27 ноября 1941 года 159 день

Дуга полос защитных рубежей,
Вокруг Москвы,сплетённых русской справной мерой,
Сложила щит,дождавшихся врага полей ,
Победной пробивая Непоколебимой Верой

Напоминая немцам «Канны» бесконечной глубины,
Втянувшие их крыльями охватов,
На русский лук плечами и узорами резьбы,
Звеневшей  тетивою сталинских парадов.

Стальной струной входя в приказ,
И в "Центр" немцев рукоятью упираясь
Истёкший кровью , таявший здесь каждый час,
Кулак сопротивления ,напором одолеть пытаясь.

Прорывом стыков фланговых частей,
Раскрыв  ладони под петлю охвата,
И разрывая цепи,духом экипажей их железных крепостей ,
Сдававшихся при проявлении солдатского азарта.

И превзойти себя ,здесь взрывом страсти вечной удалось,
Тем,кто гвардейским Духом волю сердца ощущая,
Остался жив , так верить в истину пришлось,
В себя врага нутром до сердца пропуская.

Вернувшего им полностью в пылу сражения порыв,
Бить немцев честью , чистотою гордости разумной,
Вложив рукой,бросок гранаты в точный взрыв,
Отвагой отличаясь,в их умах безумной.

Она спасала от прицела части тела уводя,
Непредсказуемостью поведения у взвода,
Страхуя каждого, как самого себя,
Соединив нутром в траншеях и проходах.

По чарке разливая перед новым днём,
Согревшей и не раз от смерти спасшей,
Спокойствием и внутренним чутьём,
Нутром врага ,над схваткой и в атаке управлявшей.

Волной опорных дзотов,уготовив встречу,
С прорвавшимся по линии врагом,
Огнём кинжальным,предваряя в сече ,
При полном окружении, в расположении разгром.

На картах раскрывалась новая дуга,
Вокруг Москвы,соединяя реки и обводы,
В сплошную линию,собрав в итоге ноября,
Кулак,готовивший удар к врага исходу.

Тарч, также торч (польск. tarcz, от старофр. targa — щит; др.-в.-нем. zarge) — защитное вооружение воинов Русского государства в XVI—XVII вв.Представлял собой щит с железной рукавицей, надеваемой на левую руку. К переднему концу рукавицы прикреплялся узкий клинок типа шпаги. Тарч был зачастую больших размеров, иногда почти в человеческий рост, и в своей верхней части имел в этом случае отверстия или окошко сложной формы для улучшения обзора. При ношении прикреплялся к туловищу ремешками, чтобы снять нагрузку с руки воина. Тарч употреблялся лишь при обороне городов и крепостей, так как в полевом бою мог только стеснять движения воина.

Википедия.
    
           Полосы обороны, подготовленные героическим трудом населения Москвы и Московской области ,способствовали сдерживанию немецких войск значительно превосходящих силы защитников Москвы. Они оказали решающее влияние вместе  с отвагой и доблестью гвардейских, сибирских и других частей Красной Армии ,стоявших насмерть, на исход сражения. Старинная родовая тактика русских богатырей создала эффект применения щита , за которым были накоплены необходимые резервы и ресурсы для успешного контрнаступления , внезапностью и мощностью удара поразившего немецких генералов . Линии фронтов выстроились на огромном расстоянии как ручной лук, удержанный твёрдою рукой Творца Победы Жукова Георгия Константиновича в центре битвы . На тот момент владеющего полностью собой в правильной оценке потенциала врага и его Духа , сломленного усилиями войск Красной Армии в кровопролитных беспрецедентных схватках в первом периоде войны 1941-1945 годов. Могучая сила Духа Рода русских витязей от Александра Невского до Суворова и Кутузова , призванная в речах И.В. Сталина оказала цементирующее действие на Дух войск и вызвала твёрдость воли на  ответ агрессорам , призванный Верой в Правоту Защиты Родины от захватчиков и лозунг , озвученный в выступлении В.М. Молотова  «Наше дело правое, враг будет разбит, победа будет за нами» — заключительная фраза обращения к советскому народу, которое заместитель Председателя Совета народных комиссаров СССР В. М. Молотов зачитал в 12 часов дня 22 июня 1941 года — день начала Великой Отечественной войны, была реализована под Москвой в полной мере, исходя из сложившейся обстановки и имеющихся возможностей .Благодарность потомков Вечный Долг перед павшими в схватках , сделавших честь умереть за Отчизну высшим проявлением самопожертвования и Божественной Любви наших солдат и офицеров к Родине , подвергнутой внезапному нападению с целью уничтожения нашего народа и обращения его в рабство Тьмы.Вечная им Память и Слава.
(примечание автора)

