Утренняя весть

            
        О, жаждущий!

Ты жаждешь любви небывалой, святой,
А жизнь твоя мчится текучей водой.
На свете томящихся, жаждущих много,
Но жаркое солнце взойдёт над росой.
Терпи, но в своём объяснение любовном,
Как в зеркале, ты отражайся порой.
Ах, вечно цвести все цветы возмечтали,
Но ветер достанется всем ледяной.
Ждёт помощи небо от горнего света,
Жизнь в сумраке – немощной будет, больной.
Так щедро Всевышний помог Шамсиддину,
Он жажду послал ему жизни живой.


             Сохрани!

О, Творец, сохрани нас от злой клеветы!
Всюду – лжи сатанинской кривые черты.
Если в деле не сведущ и правды не ведал,
От добра и от зла настрадаешься ты.
Нужно праведность чтить, правде надо учиться,
Ведь придет разрушение от неправоты.
О, Создатель, спаси нас от всех прегрешений!
Много кроется тайн средь земной суеты.
Научавшийся ты бодрости от Шамсиддина,
Пусть в дороге все помыслы будут чисты.

               
      Моё небо

О, небо, сиянье моё,
О, ты, упование моё,
Бесценна, как день и ночь,
Судьба моя, бытьё!

Бушует сердце моё,
В жилах течёт мумиё,
Покоя нет без любви,
О, ты, блаженство моё!

Ты – азбука всех начал,
Ты – слов золотых вытьё!
Я душу с тобой смягчал,
Лишь ты – богатство моё.

Как сердцу ты вся близка,
Вселенная ты моя!
Весеннего блеск цветка,
Бесценная ты моя.

Мир тесен, ты – без конца,
Просторная даль моя.
Спасая, исцеляешь сердца,
Любовь и печаль моя!

Тобою пленюсь я,
И вся ты – судьба моя,
Любовь и мольба моя…
Царевна цветного сна…

И я лепечу слова…
Милая, ты нежна…
Вселенская ты весна…
И свежая ты листва…
Цветущая ты страна…
Всю жизнь ты мою спасла…
О, нежность и луч тепла…
О, прелесть, что так светла…
О, синее небо моё!


      Совершенство

Хорошо ты поёшь, Давлатманди Хол,
И душой ты хорош, Давлатманди Хол!
Твой народный напев ранит наши сердца,
Ты пленяешь, влечёшь, Давлатманди Хол.
Всей душой ты ведёшь чудотворный мотив,
Ритмам силу дашь, Давлатманди Хол.
Чанг и бубен живут в твоём пенье всегда,
Гул ударов и дрожь, Давлатманди Хол.
Шестьдесят твоих лет пролетели, спеша,
Но старение – ложь, Давлатманди Хол!
Шамсиддин говорит, поклоняясь тебе:
«Твой талант, он – всё то ж, Давлатманди Хол!».


            Листопад

Зелёный расстелен весной дастархан,
От чистого воздуха свеж он и прян.
Струятся листвы и цветов ароматы
И светлый свой лик умывает савсан1.
Так пусть же в свой час к нам приблизится осень,
В деревья вольётся холодный туман.
Готов я к приходу осеннего ветра,
Что ищет обрыв средь просторных полян.
Добром Шамсиддин плеск дождя поминает,
Пьянящим дыханьем его обуян.

               

                Мать

Низко я пред тобою склоняюсь, Мать,
Слыша голос твой, наслаждаюсь, Мать!

Жизнь достойную мне ты дала не зря,
Счастье этой земля, всем краям даря.

Чуть прозрев, я привык, твой подол теребя,
Как вкруг Солнца Земля, сновать вкруг тебя.

Обучала ты азбуке всех начал,
Чтоб с почётом народ мой меня встречал.

Мощь дала ты  рукам и ногам моим,
И молитвой твоей я всегда храним.

Приучив помышлять о благе меня,
Призвала к добру и отваге меня.

С дисциплиной я свыкся, когда, светло,
Слово правды ко мне от тебя пришло.

Приучила честью меня дорожить –
С добрым именем надо всю жизнь прожить!


Имя жизни в раздумьях твоих парит,
И молитва твоя – мироздания щит.

Если стану и славен и чтим - как знать! –
Я и старым всё буду лелеять мать.

