Знакомые незнакомые

Жить в обществе и быть свободным от общества нельзя. Так мы учили в школе, так нас учит жизнь, уроки которой мы усваиваем намного крепче, чем школьные, не обязательно осознавая это.
Только вот что это за общество, без которого нам нельзя, кто эти люди, чьи жизни по каким-то удивительным и необъяснимым распоряжениям судьбы пересекаются с нашей жизнью, вторгаются в нее, навязчиво пытаются закрепиться в ней или даже взять ее под контроль? Встречаются жизни, как тень мелькнувшие в нашем поле зрения, как секундный кадр какого-нибудь неизвестного фильма; или как запах духов, еще витающий в воздухе, когда его носитель уже скрылся из виду. Кто именно эти люди, зачем они тоже здесь? Ведь здесь уже есть мои родные и любимые, такие близкие и знакомые...
А вот и мой автобус, который возит меня из нашего пригородного местечка на работу в город. Каждый день в нем собирается общество, без которого мне нельзя. Потому что мы едем по одному маршруту. Мне сегодня не к первому уроку, ученики уже уехали, так что автобус полупустой. Сажусь на свое любимое место. Рядом девушка. Еще пару лет назад она была лохматой девчонкой с огромным ранцем на спине и железной скобкой на зубах. А теперь это мадмуазель с накрашенными ресницами и губами, модной сумкой на коленях и сотовым в руках, от которого тянутся два проводка, заканчивающиеся в ее ушах.
А вот справа два мальчика с обязательными проводками из ушей. Один вытаскивает их на секунду, приветствуя меня. Он знаком с моей младшей, в 11-классе; первые уроки,  как рассказывала мне дочь,  не признает. Поэтому оказывается в нашем обществе проспавших, опоздавших, тех, кому не к восьми на работу и пары стариков, которые вероятно уже с пяти на ногах, так что девять утра кажется им чуть ли не обедом.
А вот впереди дама, занимающая почти полностью два сиденья. В оставшемся промежутке между ней и окном зажата девочка лет семи-восьми. Она, как всегда, хнычет и что-то просит, но мама не сводит глаз с собеседницы, сидящей напротив и, судя по сходству, приходящейся ей сестрой. У девочки есть братик, но он почему-то не с ними. Дама очень часто разговаривает с водителями, так как ее муж их коллега. И не дай бог оказаться в это время вблизи: от избытка информации о подробностях семейной жизни дамы можно просто заболеть. Я не хочу о вас столько знать! Замолчите пожалуйста! В такие минуты я жалею, что не ношу с собой затычки для ушей. Сегодня я на безопасном расстоянии.
Но не в безопасности! Это он! Молодой человек, эпилептик, с которым однажды случился припадок в переполненном "школьном" автобусе рано утром. Он не просто упал, но еще и ударился, отчего у него открылось сильное кровотечение носом. И надо же, первой к нему подоспела Клавдия, такая огромная и неуклюжая, но так спокойно оказавшая человеку первую помощь. А я тогда смалодушничала, вышла из автобуса, не вынеся картины лужи крови. Клавдия! Ты героиня! До этого случая я знала тебя просто как маму двух деток, которые были вместе с моими в детсаду.  Вот он сидит у окна. Правильно, что не с краю, все-таки не сразу упадет, если что, да и подбежать можно успеть. Как он похудел!
Следующая остановка. Мне становится радостно на душе. Моя любимая из всех мамочек нашего автобуса вкатывает каляску. Ее сынишка лет трех взбирается следом и бежит к одному из сидений, наверное тоже  любимому, как у меня.  Они усаживаются и мама, как всегда, начинает читать ему книжку. Еще ни разу я не видела их без книжки, даже когда мальчик был совсем крохой. Мама улыбается сыну и голос ее тих и терпелив.
Опять остановка. С трудом передвигая ноги и тяжело дыша, входит старик. Водитель смотрит в зеркало, ждет, пока старый человек сядет и лишь тогда трогается.  Водитель, конечно, тоже часть нашего общества. Вернее, он самый главный у нас, ведь мы доверяем ему свои жизни.
Вот так, собрав всех, везет он нас в город. Дедушка выйдет вместе со мной на остановке, на следующей выйдут гимназиасты, не признающие первых уроков, где-то выйдут остальные... Мы разойдемся, но так и останемся среди людей в городе, в стране, на материке, на планете. И вроде бы много нас и мы друг с другом не знакомы, но такие ли мы чужие?
А вечером мы опять соберемся в автобусе, уже не все, но будут другие. Наверняка папа с двумя дочками-школьницами, которые будут вначале канючить, чтобы папа задавал им примеры по математике, а потом плакать, что они не могут их решить. И часть общества, свободная от наушников, будет вместе с девочками решать в уме примеры и мысленно ругать папашу, не учитывающего математические способности своих детей и большинства автобусных сограждан.
И услышу я историю о несчастной любви, поведанную девушкой на заднем сидении кому-то в телефон...
Так и будем ехать вместе с моими знакомыми незнакомыми. Ведь у нас один маршрут. И я не могу быть от него свободной, а главное, не хочу.