27 ноября -Филипп из Вифсаи, Филип Ми Бейт-Цаеда) — один из двенадцати апостолов (учеников) Иисуса Христа.Упомянут в списках апостолов в Евангелии от Матфея (10:3), от Марка (3:18), от Луки (6:14), а также в Деяниях Апостолов (1:13).
27 ноября 1941 года. 159-й день войны

    память апостола Филиппа (I век)
    память правоверного царя Иустиниана (565 год) и царицы Феодоры (548 год)
    память святителя Григория Паламы, архиепископа Фессалоникийского (1359 год)
    память преподобного Филиппа Ирапского (1527 год)
    память священномучеников Димитрия Беневоленского, Александра Быкова, Виктора Ильинского, Алексия Нечаева, Михаила Белюстина, Михаила Некрасова, Феодора Баккалинского, Петра Титова, Алексия Никологорского, Сергия Знаменского, Николая Дунаева, Василия Лихарева, Александра Покровского, Николая Виноградова, Димитрия Лебедева, Порфирия Колосовского, Василия Никольского, Георгия Извекова, Василия Розанова, Сергия Спасского, Александра Чекалова, Сергия Руфицкого, пресвитеров, Николая Богородского, диакона, преподобномученика Аристарха (Заглодина-Кокорева), мученика Гавриила Безфамильного, Димитрия Рудакова и мученицы Анны Зерцаловой (1937 год)
    память священномученика Феодора Грудакова, пресвитера (1940 год)
    память священномученика Сергия Константинова, пресвитера (1941 год)

Куделица. Филипповки. Заговенье на Рождественский пост.Иней на деревьях к хорошему урожаю на овёс. Конец свадебным неделям, наступает Куделица — первая неделя прядения в Филиппов пост. Женщины по вечерам и ночью при лучине чесали, дергали, сучили, наматывали пряжу. В старину говорили: «Не напрядешь зимою, нечего будет ткать летом»; «У нерадивой пряхи и про себя нет рубахи»; «Соха кормит, веретено одевает»

Битва за Москву. 27 ноября немецкие войска подошли к каналу им. Москвы в районе Яхромы. По указанию Ставки Верховного Главнокомандования командующий Калининским фронтом 27 ноября предпринял частную наступательную операцию 1-й Ударной и 20-й армий в районе Яхромы и Красной Поляны с целью сковать действия 9-й армии и помешать немецкому командованию за счёт этой армии усилить свою группировку, действовавшую северо-западнее Москвы.

В районе Каширы 1-й гвардейский кавалерийский корпус П. А. Белова во взаимодействии со 112-й танковой дивизией, 9-й танковой бригадой, 173-й стрелковой дивизией и другими частями нанёс контрудар по 2-й танковой армии Гудериана и отбросил её на юг на 10—15 километров в сторону Венёва в район Мордвеса. Одновременно от Тулы в направлении на Венев нанесла удар 32-я танковая бригада полковника Ющука.

Фон Бок: «Чёрный» день для 2-й танковой армии! Поначалу противник начал оказывать мягкое давление на её правый фланг. Потом он неожиданно нанес удар большой силы с севера через Каширу против передовых частей танковой группы Эбербаха. Одновременно русские стали наступать из района Серпухова в южном направлении через Оку. Ценой оставления своих танков и тяжёлого вооружения окруженные в Сталиногорске русские части вырвались из «котла» в северо-восточном направлении."

Ростовская операция (1941). После перегруппировки войск с правого фланга 37-й армии на участок фронта Стоянов — Генеральское Южный фронт возобновил наступление. Главные силы 37-й армии наносили удар с фронта Стоянов — Генеральское через Султан-Салы на западную окраину Ростова на-Дону, а 9-я армия двигалась на Ростов через Большие Салы. 56-я армия наступала тремя группами и наносила удары на Ростов с трёх направлений. Наибольшее сопротивление противник оказал главным силам 37-й армии и западной группе 56-й армии, наступавшим навстречу друг другу. Под натиском советских войск немецкие войска были вынуждены начать отступление.

