1 декабря 1941 года 163 день

Достоинство и радость начинали Духом декабря,
Творить начало наступления в  военные скрижали,
Разгромом немцев ,заявляя цели ставки ,в сроки января ,
И сохранить войска на поле боя помогали.

Пределом Духа , преодолевая страшного врага,
Взошедшего в вершину славы лихолетий,
Родною горсткой, удержаться до темна,
Оставив гордость, поклониться доле Бога этим.

Последним рубежом ,сдержавшим наглость и напор,
Отпор врагам ,взывая Вечностью Величия Награды,
Навеки Страшный Суд  , вписав в судьбы захватчиков позор,
Поборников войны,оставив с вечной памятью без славы.

Идеология фашизма упиралась в боевые стремена,
Наездника ,вершившего поход упрямством воли,
Пытаясь поводом взнуздать, уставшего войны коня,
Достигнувшего понимание юдоли.

Исчерпав все возможности ударных сил,
Утратив  веру в бесконечности пространства ,
Продолжив требовать , настигнуть в гневе русский тыл,
И истребить возможности , дающие великое упрямство.

Крест воздаяния   воздвигнут  палачом,
Над рейхом вознося величие и волю,
Впервые вермахту дающему разгон,
За неприступностью Москвы,увидев будущую долю.

Попавшую на основание величия победы кузнеца,
Перековавшего меч золотой ,Горгоне в назиданье,
Теряющей дар голоса,от ярости крича,
Взнуздав коня, попавшего в закланье.

И немцы шли опять на штурм за ним ,
В призывах гимна ощущая вечную неволю,
У рода ,принимая мир таким,
Свободу,отдавая в руки горю.

Творимому и каждый день и час ,
Несущему огромные  утраты ,
Пытаясь властвовать над Миром каждый раз,
Планируя дальнейшие захваты.

И Дух Победы возносился Миром и Надеждой над Москвой,
Единственной возможностью спасенья,
Народа подвиг,подтверждая Славой Боевой,
Достигнутой,Великим Подвигом Страны в сраженье.

1 декабря -память мученика Платона (302 или 306 год);
    память мучеников Романа диакона и отрока Варула (303 год)
    память мучеников Закхея, диакона Гадаринского, и Алфея, чтеца Кесарийского (303 год)
    память святого Николая Виноградова, исповедника, пресвитера (1948 год)
    Собор святых Эстонской земли.

Платон и Роман. Платон и Роман кажут зиму нам, — каков этот день, такой будет и зима.Если с утра тепло — значит быть ростепелям в начале зимы, коли холод да вьюга в полдень — таковой будет и середина зимы, а если под вечер поднимется метель — то уход от нас зимы будет затяжной

1 декабря 1941 г. 163-й день войны

Северо-западный фронт. Войска 52-й армии вновь атаковали противника севернее Большой Вишеры. Наступление велось в широкой полосе. Противник упорно оборонялся в населённых пунктах, превращённых им в сильные узлы сопротивления.

Калининский фронт. «В ночь на 1 декабря 1941 года после всестороннего анализа хода и результатов боёв на Калининском фронте Ставка пришла к выводу, что метод частных атак, предпринятых этим фронтом на различных направлениях 27—29 ноября, неэффективен в данной конкретной обстановке. Ставка приказала Калининскому фронту сосредоточить в течение ближайших двух-трёх дней ударную группировку в составе не менее пяти-шести дивизий и нанести удар на Тургиново для выхода в тыл клинской группировки противника и тем самым содействовать войскам Западного фронта в её уничтожении.»

Западный фронт (Жуков, Георгий Константинович). Части 1-й ударной армии В. И. Кузнецова начали наступление через канал «Москва — Волга» против боевой группы Мантойфеля и к концу дня продвинулась на 5—7 км западнее канала Москва — Волга. Немцы перебрасывают из-под Калинина 1-ю танковую дивизию корпуса В. Моделя.