Обучив меня грамоте, даришь свет,
Судишь каждую букву в повести лет.

Мать, ты – гордость моя, яркий светоч дней,
Ты – основа, исток всей жизни моей!

Седина твоя… В ней для меня – урок.
Ты – наставник, что нежен со мною и строг.

Лекарь боли моей, недугов моих,
Даришь силу ты мне для странствий земных.

Так ведёшь меня ты, что путь не исчез,
И хранишь бытие земли и небес.

Прославляю я руки твои, любя,
И с надеждой молюсь, молюсь за тебя.

Лишь твои бы уроки сейчас могли
Опасения унять народов Земли.

Мать моя, во вселенной славишься ты!
Ты – судьба моя, счастье среди суеты!

Мне надежду виденья твои сулят,
Праздник – встреча с тобой, награда – твой взгляд.

Зорким оком окинув мира края,
Направление укажешь, кибла1 моя!

Мать, ты ждешь меня дома, и потому
Не собьюсь я с дороги, канув во тьму.

От зари допоздна в думах с матерью сын.
Светлым именем назван твой Шамсиддин2.

1 Кибла – направление на Каабу, которое обязан соблюдать мусульманин во время совершения молитвы.
2 Шамсиддин – от арабского слова Шамс - Солнце + дин - вера = Солнца веры.





              Больной

О лечение ты думал всю ночь до утра
И главою поник, и не сходишь с одра.
Каждый лекарь сражается за излечение,
И я верю, помогут тебе доктора.
То и дело твердишь о желанном здоровье,
Знаешь боль и страданье, и мука остра.
Боль в груди ты скрываешь, но руки трясутся
И, конечно, мученье твоё – не игра.
Все друзья вкруг тебя собрались, подбодряя,
Но сейчас ты расстроен – дурная пора.
Шамсиддин, со страдая, возносит молитвы.
Будь здоров, пусть душа твоя будет бодра!

 
          Дурной нрав

Ты не выше меня, а длиннее на шлем…
Что ж, достигни высот, смутно снящихся всем!
Больше дерзости нет, что в тебе клокотала,
Из-за дури тебя не пускают в эдем.
Как ты красишься, как ты себя украшаешь!
Некрасивый, косметикой занят меж тем.
Непочтительный к знающим и знаменитым,
Сам ты беды накликал и ворох проблем.
О, с тобой не общается благоразумный,
Ведь тебя вразумить невозможно ничем!
Ты и малой ошибки своей не признаешь
И считаешь себя совершенным совсем.
Так приди, наставления внемли Шамсиддина,
Если только не слеп ты и не глухо нем!


               
        Отвечай за слово

Пустословя не терпят, и ты уж прости:
Могут голову за краснобайство снести.
Думай прежде, чем молвить, и знай: лишь добро
Может дело твоё до конца довести.
Дело скрыто покровом несказанных слов,
Если ты благороден, словес не плети.
Все изъяны души открывают слова,
Друг мой, мудрости дружбу скорей обрести!
Красно речью учись, Шамсиддину внемля!
Станут светлыми дни, не собьёшься с пути.
               

             Где?

Эй, оглянись, где дорога твоя, где?!
Где небеса твоего бытия, где?
Где прилежание достойных людей, вера и труд?
Скажешь, пройдя города и края, где!
Замер страданьем расколотый смех, черствость везде.
Где благодарность, скажи, не тая, где?!
Пагубный замысел враг воплотит в горестный день.
Совесть и честь, и веселья струя где?
Путь же Создатель тебя сохранит, о, Шамсиддин!
Путь твой, где к правде прошла колея, где?


                Калам1

Бодро лёгкие буквы выводит калам,
Дарит краски бумаге и пищу умам.

Чудеса сотворят в руке мудреца,
Лишь игрою он занят в руке у глупца.

Лишь бумагу грязнит и грязнит им злодей,
То черня, то смущая достойных людей.

Но отрадно, коль яркие краски всегда
Славят чистую правду и радость труда.

Шамсиддин, целой радугой красок томим,
Мир земной украшает каламом Твоим.

1 Калам – тростниковое перо средневековья и вообще перо в переносном смысле.

               

               
          Судьба
 
Он Землю и Небо – весь мир - сотворил
И счастье созданиям своим подарил.

Так много творений, и нет им конца…
Всем – разные судьбы по воле Творца.

