Война

Вить, вот кусочек текста подредактированный с прямой речью, где Силкин говорит и твой папа:
Первое сентября в мужской средней школе, в здании, где раньше была пересыльная тюрьма, с узкими коридорами и просторными классами и большим общим залом, где было не хуже, чем во всех школах, которые я окончил. Сделали перекличку, городские ребята смотрели на остальных, как пришлых с другого конца земли. Все держались своими группами, деревенские, своих односельчан, я определился с Юрой Садомовым , за одной партой, В перерыве ко мне подошёл Витя Силкин, о чём-то расспрашивал, показывая, что он городской, оборачиваясь тут же на своих ребят, а те ухмылялись, будто ждали, что же дальше, это понимал Витя, прижимая меня в проходе между парт, где мне отступать было физически неудобно и некуда, проглядывалась грубая наглость в его движениях. Я перехватил его руку, на что шикнули стоявшие сзади Вити городские, он посчитал моё движение оскорбительным и перехватил меня за грудки, я сделал то же самое, это оказалось концом его терпения, и он изобразил движение, как силовой приём, его рубашка осталась у меня в руках. Зазвенел звонок. «Я не прощу тебе рубашку!» - сказал он, встав на подоконник, спрыгнул вниз со второго этажа, а там ещё и цоколь. В выходной день я был у брата Володе в больнице, он попал туда с раненной ногой. Перед отъездом в Пензу решил прокатиться на мотоцикле с д. Петей, проезжая через мост, мотоцикл «Ковровец» подпрыгнул, во вращающее колесо попала Володина нога, а когда стали разбираться, из под кожи пятки вытащили его носок, пятка была изуродована и Володю отправили в районную больницу.
Его ногу обработали, наложили швы и сделали перевязку, пообещав, выписать через недельку. Он расспросил про учителей, за прошедшие годы состав почти полностью обновился, осталась одна химичка, с которой у него были дружеские отношения. При выписке ему посоветовали временно воздержаться от нагрузок, имея в виду разгрузку вагонов. Через некоторое время я снова был в этой больнице в другом корпусе, подошёл к окошку и сказал, кого жду, вышел с бледноватым лицом, осунувшийся, сорока пятилетний мой папа, в белом белье и сером халате. Позади война, единственный раз был на лечении по ранению, хотя вся война в пехоте, понтонные мосты, водонепроницаемый резиновый костюм, ремонты железнодорожных мостов, плотничные работы и везде вода и не одной простуды. «Целоваться не будем, - сказал он, протягивая мне нарезанные кусочки жирной селёдки, - до неё никто не дотрагивался, - добавил он, - Прошёл обследование, картина не приятная, но матери об этом не говори». Подлечив, его выписали домой, конечно, никаких направлений на продолжение лечения не было.

Светлана Эдуардовна Пескова   20.04.2017 01:20   •   Заявить о нарушении