Группа армий «Центр». Пробивавшаяся вдоль шоссе от Солнечногорска немецкая 2-я танковая дивизия 4-й танковой армии заняла Красную Поляну. Немецкие войска теперь стояли в 17 километрах от границы Москвы и в 27 километрах от Кремля.

Утром начала наступление немецкая 4-я армия Клюге. В районе Звенигорода их пехотные дивизии успеха не имели, но северо-западнее Наро-Фоминска 292-я и 258-й пехотные дивизии прорвали оборону 33-й советской армии. Наступление 258-й пехотной дивизии вдоль шоссе на Кубинку в первые два дня декабря не встречало сопротивления. Фон Бок сообщил Гитлеру, что «он рад любому успеху, появись он на северо-восточном или восточном направлении. Что же касается окружения противника, то, как уже неоднократно докладывалось, у нас нет для этого необходимых сил». Южнее Наро-Фоминска враг пытался развить успех в сторону Киевского шоссе. (см. карту «Прорыв противника на наро-фоминском направлении 01 — 03.12.1941» 46 кб — Военно-исторический журнал).

Жуков, Георгий Константинович : «1 декабря гитлеровские войска неожиданно для нас прорвались в центре фронта, на стыке 5-й и 33-й армий, и двинулись по шоссе на Кубинку. Однако у деревни Акулово им преградила путь 32-я стрелковая дивизия, которая артиллерийским огнём уничтожила часть танков противника. Немало танков подорвалось и на минных полях.»

Ростов. Гальдер Франц: «04.00 — От фюрера получены три телеграммы: 1. Об освобождении Рундштедта от должности командующего группой армий „Юг“. 2. О назначении Рейхенау командующим группой армий „Юг“ с постановкой ему задачи — приостановить отход частей 1-й танковой группы, приняв все меры для её усиления и поддержки. …Командование 1-й танковой армии уверено, что промежуточная позиция не сможет быть удержана, так как две сильные моторизованные группы противника давят на фланги этой позиции, а на центральный участок противник подтягивает необычайно большое количество пехоты… Поэтому непонятно, почему войска, которые расположены всего в 9 км от гораздо лучшего рубежа, обрекаются на разгром на этой промежуточной позиции. Командование 1-й танковой армии требует поэтому разрешить отвести войска на основной рубеж по Миусу, который, как оно полагает, они смогут удержать. …Фюрер разрешил это.»