И этот не может прожить без земли,
Того небеса навсегда увлекли.

С рождения плавать умеет один,
Сроднился с просторами водных пучина…

Уж так разделились сознания встарь:
Зверек травоядный и хищная тварь.

Дал крылья кому-то Творец всеблагой,
А где-то весь век будет ползать другой.

Дал всем свои судьбы, дал все, кто ни есть,
Красу показать, отстоять свою честь.


               Роса

Вот уж солнце зашло, луч последний блеснул,
Тихо пламя цветка росный ветер задул.

Змеи и муравьи капли жизни берут,
Опьянел от росы даже друг мой, сунбул1…

Оседаешь, роса, вниз, не глядя, летишь,
Тот, воспрянув, привстал, кто был слаб и сутул.

 Кто ж, увидев тебя средь цветущих долин,
Не влюбился в красу и слегка не вздохнул!

И рассвет от тебя вдруг становится пьян,
Словно жизни самой дивный трепет вдохнул.

Все сады и луга, все цветы влюблены…
От тебя – этот хмель, ярких красок разгул.

Жизни свежий исток – эта влажность твоя!
Целый мир, просветлев, пробудился, вспорхнул.

1 Сунбул-гиацинт


              Честь

Злость – привычка того, кто лишился стыда,
Нрав того, чьих грехов велика череда.

О, не каждый из нас радость смог обрести!
Честь, священный завет, вдохновляет всегда.

Дружбу надо беречь в нашей жизни земной,
Так извилист и крут этот путь сквозь года.

Верность другу храни и в нужде и в беде,
Делать друга врагом ты не смей никогда!

Мы – не стая зверей, хищность нам не к лицу,
Будь же щедр человек, избегая вреда!

Если веры стезю предпочёл Шамсиддин,
Правду в сердце людском он прочтет без труда.



            Рассеянная туча


Туча, в странствии долгом изменчива ты,
То обрушишь ты хлопья, то ливня жгуты.

То ты град принесёшь  и цветение загубишь,
То растения оденешь бронёй мерзлоты.

Словно ты и не туча, а лютая стужа,
Навестившая сад в дни его наготы.

То, как тёмная ночь, застилаешь ты небо,
То, как Солнце, бежишь прямо в глубь черноты.

Но ты знаешь: Земля тебя жаждет и любит,
Пляшут, видя тебя, дерева и цветы.

И, тебя замечая, ликует природа,
И весна так щедра от твоей доброты.


            Выродок

Отчего твоё сердце из мёртвого льда
И откуда к Отечеству злая вражда?

Но всегда всё дозволено было тебе,
Плоть твоя и душа услаждались всегда.

Скорпион, черепаху кольнувший, таков,
И решимость ужалить черства и тверда.

Хлеб наемника ешь и к подачкам привык,
Настоящих мужей предаёшь без стыда.

О, Создатель, друзей сохрани от грехов!
Мне от нынешних распрей постыла еда.

Да, суфийская истина редким даётся,
Но зачем Шамсиддин в эти скорбен года?      



             РУБАИ


Эти воры за взятки купили чины
И взывают к Творцу, благочестия полны.
Все они, возлюбившие пышную роскошь, -
Словно рак, поедающий тело страны.

*      *      *
Безучастны влюблённые в мире ко всем,
Созидают себя и творят свой эдем,
И не знают, в объятиях ненасытимость,
Что весь род человеческий зиждется тем.

*      *      *
Мне надежду лишь встречу с тобою даёт,
Бог терпенье хранимым судьбою даёт,
И, не в силах о прежних забыть поцелуях,
Со слезами влюблённый блуждает и ждёт.

*      *      *
Ты  проспал, что пришла и уходит весна,
Жизнь течёт и течёт, ожидания полна,
Но всегда для души непосильна разлука.
Повторять ли, сердце мне гложет она!

*       *       *
Миг, когда я впервые увидел тебя,
Отдалился… Ужель я обидел тебя?
Пролетело с тех пор столько тысяч мгновений.
Ты исчезла, скитаюсь я, горько скорбя.

*      *      *

Разорвать невозможно сцепление сердец.
О, я знаю, ты, брат мой, - известный мудрец,
Ты умен, но и добрым прославился нравом,
Разум твой для меня – словно царский венец.