Совинформбюро. В течение 27 ноября наши войска вели бои с противником на всех фронтах.

27 ноября 1941 года - 159 день войны
 СНК СССР принял Постановление «О проведении денежно-вещевой лотереи». Билеты денежно-вещевой лотереи для добровольного распространения среди населения выпускались достоинством в десять рублей.
 1-й гвардейский кавалерийский корпус под командованием генерал-майора П.А. Белова перешел в наступление с задачей разбить противника, рвавшегося к Кашире.
 В боях под Москвой советская авиация активно поддерживала сухопутные войска. 27 ноября авиация Западного фронта произвела 1525 боевых самолето-вылетов, сбросила на войска и технику противника 4798 бомб и 1506 реактивных авиаснарядов, израсходовала 5905 пушечных снарядов и до 200 тыс. пулеметных патронов. Уничтожено и повреждено до 100 вражеских танков, до 600 автомашин с войсками и грузами.
 ЦК КП(б) Карело-Финской ССР принял решение из отдельных партизанских отрядов сформировать партизанскую бригаду. Бригада формировалась в Пудожском районе. Командиром бригады был назначен бывший директор металлургического завода В.В. Тиден, комисса ром бригады — член ЦК КП(б) республики секретарь Заонежского районного комитета партии Н.П. Аристов. В бригаду вошли истребительные батальоны и партизанские отряды Пудожского и Заонежского районов. Всего к моменту создания она насчитывала 708 человек.
 В Саратове состоялся радиомитинг представителей польского народа. Участники митинга призвали польский народ беспощадно бороться с фашистскими захватчиками.
 Немецкие войска оккупировали г. Истра Московской области.

Хроника блокадного Ленинграда
В Ленинграде разорвалось 312 артиллерийских снарядов. Одним из них в 18 часов 10 минут в столовой макаронной фабрики убито 10 и ранено 13 человек. Всего же в этот день от артиллерийского обстрела и бомбежки погибло 63 человека. 199 получили ранения.
Вражеские самолеты стали появляться над ледовой дорогой. 27 ноября в журнале боевых действий 64-го дорожно-эксплуатационного полка сделана следующая запись: «Вчера вечером и сегодня обозы на ледовой трассе были подвергнуты вражескому обстрелу с самолетов. Обстрел продолжался полтора часа... Есть жертвы...».
Ветеринарному отделу Ленгорисполкома предложено в течение трех дней провести поголовную выбраковку лошадей, принадлежащих предприятиям и организациям Ленинграда. Выбракованные лошади, а также все свиньи и рогатый скот должны быть сданы предприятиями и организациями мясокомбинату.
Пригородным совхозам предложено в течение двух суток выбраковать и сдать на мясокомбинат рогатый скот. Туда же должен доставляться скот, пострадавший от артобстрела или бомбардировки. 