План Верховного Главнокомандования Красной Армии предусматривал:
1) создание в глубине страны мощных стратегических резервов (большое количество резервных формирований, образование резервных армий и пр.);
2) постройку ряда укрепленных рубежей и районов на дальних и ближних подступах к Москве, которые должны были образовать многополосную систему обороны столицы;
3) ведение упорной и активной обороны на подступах к Москве с запада, выделение необходимых для этого сил, опирающихся на укрепленные позиции;
4) сосредоточение оперативно-стратегических резервов у Москвы и расположение их за флангами, вне кольца возможного танкового окружения противника;
5) изматывание противника с нанесением ему контрударов и частных поражений на подступах к Москве с тем, чтобы истощить и остановить его;
6) переход в решительное контрнаступление в удобный момент с целью разгрома врага.
Основная задача войск Западного фронта в этой обстановке заключалась в том, чтобы, надежно обеспечивая подступы к столице, истощать, изматывать врага активной обороной на важнейших направлениях, наносить ему частные поражения, остановить его продвижение, задержать его до тех пор, пока не создадутся благоприятные условия для перехода в решительное контрнаступление.
В таком положении Западный фронт под командованием генерала армии тов. Жукова принял на себя удар огромной массы людей и боевой техники, брошенных немецко-фашистским командованием 15-16 ноября во второе генеральное наступление на Москву.
Как стало известно позже (уже после начала второго наступления немцев), к началу декабря германское командование сосредоточило и ввело в процессе наступления против Западного фронта 30-33 пехотных, 13 танковых и 4-5 мотопехотных дивизий, всего 47-51 дивизию.
Гитлером был дан приказ в ближайшее время любой ценой овладеть Москвой. Немецко-фашистское руководство имело целью путем прорыва и глубокого обхода флангов нашего Западного фронта выйти нам в тыл, разбить противостоявшие войска Красной Армии, окружить и занять Москву. Для этого противник стремился: а) на севере захватить Клин, Солнечногорск, Рогачево, Дмитров, Яхрому; б) на юге занять Тулу, Каширу, Рязань и Коломну; в) затем ударить на Москву с трех сторон. - с севера, запада и юга - и овладеть ею.
Германское информационное бюро сообщало в начале декабря:
"Германское командование будет рассматривать Москву как свою основную цель даже в том случае, если Сталин попытается перенести центр тяжести военных операций в другое место".
Таким образом, оперативный замысел немецкого командования сводился к концентрическому наступлению на Москву с нанесением своими подвижными силами основных ударов на заходящих крыльях ("клинья"); находящиеся в центре пехотные соединения должны были вести вспомогательное наступление.
Северное немецкое крыло должно было, овладев районом Клин, Солнечногорск, Дмитров и наступая частью сил на Москву, развить удар в обход столицы с северо-востока и войти в связь с войсками южного крыла к востоку от Москвы. Главная задача южного немецкого крыла (основным ядром которого была 2-я танковая армия) заключалась в том, чтобы осуществить быстрый прорыв через наш фронт в направлении на Тулу и далее через рубеж реки Ока между Рязанью и Серпуховом, захватить важные промышленные районы с городами Тула, Сталиногорск, Кашира, а затем окружить столицу с юго-востока, замкнув вместе с северной группой кольцо на востоке от Москвы. 24-му танковому корпусу по первоначальному замыслу предстояло прорваться через Тулу, к переправам на реке Ока у Каширы и Серпухова. 47-й танковый корпус, наращивая удар 24-го танкового корпуса, должен был овладеть районом Коломны и создать предмостные позиции, обеспечивающие переправу войск через реку Москва. 2-й танковой армии придавались для выполнения этой операции два армейских корпуса (43-й и 53-й).
Немецкий центр должен был вначале сковывать силами своих армейских корпусов войска Красной Армии на кратчайших подступах к Москве с запада, а затем, с развитием операции на крыльях, нанеся удары через Звенигород и Наро-Фоминск, прорваться к столице, чтобы раздробить наш фронт на изолированные куски и сделать невозможным дальнейшее организованное сопротивление Красной Армии под Москвой.
Этот оперативный план был не хуже и не лучше других подобных планов германского командования, осуществление которых в иных случаях давало успех. По своему замыслу и построению этот план, на первый взгляд, как будто соответствовал уровню развития военного искусства и современной техники. Для наступления были собраны большие силы, они занимали выгодное исходное положение, были концентрически нацелены на столицу Советской страны. Прямым движением перед собой они должны были выйти во фланг и тыл войскам Западного фронта и окружить Москву. Немецко-фашистскому руководству казалось, что имеются все предпосылки для нанесения последнего удара огромной силы, который еще до наступления зимы должен был решить судьбу Москвы, всей кампании и даже войны. Это был план опытного и искусного хищника, стремившегося к быстрым захватам.
Однако условия, в которых протекала великая битва под Москвой, были уже иные, более благоприятные для Красной Армии, чем в начале войны. Начали сказываться результаты предшествовавшей пятимесячной борьбы Красной Армии и всего советского народа под мудрым руководством товарища Сталина против фашистских захватчиков. В новых условиях борьбы, которые сложились на Западном фронте в ноябре - декабре 1941 год при благоприятной для Красной Армии политической и стратегической ситуации, этот оперативный план германского командования уже не соответствовал обстановке. Он оказался нежизненным, авантюристическим и привел немецко-фашистские войска к разгрому под Москвой.
Уже двадцать дней продолжалась в Подмосковье героическая борьба Красной Армии, защищавшей каждую пядь советской земли от немецко-фашистских захватчиков. В результате ее изменилось соотношение сил сторон, и двойной оперативный охват немцами с флангов наших войск Западного фронта, имевший целью сомкнуть кольцо окружения к востоку от Москвы, превратился для противника в два оперативных "мешка", из которых ему нелегко было выбраться. Удар по нашему центру был также успешно отражен. На стороне Красной Армии в дело вступили новые оперативно-стратегические резервы, заблаговременно созданные в глубине страны и выдвинутые сталинской рукой именно туда, где решалась участь операции, где они были нужнее всего. Немецко-фашистские войска вынуждены были переходить к обороне в невыгодных условиях, не имея резервов.
Решительный перелом в ходе событий, назревавший под Москвой уже с первых дней декабря, перелом, которого страстно ждала великая страна, напрягая силы в труде и борьбе, наконец наступил.