*      *      *
Мать моя, всё упорство моё - от тебя,
Счастье, зрелость души, стихотворство мое – от тебя.
И достоинство – в нём твоего лишь величия частица –
От создавшей моё бытьё, от тебя.

*       *       *
О, Куляб, среди гор ты воздвигся родных!
Много тайн и в песке и в каменьях твоих.
Наводнение весеннее – золото наше…
Сколько нам открываешь сокровищ земных!

*      *      *
Оглянись: мир прекрасен в весенние дни!
Видишь эти цвета? Как чудесны они.
Ты вглядись в этот мир,  сотворенный Всевышним
И на этот народ свежим оком взгляни!

*       *       *
По себе всем оставить хоть что-то дано,
Хоть зеленое дерево или зерно.
Мы оставить хотим рубаи и газели,
А потом пусть нам будет уйти суждено.

*      *      *
Мир цветёт, лишь увидит свою госпожу.
На тебя, как на землю в цвету, я гляжу.
Я хочу, чтоб осталась ты, не уходила,
Ведь, когда уходишь, я слёз не сдержу.

*      *      *
Вот слова, что подсказаны жизнью, судьбой,
Все мечтания былые и чувства прибой:
Даже и в пятьдесят о тебе мои думы,
Жду и верю, надеясь на встречу с тобой.   



            Человек

Был столетия бессилен, забит человек,
С грустью надпись врезал он в гранит, человек.
Принесли ему варвары множество бед,
Но сберёг он свой праздничный быт, человек.
Вот, пленяясь, летят музыкантов сердца,
Красотою душевной пьянит человек.
Над цветением поют соловьи без конца.
Как влюбленный сияет, горит человек!
Все поэты влюблено поют о Тебе,
Честь и совесть вседневно творит человек.
Говорит Шамсиддин о святом ремесле,
Верность чистым обетам хранит человек.
               
               

           Добро

Красят белый папирусный лист письмена,
Роговица глазная от красок пьяна.
Утаи своё знание от хитреца,
За свою откровенность заплатишь сполна!
Тот, кто вора жалеет, ей-богу, неправ,
Красть привыкшему - кара всегда суждена.
Тот, кто молвит, что вынужден был согрешить,
Не найдет оправданий, вина есть вина!
Тот, кто верен Тебе, должен всё претерпеть,
Велика Твоя щедрость, награда верна.
Не оставит служения добру Шамсиддин,
Он душою – с мужами, чья доблесть верна.


              Пламя

Пламя нам посылает лучами свет
И очаг предстоящей зари согрет.
Тщетно злится фонарь, завистник свечи,
Только ей мотылёк увлечён и согрет.
Где терпенье Фархада, нежность Ширин,
Что так жаждут слияния, ужель их нет?
Благородство души украшает мужей
И уменье достойно держать ответ.
Пламень Твой переполнил наши сердца,
Нас пленил, словно гурий небесных цвет.
Шамсиддин, в твоём сердце горит любовь,
Ливнем нежности льётся, не зная лет.


             Съели

Овец и коз пожрали, и цыплят,
Как волк с лисою, съели всё подряд.
Пшеницу, рис в воде и чечевицу,
Как крысы, проглотили и смердят.
Как саранча, жестоко истребили
Всю зелень трав и огород, и сад.
Все от безмерной алчности ослепли,
Так много ближним принесли утрат.
От бедствий никого не защитили
И наплевать на дастархан спешат.
Ублюдков горько видеть Шамсиддину
Плюющих там, где люди хлеб едят.


          Есть ли такой?

Есть ли болью народной живущий мудрец,
Тот, чьё слово доходит до наших сердец?

Эту боль надо высказать, выразить вдруг.
Или он далеко? Где ж ты, смелый борец?

Разве предки и время виновны в беде,
В том, что беден народ и нищает вконец?

Чтоб не сбиться с дороги, в пути не пропасть,
Будь на страже и верный найди образец!

Где же тот, что с пути Твоего не сойдёт,
Кто везде и всегда Тебе верен, Творец?

О, за сына, что искренен, как Шамсиддин,
Благодарен Всевышнему старый отец.



                Крик

Этот рвач из всего извлекает доход,
Только ради мгновений на свете живёт.

О, Творец, он презрел твой священный Закон,
Нет понятия о чести у этих пород.

