Шаман

Сидя с подветренной стороны мироздания,
Под колючими бурями из слов и понятий,
Он привычно убегает обратно в сознание,
Не найдя на краю мира лучше занятий.

Он рисовал бы песком скалы и фьорды,
Пел бы ветрами одинокой пальме в пустыне,
Заправлял паром цветным дымоходы,
Но тучи смыкаются в кольца и вечер стынет.

Он унес бы солнце подальше, туда где
Его ценили бы больше, чем настольные лампы,
Чем тусклый бесхозный фонарь во дворе,
Чем даже лучик свечи робкий и слабый.

Но солнце тоже не хочет видеть и слышать,
Оно тухнет под сенью крутого обрыва,
Над ним нависает космос, как крыша,
И звезды падают хлопьями без перерыва.

Потому бежит он, бежит в окаянные
Бессловесные, вещие сны безмятежные,
Где в глазах потолков блестит покаяние,
А в ручьях рытвины прозрачные свежие.

В голове его птицы кричат поздно утром,
Заплетаясь в узоры пещерных лиан.
Их видит лишь он,  обладающий слухом,
Парящий над травами, словно туман.

В его волосах вьют гнезда больные сороки,
И крылатые ящеры снуют по голым ногам,
По рукам его сходят дождевые потоки,
И стрекозы крадутся роЯми по его стопАм.

Но везде поджидает его лишь одиночество,
Обе реальности не более, чем просто дурман,
Он сам не верит ни в одно свое пророчество,
Отраженье клянет, скаля зубы: "Шаман".