Б.М Шапошников Битва за Москву.


К 1 декабря конфигурация обороны нашей 9-й гвардейской представляла собой прямой угол, одна сторона которого — от деревни Нефедьево до Селиванихи — была обращена на север, а другая — от Селиванихи через поселок Ленино к селу Рождествено — на запад. В глубине этого угла, примерно в равном (3 — 3,5 км) расстоянии от обеих его сторон, находился город Дедовск. Полоса нашей обороны составляла 16 — 17 км: 258-й полк находился на правом фланге, у деревни Нефедьево, 40-й полк — в центре, у Селиванихи, 131-й — на левом фланге.
Штаб дивизии, как и принято, расположился в тылу, в деревне Желябино, а наблюдательный пункт было решено вынести поближе к передовой. В поисках удобного места для НП мы с Бронниковым выехали в Дедовск. Надо было заодно взглянуть и на текстильную фабрику. Ведь имелся строгий приказ — не  оставлять врагу никакого промышленного оборудования, даже заводских зданий. При вынужденном отходе мы были обязаны проследить, все ли оборудование и сырье эвакуировано в тыл, а если нет возможности его вывезти — уничтожить. Ответственность за выполнение этого требования несли командир и комиссар в полосе действия своих войск.
По дороге Бронников рассказал, что с фабрики наш автобат уже вывез в Москву более 500 тонн хлопковой пряжи. Оставлено, по просьбе Федора Михайловича Бойко, лишь несколько кип. Из пряжи делают теплые мешки, вроде спальных, для раненых, чтобы хоть как-то уберечь их от холода на пути в госпитали.
Морозы в те дни стояли жестокие. Над Дедовском, отражаясь в оконных стеклах, опускалось за крыши малиновое солнце. Дым над трубами вставал вертикально, плотным столбом. Значит, ночью столбик термометра покажет градусов тридцать ниже нуля.
Людей на улицах, несмотря на мороз, много. Жители покидали город. С мешками за спиной, с узлами и чемоданами, они вереницей тянулись к станции, к московскому поезду.
Вышел я из машины, догнал старика, который тянул саночки с поклажей, с аккуратно притороченным к ней медным чайником.
— Отец, как проехать к ткацкой фабрике? Он махнул рукавицей:
— Прямо. По левую руку увидишь кирпичные корпуса. Она и есть. Говорят, взрывчатку в нее заложили?
— Кто говорит?
— Люди! Э-эх! Строили-строили, и на тебе...
— Что ж, фашисту ее оставлять?
Старик смотрел на меня выцветшими голубыми глазами, молчал, и я остро почувствовал неловкость, какую-то вину перед ним. Не то я сказал, а нужное слово найти никак не мог.
— Зачем фашисту? — веско проговорил он. — Ты нам ее сбереги. Стань здесь крепко и не отдай. Доколе ж будем пятиться? До Москвы? Так вот она — сорока верст нету.
И дернув саночки, пошел, ссутулясь, к станции.
— Что сказал старик? — спросил Бронников, когда я сел в машину.
— О том, что до Москвы — сорок километров.
— Меньше! — поправил комиссар. — Сорок — это до самого центра, до Кремля.
Остаток пути мы молчали. Я думал о дивизии, ее стойкости. Да, этот рубеж должен быть последним, с него мы не уйдем.
На ткацкой фабрике нас встретил командир саперного батальона военный инженер 2 ранга Николай Григорьевич Волков. 
Он доложил, что подготовительные работы закончены, взрывчатка заложена. С Волковым был товарищ в штатском, если память не изменяет, директор фабрики. В цехах, по которым мы прошли, ни души. Пусто, тихо. Все оборудование уже вывезено. Директор рассказывал нам о фабрике, а у самого слезы на глазах:
— Может, погодите взрывать?
Отошли мы с Бронниковым в сторонку, посоветовались. Пришли к выводу: взрывать фабрику лишь в крайнем случае. Ведь преждевременный взрыв может отрицательно сказаться на моральном состоянии бойцов дивизии. Они уже знали: если в тылу подорвали какие-то объекты, значит, командование не исключает возможности нового отступления. А отступать нам теперь некуда.
Комбат Волков получил приказ оборудовать наблюдательный пункт на территории фабрики или рядом — в подходящем помещении. А директору я сказал:
— Фабрику подорвем, если фашисты атакуют мой НП.
С тем и расстались. Ну, а у нас с комиссаром задача простая: "Не давши слова — крепись, а давши — держись".
Конечно, мы тогда не знали, что держаться нам осталось считанные дни, что Ставкой Верховного Главнокомандования уже разработан план контрнаступления, что резервные армии сосредоточиваются на исходных позициях и частично уже введены в бой.