Воспоминания Давида Иосифовича Ортенберга,
ответственного редактора газеты "Красная звезда"
Накануне днем, когда готовился этот номер «Красной звезды», в редакцию прибыл наш корреспондент по Западному фронту Милецкий. Он привез тяжелую весть: гитлеровцы заняли Красную Поляну и соседние с ней деревни Пучки и Катюшки. Посмотрели мы на карту — и всполошились: от Красной Поляны до центра столицы — всего 27 километров. Враг настолько приблизился к Москве, что с высокого холма за Пучками в ясную погоду мог увидеть Кремль, его колокольни и купола. Отсюда он имел возможность начать обстрел столицы тяжелой артиллерией.
Тревожно было в Ставке. Уже после войны Константин Симонов и Евгений Воробьев, готовя известный фильм «Если дорог тебе твой дом», взяли интервью у К.К. Рокоссовского. Маршал вспомнил Красную Поляну. Вот что было записано на фонограмме, а потом прозвучало с экрана:
«Меня вызвал к аппарату ВЧ Верховный главнокомандующий и задал вопрос: «Известно ли вам, что Красная Поляна занята врагом?» Я ответил: «Да, я недавно получил сообщение, принимаем меры к тому, чтобы ее освободить...» — «А известно ли вам, что, отдав Красную Поляну, мы даем возможность немцам обстреливать Москву, вести огонь по любому пункту города?» Я сказал: «Известно, но примем меры, чтобы не допустить такого обстрела...» На рассвете следующего дня ударом с двух направлений Красная Поляна была освобождена от врага. Командующий артиллерией 16-й армии Василий Иванович Казаков доложил мне: захвачены два 300-миллиметровые орудия, которые действительно предназначались для обстрела города...».
Это было на следующий день, а когда мы делали газету, датированную 27 ноября, Красная Поляна была еще в руках гитлеровцев. Милецкому я сказал, чтобы написал репортаж — тревожный, но без паники. Вистинецкого усадил за передовую «Ни шагу назад!». Сдали в набор статью Хитрова «Борьба за населенные пункты под Москвой». Очень важная статья — бои шли в густонаселенной местности. Поставили в номер поучительную статью командира танковой бригады полковника П.А. Ротмистрова, будущего главного маршала танковых войск, о применении танков в оборонительных боях за столицу.
Газета делалась в обычном темпе, но из головы не выходила Красная Поляна. Я сидел словно на иголках и, как только вычитал полосы, сразу же умчался в Перхушково, к Жукову.
Была уже ночь, когда я встретился с ним. Думалось, что увижу его взволнованным, расстроенным последними неудачами. Ничуть не бывало. Не знаю, быть может, я плохой физиономист, но мне показалось, что Георгий Константинович совершенно спокоен и даже оживлен. Признаюсь, тогда я даже подумал, что чересчур спокоен. Как обычно, я готовился услышать от него сжатую характеристику обстановки на основных направлениях Московской битвы, и, конечно, меня в первую очередь интересовала Красная Поляна. Но Жуков повел речь о другом — о кризисе немецкого наступления на столицу и вытекающих отсюда задачах. Он не произнес слова «контрнаступление», но весь смысл его рассуждений сводился к этому.
Вот что я записал тогда в своем блокноте:
«Не немцы, а мы закончим войну полным разгромом врага, и этот разгром должен начаться под Москвой. Остановить теперь противника на подступах к нашей столице, не пустить его дальше, перемолоть в боях гитлеровские дивизии и корпуса означает нанести Германии такой сокрушительный удар, который положит начало полному разгрому немецко-фашистских войск.
Московский узел является сейчас решающим. Он должен быть разрублен нашими войсками. Было бы неправильным успокаивать себя тем, что враг продвигается сейчас во много раз медленнее, чем в июне или в октябрьском наступлении. Нам дорог каждый метр советской земли. Всюду, а здесь, в Подмосковье, в особенности. Тем более теперь, когда фронт так приблизился к Москве.
Враг еще силен, но уже подточен изнутри, и каждый час нашего сопротивления все больше ослабляет его. Немцы ведут наступление уже одиннадцатый день. Ясно, что они не могут вести его бесконечно. Они же несут огромные потери! Пройдет еще немного времени — и наступление врага на Москву должно будет захлебнуться. Он это сам понимает и потому напрягает все силы, чтобы сделать последний бросок. Нужно во что бы то ни стало выдержать напряжение этих дней. Нужно задержать врага, выпустить из него кровь.
Стойкой и самоотверженной обороной Москвы мы положим начало разгрому врага».
Как только Жуков кончил говорить, я сразу же стал прощаться. Георгий Константинович улыбнулся:
— Что? Опять передовая?..
Да, он не ошибся.
В Москву я вернулся во время воздушной тревоги. Прожекторы и зенитный огонь полыхали над городом. Полагалось остановить машину и уйти в ближайшее убежище. Но газета ждала неотложную передовую, и водитель понял меня без слов, он выжимал из машины все, что мог, благо на улицах не было ни души. Как назло, что-то случилось с колесом нашего «ЗИСа» — оно выло, словно сирена. Из подворотен выскакивали укрывавшиеся там патрули, свистели, пытаясь остановить машину, бешено мчавшуюся с каким-то чудовищным воем.
Прорвавшись через, все заслоны, я прибыл в редакцию часам к трем. Первый вопрос секретарю редакции:
— Как газета?
— Полосы в машине. Сейчас получим сигнальный и начнем печатать,— ответил он, полагая, что меня беспокоит опоздание.
А я сказал:
— Остановить ротацию...
Тут же в чрезвычайной спешке мною были продиктованы пять страничек текста новой передовой, в которой излагалось и соответственно комментировалось все то, что рассказал мне Георгий Константинович. Ее мы озаглавили «Разгром врага должен начаться под Москвой».
В то утро «Красная звезда» вышла с большим опозданием. Но зато принесла войскам, всей стране особенно дорогие тогда слова.
Вспомним, какие это были дни. Когда я, как обычно, возвратившись из Генштаба, переставил флажки на своей карте, картина была чрезвычайно безрадостной. По флажкам видно было, как изогнулся фронт в дугу, концы которой упирались на севере уже за Клином, а на юге — у Тулы и Каширы; у Красной Поляны немцы подошли к столице на пушечный выстрел. И вдруг передовая с таким многозначительным заголовком: «Разгром врага должен начаться под Москвой»!
В редакцию в этот день было немало звонков. Звонили и редакторы некоторых центральных газет.
— Как это понять? — спрашивали они.
— Как понять? Как написано, так и надо понимать,— отвечал я уклончиво.
О готовящемся в ближайшие дни контрнаступлении наших войск под Москвой распространяться не полагалось. Я этого еще точно и сам не знал. Да если бы и знал, все равно пришлось бы пока придержать язык за зубами...
 