Что увидел, что слышал, он тотчас забыл,
Что не зрело, что спело, никак не поймёт.

Как дракон, всё крушит на дороге своей,
Любит винный кувшин и не терпит забот.

 Безрассудный, не знает он силы добра,
Не воздаст добродетели должный почёт.

Ты его вразумлять перестань, Шамсиддин,
Различить он не в силах закат и восход.


          Паломничество

Не уверуешь ты, устрашившись угроз,
Не умоешься солью горючею слёз.
Не поддакивай чьей-то хуле и хвале,
Пусть пребудут прямыми ответ и вопрос.
Острый нож пусть всегда остаётся в ножнах,
Только искры добра пусть сверкают вразброс.
Избегай в своей речи угодливых слов,
Никому себялюбие добра не принёс.
Чудным светом дневным наслаждаться умей,
Тьма всё сущее скроет до утренних рос.
В не терпенье сверлим головой небосвод,
Хоть на деле никто до него не дорос.
Боль души Шамсиддина познаешь ли, друг?
Он – хаджи, если Имя Творца произнёс.


                Свобода

Жизнь мгновенна, свобода во благо дана,
Всё и вся возрождая, приходит она.
Не желай ты блаженства, не сужденных тебе!
Всё решённое свыше свершится сполна.
Путь к единственной правде так труден всегда,
На любом повороте угроза видна.
Та свобода, которой владеет народ,
Стольких стоила слёз… Дорогая цена!
Эта птица надежды, что грезилась нам,
Без полёта, без перьев, увы, не нужна.
Молвил так Шамсиддин: «Взор надёжных людей
Нам дарует свободу на все времена!»


               Злые

Доброту понимает, как злобу, злодей.
Тяжела ты, о зависть ничтожных людей!
Всё стремятся принизить и в землю втоптать,
Мудрых слов опасаясь, как вредных затей.
К сердцу руку прижав, величаво держась,
В тот же миг унижают достойных людей.
То при людно покаются, кротость явив,
Но и мёртвому мстят по прошествии дней.
Ах, породы такой берегись, Шамсиддин,
И спасеньем души озаботься своей!



              Кто открыл?

О, Творец, кто глаза человеку открыл,
Чтоб мы видели мир в блеске вечных светил?
Кто орлам дал крыла и стремительный лёт?
Голубей он в Каабе своей приютил.
О, не в этом ли явлена истина всем:
Мирных птиц Он любовью своей одарил.
Друг, на верную встречу с Творцом уповай,
Жди от веры прилива невиданных сил!
Что ты ищешь, скажи, из сокровищ Земли?
Пламень алчности в ад этот мир превратил.
Ты обету из уст Шамсиддина внемли!
Об удаче для добрых всегда он молил.


              Чаша

Кто слиянию сердец захотел бы мешать?
Надо нити любви на огне закалять!
Велики мои мук вдали от тебя…
Кто не жаждет, речную увидевший гладь?
Лишь беседа приятная гонит печаль…
Кто не хочет речениям премудрым внимать?
Кто из чаши премудрости каплю глотнёт,
Тот другого вина не захочет принять.
Этот солнечный луч, что усладу несёт,
Вот – струна, что трепещет всё вновь и опять.
Шамсиддин богомольный, что верен и добр,
Вам лишь доброго нрава хотел пожелать.

                Неравенство

Тигр и лев несравнимы, у всех свой удел,
Сделать другом врага ты напрасно хотел.
Разум в странствии к истине всё-таки слаб,
От вина вдохновения наш разум сомлел.
Зверя может порой приручить человек,
Всё же бдительным будь с ним, покуда ты цел!
О, не может быть нашим вожатым подлец,
Зазеваешься – не люд возьмёт на прицел.
Пусть мудрец нам укажет единственный путь,
Не исправишь того, кто давно очерствел.
Шамсиддином, что искренней полон любви,
Ничего кроме добрых не копится дел.
 


      Моему другу Сайёфи Мизробу

Руку к сердцу прижав, сердцу веря, идёшь,
По пути благородства, и жребий хорош.
Зов свободы звучит в каждом вздохе твоём,
Словно дробь барабана и музыки дрожь.
Мчишься, с временем вровень, как резвый скакун…
Ничего не страшись и коня не стреножь!
Острым словом неправду людскую казнишь,
И перо твоё – словно отточенный нож.
Весь правдивость твою полюбивший народ
Видит, как ты разишь ненавистную ложь.
Ты подобен клинку, что вонзается в зло,
Честь мужскую по жизни ты гордо несёшь.
   