Обстановка в полосе нашей дивизии в первых числах декабря оставалась весьма напряженной. Еще 30 ноября мы вынуждены были оставить три деревни: Дедово, Петровское и Селиваниху. Важное тактическое значение имела Селиваниха. Здесь был опорный пункт нашей обороны. Мы понимали, что противник, овладев деревней, бросит свои танки к Волоколамскому шоссе, к поселку Ленино и далее на Дедовск, Нахабино. В ночь на 1 декабря 40-й полк Коновалова выбил фашистов из Селиванихи, но днем, в 16.30, опять был вынужден отойти, будучи атакован 15 танками и мотопехотой.
40-й полк, как, впрочем, и другие стрелковые полки, за месяц боевых действий сильно поредел. В нем теперь насчитывалось всего лишь 550 бойцов и командиров, 4 пушки и 3 станковых пулемета. И все же было решено в ночь на 2 декабря повторить атаку. Вместе с Коноваловым мы обошли передний край полка, перегруппировали батальоны в соответствии с замыслом — ударить на Селиваниху с юго-запада и северо-востока одновременно. Начальник артиллерии Погорелое вывел в этот район приданный дивизии 871-й противотанковый полк, подготовил огонь 471-го пушечного артполка. Пехоты у нас было  очень мало, но артиллерийский кулак получился весомый. Противотанковый полк имел на вооружении 85-миллиметровые зенитные пушки, которые прошивали немецкие танки насквозь, в оба борта. Пушечный артполк с его дальнобойными орудиями получил задачу подавить артиллерию фашистов и, поставив отсечные огни, не допустить подхода вражеских танковых резервов к Селиванихе.
В том, что такими резервами противник располагал, я убедился несколько ранее, побывав в Нефедьево, в 258-м полку. С НП Суханова хорошо просматривалась местность за передним краем. Заснеженные поля были вдоль и поперек исполосованы следами гусениц, в лощинах и перелесках виднелись плохо замаскированные танки. Их было очень много. Видимо, противник намеревался расширить клин, вбитый им между флангами нашей и 18-й дивизий.
Так сложилась боевая обстановка у нас в центре и на правом фланге к вечеру 1 декабря. Вернулся я с передовой в штаб дивизии уже за полночь. Только уснул — будят:
— Командующий фронтом!
Открыл глаза, а понять ничего не могу.
— Кто?
— Прибыл командующий фронтом! С ним и командарм.
Тут чья-то рука отодвинула плащ-палатку, которая занавешивала дверь, в комнату вошел генерал с пятью звездами на петлицах шинели — командующий войсками Западного фронта Г. К. Жуков. Следом вошел командарм К. К. Рокоссовский.
— Доложите обстановку! — приказал генерал армии Жуков.
Собравшись с мыслями, начинаю докладывать, показывая на карте наши боевые порядки. Понимаю: времени у командующего фронтом в обрез. Говорю о главном, о борьбе за Селиваниху:
— Сегодня, в три ноль-ноль утра, сороковой стрелковый полк атакует этот пункт.
— Состав полка?
— Пятьсот пятьдесят штыков.
— Мало.
— Так точно! Но мы подтянули туда два артиллерийских полка. Резерва пехоты у меня нет.
— А где приданная вам свежая стрелковая бригада?
— Она во втором эшелоне дивизии. Прикрывает Дедовск и Нахабино.
— Опасаетесь за правый фланг?
— Да.
Верно опасаетесь. В обороне дивизии это направление для противника — самое перспективное.
Он внимательно выслушал доклад о наших мерах по укреплению правого фланга дивизии, подумал и сказал:
— Хорошо! Но вернемся к сороковому полку. Задачу ему поставите более глубокую: удар через Селиваниху развить на Петровское, Хованское, Дедово.
— Есть, поставить более глубокую задачу! — ответил я, но лицо мое, видимо, отразило внутреннюю тревогу: как выполнить приказ столь малыми силами?
Георгий Константинович усмехнулся:
— Не ревизором же я к вам приехал. В ваше подчинение переданы семнадцатая и сто сорок шестая танковые бригады, батальон сорок девятой стрелковой бригады. Хватит для Селиванихи?
— Вполне.
— И для Дедово! — подчеркнул он. — О взятии этой деревушки лично доложить в штаб фронта.