На второй день я пригласил к себе сотрудника нашей редакции Михаила Романовича Галактионова, рассказал ему о своей поездке в Перхушково и просил написать статью, для которой уже был готовый заголовок — «Кризис сражений».
Должен сказать, что Галактионов был человек с примечательной биографией. Прапорщик первой мировой войны. Коммунист с 1917 года. Гражданская война. Комиссар оперативного отдела Генштаба. Автор ряда исторических работ... Но в 1938 году он был уволен из армии и оказался не у дел.
Летом 1941 года он пришел в редакцию, изъявив готовность выполнять любую работу. Стал рассказывать о себе, но я прервал его:
— Сейчас война, и это не только главное, это всё...
Назначить его, в прошлом видного политработника, дивизионного комиссара, на должность рядового литсотрудника было как-то неудобно. Оставался у нас рудимент мирного времени — вакансия начальника отдела запасных частей и вузов, ее и «закрыли» Галактионовым. Фактически же он работал в отделе пропаганды, под началом Льва Марковича Гатовского — тогда доктора экономических наук, а ныне члена-корреспондента Академии наук СССР.
Во внешности Михаила Романовича ничего не осталось от бывшего прапорщика и вообще от бывшего военного. Это был довольно мешковатый, невысокого роста седенький человек в изрядно поношенном темно-синем пиджачке, тихий, скромный, очень аккуратный во всем. Поначалу сам он ничего не писал, а трудился над чужими материалами. Статья «Кризис сражения» была первым его выступлением в «Красной звезде».
Процитирую ее начало:
«Во всяком сражении наступает рано или поздно кризис, знаменующий поворот к победе или поражению. В этот момент борьба достигает наивысшего напряжения и решает исход сражения. Опыт истории учит уменью уловить этот кризисный момент. Наступающая сторона может рассчитывать на успех лишь в том случае, когда она сделает решающее усилие в этот решающий момент. Прорыв не терпит перерыва. Если наступление не достигает основной цели до момента своего наивысшего подъема, оно неизбежно начинает падать по нисходящей кривой. То, что упущено в критический момент, впоследствии возместить уже не удастся. Обороняющаяся сторона, в свою очередь, должна использовать кризис сражения, проявить в этот момент наибольшую активность, выдержать натиск врага и повернуть в свою пользу ход сражений. Весьма часто кризис сражения возникает внезапно — в нем сказываются глубокие силы, действующие до поры до времени скрытно».
Далее автор обращался к опыту наполеоновских войн, затем к сражению на Марне в 1914 году. Материал этот он знал хорошо. В числе прежних печатных трудов Галактионова была книга «На Марне». Она вышла незадолго до войны — в 1939 году.
Статья получилась содержательная, но, так сказать, чисто теоретическая. Надо было приблизить ее к Московской битве. Сидели мы с Галактионовым вдвоем, думали, как это сделать. И в конце концов то, что надумали, вылилось в такие строки:
«Перейдя критическую точку без решающей победы, германское наступление под Москвой неизбежно пойдет на убыль, и тогда выявятся все слабости во вражеском стане.
Обстановка, сложившаяся на фронте... дает все основания полагать, что разгром врага должен начаться под Москвой».
Собственно говоря, соль статьи и состояла в этих двух абзацах.
Сайт «Огонь войны»

