Отпусти меня, мама

                Моей маме, Кощий Алле Михайловне,
                учительнице русского языка и литературы.


Наш приветливый дворик полон криков и гама -
Там мальчишки играют в городки и лапту.
Я, вздыхая в окошко, репетирую гаммы,
Ты - проверив тетради, ставишь борщ на плиту...

Чтоб быть Родине нужным, нужно много учиться,
Ты меня умоляешь: будь прилежным, сынок...
Я гоняю этюды, сжав худые ключицы,
После - мчусь, что есть мочи, чтоб успеть на звонок...

Моё кроткое детство из фермат и триолей
Пролилось без остатка, как вода в решете.
Вы учили всему нас в нашей брежневской школе -
Только не наживаться на чужой нищете.

Никогда не забуду, как ты мне говорила:
Прежде думай о людях, а потом о себе!
Ваши ноты и буквы, да фантастика Грина
Нас готовили с детства к грандиозной судьбе.

А страна на прощанье подожгла партитуры -
Всё, чему вы учили, стало пеплом уже.
Все твои лоботрясы - ключевые фигуры,
А твои медалисты превратились в бомжей...

Не затмят их салюты солнца брежневских буден -
Там был дух созиданья и душевный уют.
А у "новых" - в манерах (как не вспомнится Бунин?)
Убивать "божье древо", чей нектар они пьют.

И заря просвещенья, чем так грезил твой Пушкин,
Как и прежде - не в масти ни купцам, ни царю.
Их "величье" - в презреньи к голубям и старушкам,
Да к живым ветеранам, что вернули зарю.

Помнишь, как мы любили заглянуть в дальний космос,
Где не будет ни тюрем, ни болезней, ни войн...
Город-сад, о котором громыхал Маяковский,
Ты ушла, не увидев даже тени его...

И бездонная пропасть пролегла между нами,
И, хоть вывихни пальцы, вряд ли нам повезёт.
Отпусти меня, мама, поиграть с пацанами.
Моя музыка, мама, этот мир не спасёт.


            На фото действительно моя мама.
            Это примерно 1971-й год...