во гробе

ты чёрный в белом изнутри
атласом вычищенном гробе
твоё лицо мне не забыть
оно живое было в морге
и веяло шампунем от волос
вчерашним душем
чистотой...
ты был повернут головою
ко мне и взгляд пересекался
с моим, когда склонилась я к тебе
чтоб попрощаться
в грубом шве зажато было твоё тело
всё искорёжено
на горле след желанной смерти...
но лицо!
живое с блеском глаз раскрытых
с подобием улыбки...
подумалось тогда: чему ты улыбался?
чему сиял так уходя?

и вот стою я рядом с печью
а ты лежишь одетый празднично
и, боже, что с твоим лицом
содеял мастер похорон:
кусочки пудры на щеках
в помаде губы...
ты как кукла
изображающая жизнь
почти уж прах!
ты в двух шагах от пасти
жаждущей то тело
что лишь вчера меня хотело
и вот теперь не хочет ничего

ты, празднично одетый, идёшь в огонь
постой!
тянусь я в смутное пространство
теряю память, зренье, слух
на чьих-то висну я руках и опускаюсь на пол
но звук железного засова проясняет всё:
тобой питается огонь...

твои глаза смеющиеся искры
твоя улыбка звездного кино
красивый низкий голос
руки пианиста
дары, таланты – всё
сгорело всё...
...и солнце, знаешь, сразу загорелось
на небе, проясняя всё...
три дня назад тебе ведь так хотелось света
но, как назло, шёл вечный дождь...
он двадцать лет идёт идёт...