              Музыка


Эту жизнь, всемогущ, все благ, на Земле нам Творец  даёт.
Пульсу нашему придаёт быстрый ритм музыкальных нот.

Вера в некий прекрасный миг мощь и волю дарует нам,
И незримый пламень сердец поднимается в небосвод.

О, доколе прельщая нас, льется музыка, как всегда,
Наши души и в злые дни боль отчаянья обойдёт.

Есть в груди у нас инструмент, запевает его струна,
В этой музыке сердца стук и живого дыханья ход.

Всё не вянут – цветут сердца, в них мелодия, дар Творца,
Не умолкнет, покуда кровь в жилах пламенная течёт.

Слушай, слушай, коль уши есть… Внемлет музыке Шамсиддин.
Словно весть от небес, она прямо в душу блаженство льёт.



                Радуга

О, Создатель, превыше ты наших наук,
Тайна вечная – Ты для всего, что вокруг.

Эта радуга в небе, она – от Тебя,
Словно стяг многоцветный, что свеж и упруг.

Сколько тайн скрыто в красках твоих неземных,
Ты висишь над землёй, как натянутый лук.

Где начало твоё, где конец, не постичь,
Но тебя величавее не было дуг.

Тайна жизни, дивящей нас множеством тайн,
Твой громадный размах вызывает испуг!

С полумесяцем схожая, ты хороша,
Состоит из полос чудный твой полукруг.

От Зам зама  до гор Бадахшана встаёшь
И собой сочетала и север и юг.

После ливня меж тучами вспыхнула ты,
Всё ликует – и горы, и поле, и луг.

Славит радостно диво твоё Шамсиддин,
Лишь, рождённая Солнцем, появишься вдруг.
 

                Вода

О, прозрачная влага, живая вода,
Ты по руслам бежишь, словно наши года!
Вниз прольются, сгущаясь, пары облаков,
Ввысь взойдут, испаряясь, и нет ни следа.
Летом небо от влажного зноя бурлит,
Та же влага становится льдом в холода.
Коль в дороге иссякло терпенье твоё,
О, стремнина, уймись, влейся в море тогда!
Дно морское влечёт, но на твёрдой земле
Меры нет твоей щедрости к людям труда.
Если с ветром сроднятся сила твоя,
Кораблям, оказавшимся в море, беда.
Но заметно, когда ты подобна дождю,
Что душа твоя – добрая, злобе чужда.
В буре перво стихий тебя создал Творец,
Чтоб возникла и влажная эта среда.
И когда тебя ждёт и пьёт Шамсиддин,
                Когда его мучает жажда и пьёт
Знай: всем сердцем он предан тебе навсегда!


              Единение

Что он стоит, добру непослушный народ,
Если вечною мудростью пренебрежёт!
Жаль народ, что к работе познания остыл,
Не поднимет он, не из будет невзгод.
Тех, кто ранит жестоко людские сердца,
Никакое лекарство уже не спасёт.
Находи же к добру устремлённых друзей –
Лишь единство поможет идти всё вперёд!
Тщетно в дни примирения слово вражды,
Оглядись и стряхни одиночества гнёт!
Стольким в тягость об истине думать святой.
Жаль того, кто в пустыню с дороги свернёт.
Знай, влюблённый, тебе не изменит Лейла,
Что же делать – изменчив ты сам, сумасброд!
Добродетели грешный народ поучи,
Столько счастья, поверь, и вино не даёт!
О, Творец, Шамсиддину ты веру оставь!
Жалко тех, что не видят Господних щедрот.

               
              Ливень

Вечно расчетверён вышнею волей год.
Если радостно дождь весть о весне несёт,
Сердцу чего желать? В буре страстей оно!
Гром прогремел, и весь в молниях небосвод.
Вот зачарован я миром после дождя:
Как череда картин, блещет он и цветёт.
Бешеный сель1
Тешит, как хмель!
Жадно растения пьют, их опекаешь ты.
Лепят тебе кувшин плещущие листы.
Ты вселяешь любовь и возвышаешь дух,
Милость ты от зари сеешь до темноты.
Льёшь одну за другой все награды свои
И оделяешь всех золотом доброты.
Ливня струя,
Луч бытия!
Запаха твоего почву бодрит волна
И от него земля бредит, опьянена.
Благодаря тебе, вдруг явились цветы,
Их красотой душа сала полным-полна.
Буря дождя с высот сходит к родной земля…
Видишь ли, как цветёт, возликовав, она?
Ливень долин
Неодолим!
1 Сель – наводнение, горный поток, паводок.



