Феникс и черепаха. У. Шекспир, поэма

Пускай громогласная птица возложит
Свой прах у корней Аравийского древа
И вестник печаль ту пускай приумножит,
Расскажет о вечной любви нежной девы.

Но ты, демон смерти, из адова пекла,
Свидетель безвременной страшной кончины,
Уймись, в предвкушенье горящего пепла,
И мрак твой – ничто, перед властью кручины.

Из стаи тирана под строгим запретом
Все птицы, что вольно махали крылами.
Лишь гордый орёл, вопреки всем обетам,
По воле небесной, парил над песками.

Священник в стихаре, блистательно белой,
Пусть небу воздаст панихидную оду,
Как лебедь, под метким смертельным прицелом,
Предчувствуя оный, восславит свободу.

О, ворон древнейший, живущий три срока,
Твоё порождение – траура звуки.
Ты грань между жизнью и смертью жестокой,
Оплакивай горечь нежданной разлуки.

Звучит благословьем церковное пенье,
Но страстью любовною смерть овладела,
И с Фениксом жар разделив откровенья,
Душа черепахи в рай божий взлетела.

Как мило они обожали друг друга!
И множились чувства, в единстве порывов –
Стонала под натиском сил знойных вьюга
И вихрем кружило вселенское диво.

Но разве сердца, находясь в отдаленье,
Не бьются в едином, восторженном ритме?
Слилась черепаха в любовном горенье,
С душой королевы, в отчаянной битве

За счастье своё, в озаренье рассвета,
Что пламенем чувств, отражаясь во взгляде,
Сжигал её душу, и снова в сонетах
Её возрождая, любимого ради.

Однако ужасен был миг отторженья.
Брал разум своё, с несговорчивым ЭГО.
Единство в любви, не в двойном обрамленье.
Природа от «альфа» стремится к «омега»…

Сверлил размышленьями разум холодный,
Увидевший в целом любви воплощенье.
Он в недоумении, твёрдый, свободный,
Глядел на совместное чудо-творенье.

"О, как оно великолепно, двойное!
Правдиво, прелестно и так гармонично!
От сердца любовь, только разум – иное,
И плод его в вечном, с истоками в личном!.."

И песнь погребальная долго звучала,
Для душ-половинок, в любви их огромной,
Во славу влюблённым. Их смерть повенчала,
Под стоны Вселенной, и светлой, и тёмной!..

        ПОГРЕБАЛЬНАЯ ПЕСНЬ

О, дети Вселенной, посланники неба,
Земная любовь ваша крайне нелепа,
А пылкие чувства покоятся в склепах.

Для вас ложе смерти, как царское ложе.
О вас жизнь легенды прекрасные сложит.
Их вечность никак уничтожить не сможет.

Из древности род ваш. В нём нет продолженья.
И Dove-turtle* славна верность решенья,
И Феникса действа, увы, вне сомненья.

Любовь целомудренна ваша, красива.
А что до молвы – та бесстыдна и лжива.
Ваш рок – небеса. Ваше счастье там живо.

Пусть люди вас чествуют в вечной молитве,
Как павших за честь, в неминуемой битве.
Земная любовь ваша – лезвие бритвы…

The Phoenix and the Turtle.
A poem by William Shakespeare

The Phoenix and the Turtle
Let the bird of loudest lay
On the sole Arabian tree,
Herald sad and trumpet be,
To whose sound chaste wings obey.
But thou shrieking harbinger,
Foul precurrer of the fiend,
Augur of the fever’s end,
To this troop come thou not near.
From this session interdict
Every fowl of tyrant wing
Save the eagle, feather’d king:
Keep the obsequy so strict.

Let the priest in surplice white
That defunctive music can,
Be the death-divining swan,
Lest the requiem lack his right.

And thou, treble-dated crow,
That thy sable gender mak’st
With the breath thou giv’st and tak’st,
‘Mongst our mourners shalt thou go.

Here the anthem doth commence:—
Love and constancy is dead;
Phoenix and the turtle fled
In a mutual flame from hence.

So they loved, as love in twain
Had the essence but in one;
Two distincts, division none;
Number there in love was slain.

Hearts remote, yet not asunder;
Distance, and no space was seen
‘Twixt the turtle and his queen:
But in them it were a wonder.

So between them love did shine,
That the turtle saw his right
Flaming in the phoenix’ sight;
Either was the other’s mine.

Property was thus appall’d,
That the self was not the same;
Single nature’s double name
Neither two nor one was call’d.

Reason, in itself confounded,
Saw division grow together;
To themselves yet either neither;
Simple were so well compounded,

That it cried, ‘How true a twain
Seemeth this concordant one!
Love hath reason, reason none
If what parts can so remain.’

Whereupon it made this threne
To the phoenix and the dove,
Co-supremes and stars of love,
As chorus to their tragic scene.

THRENOS

Beauty, truth, and rarity,
Grace in all simplicity,
Here enclosed in cinders lie.

Death is now the phoenix’ nest;
And the turtle’s loyal breast
To eternity doth rest,

Leaving no posterity:
‘Twas not their infirmity,
It was married chastity.

Truth may seem, but cannot be;
Beauty brag, but ’tis not she;
Truth and beauty buried be.

To this urn let those repair
That are either true or fair;
For these dead birds sigh a prayer.

Примечание:
При переводе можно было изменить "Dove-turtle" на "голубь":
Dove-turtle* - это больше, чем голубь...- это черепаха, которую вечность научила летать...