Ночью — было это в конце ноября — меня вызвал к ВЧ на моем КП в Крюково Верховный Главнокомандующий. Он спросил, известно ли мне, что в районе Красной Поляны появились части противника, и какие принимаются меры, чтобы их не допустить в этот пункт. Сталин особенно подчеркнул, что из Красной Поляны фашисты могут начать обстрел столицы крупнокалиберной артиллерией. Я доложил, что знаю о выдвижении передовых немецких частей севернее Красной Поляны и мы подтянули сюда силы с других участков. Верховный Главнокомандующий информировал меня, что Ставка распорядилась об усилении этого участка и войсками Московской зоны обороны.
Вскоре начальник штаба фронта В. Д. Соколовский сообщил о выделении из фронтового резерва танковой бригады, артполка и четырех дивизионов «катюш» для подготовки нашего контрудара. К участию в нем мы привлекли из состава армии еще два батальона пехоты с артиллерийским полком и два пушечных полка резерва Ставки. (Раньше эти силы намечалось перебросить под Солнечногорск.)
Сбор и организация войск для столь важного дела были возложены на генерала Казакова и полковника Орла. Они немедленно отправились в Черную Грязь, где находился вспомогательный пункт управления. Туда же вслед за ними выехал и я.
Затягивать организацию контрудара было нельзя. Все делалось на ходу. Войска, прибывавшие форсированным маршем в район Черной Грязи, получали задачу и, не задерживаясь, занимали позиции.
С утра началось наступление. Наши части, поддержанные сильным артиллерийским огнем и мощными залпами «катюш», атаковали врага, не давая ему возможности закрепиться. Противник сопротивлялся ожесточенно, переходил в контратаки. С воздуха обрушивались удары его авиации. Однако к исходу дня немцы с их танками были выбиты из Красной Поляны и отброшены на 4— 6 километров к северу. Совместно с частями 16-й армии в этом бою участвовали войска Московской зоны обороны.
Только успели мы разделаться с противником на этом участке, исключив возможность обстрела Москвы тяжелой артиллерией, как осложнилась обстановка на солнечногорском направлении. Здесь действовали наши 7-я и  8-я гвардейские дивизии, один полк 354-й дивизии, кавкорпус Доватора и 20-я кавалерийская дивизия. Противник оттеснил эти войска на рубеж Клушино, Матушкино, Крюково, Баранцево. Все, что возможно, мы ввели в бой и на этом участке. Однако оставлять КП армии в Крюково уже было нельзя. Снаряды и мины рвались на улицах. На северной окраине наши отбивались от немецких танков. Самолеты врага бомбили оборонявшихся.
В этом бою приняла участие и наша авиация. Впервые с начала войны мне пришлось увидеть такое сравнительно большое число наших самолетов. Действовали они весьма активно. Правда, численное превосходство в воздухе над полем боя оставалось на стороне врага. Да пожалуй, и по своему качеству немецкие самолеты пока еще были более совершенны. И все же появление в небе наших истребителей, штурмовиков и бомбардировщиков воодушевляло войска.
К.К.Рокоссовский Солдатский долг.

И все-таки наше положение ухудшилось, 27-го пришлось оставить Рогачево. Я отдал левофланговым частям и подразделениям приказ отходить на дмитровский рубеж. С начальником артиллерии Л. А. Мазановым мы с трудом проскочили через узкий коридор, простреливаемый пулеметами противника, и чудом добрались до штаба армии.
В эти тяжелые часы Г. К. Жуков прислал в армию подкрепления — противотанковый батальон, имевший 120 противотанковых ружей, и артиллерийскую батарею. В то время это была серьезная помощь. В течение только одного дня батальон уничтожил 14 немецких танков, 3 подбил лично военком батальона Петров. Вечером подошло еще подкрепление — отряд добровольцев из Москвы и Подмосковья. Большинство их прямо заявило: «Не вздумайте посылать нас в тылы. Пойдем солдатами защищать столицу». Я запомнил прибывших из Яхромы Анатолия Алексеевича Волкова, Николая Ивановича Сквознова, Анну Петровну Неженцеву, Анну Васильевну Оболенину, Леонида Николаевича Владимирова, Василия Николаевича Трунова, Ивана Михайловича Хрызина, Екатерину Георгиевну Романычеву. Они стойко сражались за столицу и вместе с частями Красной Армии с боями дошли до Берлина.
Д.Д. Лелюшенко Записки командарма.