              Оратор

Оратор, чтоб чтили за честную речь,
Умей от двуличия себя уберечь!
Не станет поэтом вещатель словес,
Слова лицемера утратили вес.
Прекрасного голоса сладостен тон,
Когда вызывает сочувствие он.
Хочу, чтоб живое словцо ты ввернул,
Не спутав соломинку и саксаул.
Ты, выявив жизни и низость и высь,
От гнева и зависти остерегись!
Коль твой собеседник не глуп и не пуст,
Ты мудрое слово прими с его уст.
Коль горькое сладким назвать поспешишь,
Узнаешь: бревна не заменит камыш.
Пусть будет не злым твой правдивый язык,
Ты в душах отыскивай истинный лик!
Урокам внимай, не тверди наобум,
Людей возвышает развившийся ум.
Злоречие тебя превращает в глупца,
Будь добрым, терпимым, сближая сердца.
Чтоб в жизни сливались мечтание и явь,
Ты к доброму слову деяние прибавь.
Что толку, хоть знаешь ты множество слов,
Словами служить потрясению основ!
Беседуй с людьми, что познали Творца,
О добром и вечном вещай до конца!
Ты правду, от неба приняв для земли,
Советам наставника жадно внемли.
Сказал Шамсиддин: «Златоустом ты стань,
Берущим по праву признания дань!»


             Лекарство

Прародитель Адам, я – твой правнук, внемли!
Много их у тебя, что пришли и ушли.
Вечны в мире лишь ветер, вода и огонь,
Поколения людей – в неоглядной дали.
Общей Ева праматерью нашей была,
Что собой освятила пространство Земли.
Мудрость детям дала, чтоб усвоив её,
При недугах целить вы друг друга могли.
И во имя любви дивный светоч зажгла,
Чтоб, не ведая бед, вы от счастья цвели.
Шамсиддин благодарен Творцу за дары,
Что, скромны, иль богаты, но душу спасли.


          Весной

Нам четыре поры ежегодно даны.
Всё меняется вдруг с облаками весны.
Ведь, как только он нас лютый холод уйдёт,
Животворным теплом начинается год.
С благодарностью в небе парят облака,
Чтоб сгуститься и вылиться наверняка.
Стал нам радостной вестью дождя водопад,
О весне повествуя, потоки бурлят.
Вот пробился цветок, вновь Земля молода,
По долам, по лугам разбежалась вода.
Погляди, как природа вокруг расцвела
От шумящей воды и живого тепла!
В небесах необъятных, в просторе сыром
Без конца барабанит неистовый гром.
Отсвет радуги блещет в раздолье полей,
Темный мир просиял, став от молний светлей.
Словно, в рост поднимаясь, всё ввысь восходя,
Бытие укрепляется мощью дождя.

                У Трестовской галереи,
             Москва, март 2010

 
              Мздоимец

От тебя, о, мздоимец, такая тоска!
Стольких ты и покоя лишил и куска!
Дай, в лице тебе гляну… Где совесть твоя?
Ледовитое сердце не тает пока…
До ушей твоих наши слова не дойдут,
Реченья твои не дороже песка.
Я, больной и бессильный, в постели лежу,
Но лечение твое, словно боль столбняка.
Ты вольготно живешь, утопая в грязи,
Ведь в чужие карманы влезает рука.
Ты всё чистое напрочь изгнал из души,
И забыл, что дорога твоя коротка.
Жажда взяток подобна затмению, пойми!
В сердце – ревность и зависть, и нет маяка.
Жаль, ничьих поучений не слушаешь ты,
Знаешь только свой чин и глядишь свысока.
Разве повод для подлости бедность даёт?
Честь продашь – опозоришь народ на века.
Шамсиддин! Столько алчности стало вокруг…
Ты взгляни, как драконова пасть широка!