раньше в тебе обитало море

я ношу синяки под глазами, как студентка МГИМО носит сумку от Луи Вюиттон.
я давно обменял приказной на сугубо страдальческий тон.
только я не о том.
как всегда, не о том.

еще раньше в тебе обитало море, ограниченное пределом строки.
там на дне похоронены затонувшие мачты
и моряки.
а ведь их могло воскресить касанье твоей руки.
лишь одно касанье руки.

мир казался тогда наполненным, праздничным и звучащим.
отрекались легко от прошлого, дорожа
ускользающим настоящим.
что теперь;мерзлота и чащи.
чащи и вечная мерзлота.

я отстраивал заново для нас собственную  вселенную.
возводил из руин абсолютно новую — совершенную.
из материй прочных, как эфир нетленную,
уносящих грусть твою.
вязкую грусть твою.

но ты плотно закрыла сердечные ставни
на крепкий засов.
и я намертво впаян в жесткий плен неистраченных слов.
слишком много несбывшихся снов.
страшно много несбывшихся снов.
на один миллиметр души.

я хотел подарить тебе всё:запах детства, хвосты комет,
вкус шелковицы, пыль дорог, звук дождя, антрацитовый цвет.
но я зря сотрясаю воздух, тебя все равно здесь нет.
даже, если в упор на тебя смотрю.

помнишь, как я рассказывал о большой медведице, баюкающей медвежат;
как мечтали увидеть Перу, Гвинею и Ашхабад;
а теперь ты все чаще смотришь с щемящей тоской назад.
как же тут не споткнуться, душа моя;
не споткнуться.

чем тебя порадовать, как вытянуть из лап всепоглощающей пустоты;
где набрать целебной, живой воды;
вот смотри на раны
 — мне не больно совсем —
это я для тебя изнутри проращиваю цветы
чтобы лишь улыбнулась ты.
вновь улыбнулась ты.

Аншель Мари