Я находился в этот день в 53-м армейском корпусе и решил отправиться 27 ноября в штаб 47-го танкового корпуса и 29-ю мотодивизию. Утром я прибыл в Епифань, где генерал Лемельзен доложил мне, что ночью 29-я мотодивизия очутилась в критическом положении. Главные силы 239-й сибирской стрелковой дивизии, оставив свою артиллерию и автотранспорт, вырвались из» окружения и ушли на восток. Растянутая линия окружения из частей 29-й мотодивизии не смогла сдержать прорвавшихся русских и понесла большие потери. Я направился в штаб дивизии ив 71-й пехотный полк, который пострадал больше всех. Сначала я считал, что причиной несчастья является плохое состояние разведки и охранения. Однако после того, как я на месте заслушал сообщения командира батальона и командиров рот, мне стало ясно, что войска верно выполняли свой долг и что причиной прорыва является превосходство сил противника. О достоверности полученных мной сообщений свидетельствовали многочисленные трупы немецких солдат, которые лежали на поле боя в полной военной форме и с оружием в руках. Я постарался ободрить личный состав полка и заставить его забыть свою неудачу. Сибиряки ускользнули от нас, правда, без своего тяжелого оружия и автотранспорта, а у нас не было сил их задержать. Это было самым печальным событием того дня. Преследование ускользнувшего противника, немедленно предпринятое  мотоциклетными подразделениями 29-й мотодивизии, не дало никаких результатов.
Затем я направился в разведывательный батальон и 33-й мотострелковый полк 4-й танковой дивизии, а к ночи поехал в штаб 24-го танкового корпуса. Лишь тот, кто в эту зиму нашего несчастья лично видел бесконечные просторы русских снежных равнин, где ледяной ветер мгновенно заметал всякие следы, лишь тот, кто часами ехал по «ничейной» территории, встречая лишь незначительные охраняющие подразделения, солдаты которых не имели необходимого обмундирования и питания, в то время как свежие сибирские части противника были одеты в отличное зимнее обмундирование и получали хорошее питание, лишь тот мог правильно оценить последовавшие вскоре серьезные события.
Полковник Балк, в то время референт главного командования сухопутных войск по вопросам бронетанковых войск, сопровождал меня во время этой поездки. Я просил его передать главнокомандующему сухопутными войсками свои впечатления о поездке.
Наиболее неотложной нашей задачей было овладение Тулой. Немыслимо было проводить дальнейшие операции на север или, на восток, т. е. в направлении наших ближайших целей, не овладев предварительно этим важным узлом путей сообщения и аэродромом. Мое посещение командиров корпусов имело целью подготовить наступление на Тулу, трудности которого я отчетливо себе представлял. Мы хотели захватить город двойным охватом: силами 24-го танкового корпуса с севера и востока и силами 43-го армейского корпуса с запада. 53-й армейский корпус должен был во время проведения этой операции обеспечивать наш северный фланг против сил противника, действовавших с московского направления, а 47-й танковый корпус — растянувшийся восточный фланг против перебрасываемых сюда сибиряков, 10-я мотодивизия этого корпуса, достигнув 27 ноября, в соответствии с [345] приказом, города Михайлов, отправила группы подрывников для взрыва железной дороги на участке Рязань-Коломна, но, к сожалению, эти группы не смогли выполнить своей задачи: оборона русских была слишком сильна. Из-за больших холодов во время продвижения на Ефремов вышла из строя почти вся артиллерия 18-й танковой дивизии. 29 ноября превосходящие силы противника впервые оказали сильное давление на 10-ю мотодивизию. Поэтому наши войска вынуждены были оставить Скопин.
Наступательная сила 24-го танкового корпуса, который вел непрерывные бои в течение нескольких месяцев, также значительно снизилась. Корпусная артиллерия насчитывала всего лишь 11 орудий.
В южной части Восточного фронта 27 ноября превосходящие силы русских начали наступление на Ростов; обстановка там стала чрезвычайно напряженной. Правее нас было отмечено усиление противника, действовавшего против 2-и армии. На левом фланге моей армии 43-и. армейский корпус достиг шоссе Тула-г Алексин. Здесь корпус натолкнулся на крупные силу противника, немедленно предпринявшего контратаки.
2-я танковая дивизия 4-й армии вышла к Красной Поляне, в 22 км северо-западнее Москвы.
Г.Гудериан Воспоминания солдата.