Тогда меня удивило внимание командующего к этой рядовой, не имевшей, казалось бы, военного значения деревушке. Только много позже, из мемуаров Георгия Константиновича, я узнал, чем это было вызвано. Когда мы сдали деревню Дедово, кто-то по ошибке доложил Верховному Главнокомандующему, что сдан город Дедовск. И. В. Сталин приказал немедленно отбить у противника этот важный опорный пункт на пути к Москве. Путаница скоро прояснилась, но Верховный Главнокомандующий приказал теперь взять Дедово. Этот эпизод подробно описан Г. К. Жуковым, я же вернусь к своему ночному докладу.
Важным, на мой взгляд, фактом, являлось сосредоточение вражеских танков на правом фланге дивизии, на участке 258-го полка. Назвать точную цифру я не мог, но ряд данных, в том числе полученных разведкой наблюдением, позволял говорить о нескольких десятках машин. Следовательно, речь шла о целой дивизии, появившейся у деревни Нефедьево.
— А если это — макеты? — спросил командующий. — Если фашисты хотят ввести нас в заблуждение?
— У нас есть документы убитых танкистов. Несколько экипажей из десятой танковой дивизии — ее мы давно знаем. Но один экипаж оказался из пятой танковой дивизии.
— Довод, но — слабый, — заметил генерал Жуков. — Пятая танковая сейчас под Крюково. Нужен пленный, товарищ Белобородов.
Наши разведчики еще вечером ушли во вражеский тыл с целью добыть "языка" и вернулись только что. Это я понял по жестам, которые мне делал из-за плащ-палатки майор Тычинин.
— Разрешите на минуту выйти к разведчикам? — спросил я.
Командующий кивнул. В соседней комнате меня встретил улыбавшийся Тычинин, он жестом указал на закутанную в шерстяной женский платок фигуру:
— Вот он, "красавец". Танкист, из разведывательного батальона.
"Красавец" стоял нахохлившись, а по шерстяному платку, по вороту шинели, по плечам ползали вши. То, что фашистская армия завшивела, для нас не было новостью. Но этот пленник далеко превзошел своих соплеменников, попадавшихся до сих пор разведчикам.
— Хоть бы веником обмели, — говорю Тычинину. — Неудобно перед командующим.
Наш разговор услышал генерал Жуков, приказал ввести пленного. Поглядел на него внимательно и сказал:
— Вшивая армия — факт знаменательный. Запишите его в журнал боевых действий: историкам пригодится.
Так в журнале боевых действий 9-й гвардейской стрелковой дивизии появилась не совсем обычная запись: "Захвачен пленный обер-ефрейтор, 1920 г. рождения, 90-го разведбатальона 10-й танковой дивизии. Из Германии прибыл в октябре. Имеет массу вшей".
Пленник был разведчиком, поэтому знал гораздо больше, чем обычный танкист. Он подтвердил, что перед правым нашим флангом и центром сосредоточены танковые части моторизованной дивизии "Рейх" и 10-й танковой дивизии, а также 86-й моторизованный полк последней — всего около ста танков и бронемашин. Кроме того, обер-ефрейтор показал, что встречал на этом участке танковые подразделения соседней 5-й танковой дивизии.
Допросив пленного, командующий позвонил в штаб фронта, приказал немедленно "передать наверх" о сосредоточении танков противника в стыке 18-й и 9-й гвардейской дивизий.
Около шести утра, когда я уже доложил генералу Г. К. Жукову, что Селиваниха взята, что танкисты и стрелки вышли к деревне  Дедово, позвонил телефон. Слышу голос начальника штаба 16-й армии генерала Малинина:
— Командарм у вас?
— У меня.
Генерал Рокоссовский взял трубку, молча выслушал начальника штаба и несколько переменился в лице.
— Каменку сдали, фашисты прорвались в Крюково, — глухо сказал он.
Генерал Жуков встал, застегнул шинель.
— Едем, Константин Константинович.
— Туда?
— Туда. Отбивать Крюково.
Расположенный на Ленинградском шоссе, этот поселок, превращенный в сильный опорный пункт, прикрывал подступы к столице с северо-запада. Если 40-й немецкий танковый корпус пытался прорваться к Москве через Дедовск и Нахабино, то два других корпуса 4-й танковой группы — 46-й танковый и 5-й армейский — стремились достичь той же цели через Крюково. На том же направлении действовала и часть сил 3-й немецкой танковой группы.
Из сообщений командира 18-й стрелковой дивизии полковника Чернышева я знал, сколь напряженной стала борьба за Крюково. Линия фронта представляла собой ломаную кривую, к тому же непрерывно и резко менявшую очертания. Впоследствии К. К. Рокоссовский говорил мне, что это обстоятельство едва не завело их с Г. К. Жуковым в расположение фашистских войск. Пришлось даже отстреливаться. Выручили мужество и хладнокровие бойцов охраны.

