Совком – оно движение в пространствах, а не казематах и казармах, и если поверхность вся перегорожена границами и стенами – Поэтошествие есть андеграунд и – и в рождающейся виртуальности –  хайграунд (хейвенграунд).
Таким образом, Поэтошествие отделено от Совка, есть по фронту – авангард,   по глубине – постклассика, в его ПанПоэтиконе нет целой «терракотовой армии» Совка, но  будет возрождён весь андеграунд прошлого века.
В Поэтошествии стихотворчество будет свободно, по организации речи без преференции верметра – весь спектр ритмической организации, по тематике – с системой запретности исключительно бесчеловечности, по этике – с традиционностью без лицемерия, в том числе в ювенальной и гендерной табуированности.
Поэтошествие – это осознанная свобода творческой доброжелательности и взыскательности на основе взаимоуважения, в том числе поэтов и общества и  поэтов  друг к другу.


+++



© Copyright: Август Май, 2016
Свидетельство о публикации №116060407386