А.П. Белобородов Всегда в бою.

1 декабря меня и члена военного совета Н. В. Абрамова вызвали в штаб Западного фронта. Командующий фронтом генерал армии Г. К. Жуков ознакомил нас с замыслом Ставки Верховного Главнокомандования и военного совета Западного фронта. Предстояла наступательная операция большого масштаба, конечная цель которой — разгром немецко-фашистских полчищ под Москвой.
Начальник штаба фронта генерал-лейтенант В.Д. Соколовский изложил подробный план контрнаступления. Для разгрома фашистских войск северо-западнее и юго-западнее Москвы создавались две группировки: северная, включавшая 30-ю, 1-ю ударную, 20-ю и 16-ю армии, и южная в составе 10-й и 50-й армий и 1-го гвардейского кавалерийского корпуса. Остальным армиям фронта на первом этапе контрнаступления поручалось наносить удары местного характера.
30-й армии предстояло, наступая от Волжского водохранилища на Клин, ударить во фланг и тыл 3-й и 4-й танковым группам противника и во взаимодействии с 1-й ударной армией и войсками левого крыла Калининского фронта окружить и разгромить клинско-рогачевскую группировку гитлеровцев. Для выполнения этой ответственной задачи к нам в армию должны были подойти 5 — 6 свежих сибирских и уральских дивизий. Операцию следовало подготовить в строжайшем секрете и в предельно короткие сроки.
Начало наступления ориентировочно планировалось на 5 декабря.

Д.Д. Лелюшенко Записки командарма.

1 декабря
Северо-западный фронт. Войска 52-й армии вновь атаковали противника севернее Большой Вишеры. Наступление велось в широкой полосе. Противник упорно оборонялся в населённых пунктах, превращённых им в сильные узлы сопротивления.
Калининский фронт. «В ночь на 1 декабря 1941 года после всестороннего анализа хода и результатов боёв на Калининском фронте Ставка пришла к выводу, что метод частных атак, предпринятых этим фронтом на различных направлениях 27—29 ноября, неэффективен в данной конкретной обстановке. Ставка приказала Калининскому фронту сосредоточить в течение ближайших двух-трёх дней ударную группировку в составе не менее пяти-шести дивизий и нанести удар на Тургиново для выхода в тыл клинской группировки противника и тем самым содействовать войскам Западного фронта в её уничтожении.»[1]
Западный фронт (Жуков, Георгий Константинович). Части 1-й ударной армии В. И. Кузнецова начали наступление через канал «Москва — Волга» против боевой группы Мантойфеля и к концу дня продвинулась на 5—7 км западнее канала Москва — Волга. Немцы перебрасывают из-под Калинина 1-ю танковую дивизию корпуса В. Моделя.
Группа армий «Центр». Пробивавшаяся вдоль шоссе от Солнечногорска немецкая 2-я танковая дивизия 4-й танковой армии заняла Красную Поляну. Немецкие войска теперь стояли в 17 километрах от границы Москвы и в 27 километрах от Кремля.
Утром начала наступление немецкая 4-я армия Клюге. В районе Звенигорода их пехотные дивизии успеха не имели, но северо-западнее Наро-Фоминска 292-я и 258-й пехотные дивизии прорвали оборону 33-й советской армии. Наступление 258-й пехотной дивизии вдоль шоссе на Кубинку в первые два дня декабря не встречало сопротивления. Фон Бок сообщил Гитлеру, что «он рад любому успеху, появись он на северо-восточном или восточном направлении. Что же касается окружения противника, то, как уже неоднократно докладывалось, у нас нет для этого необходимых сил». Южнее Наро-Фоминска враг пытался развить успех в сторону Киевского шоссе.
Жуков, Георгий Константинович : «1 декабря гитлеровские войска неожиданно для нас прорвались в центре фронта, на стыке 5-й и 33-й армий, и двинулись по шоссе на Кубинку. Однако у деревни Акулово им преградила путь 32-я стрелковая дивизия, которая артиллерийским огнём уничтожила часть танков противника. Немало танков подорвалось и на минных полях.»
Ростов. Гальдер Франц: «04.00 — От фюрера получены три телеграммы: 1. Об освобождении Рундштедта от должности командующего группой армий „Юг“. 2. О назначении Рейхенау командующим группой армий „Юг“ с постановкой ему задачи — приостановить отход частей 1-й танковой группы, приняв все меры для её усиления и поддержки. …Командование 1-й танковой армии уверено, что промежуточная позиция не сможет быть удержана, так как две сильные моторизованные группы противника давят на фланги этой позиции, а на центральный участок противник подтягивает необычайно большое количество пехоты… Поэтому непонятно, почему войска, которые расположены всего в 9 км от гораздо лучшего рубежа, обрекаются на разгром на этой промежуточной позиции. Командование 1-й танковой армии требует поэтому разрешить отвести войска на основной рубеж по Миусу, который, как оно полагает, они смогут удержать. …Фюрер разрешил это.»
Википедия.