Уходят медленные годы

Уходят медленные годы,
Когда –  не важно, врозь ли, вместе –
Но каждый день был днем свободы,
А значит – поводом для песни.
Когда был мир глубок, как море,
Без ложных дыр житейской мели,
И в каждой вере по опоре
Мы находить себе умели.

Когда царили предрассудки,
Но мы лазейки и прорехи
Искали в каждой едкой шутке,
В любом, влекомом ею, смехе.
Когда за пару долгих взглядов
Давали высшую награду,
И те, кто нужен, были рядом,
И, если нужно, годы кряду…

Вот годы быстрые сменили,
Тех лет беспечное теченье.
Дожди – и те засеменили,
Друзья – не ведают, зачем я.
Враги – давно не варят ядов,
Не точат в спину певчей стали,
И птицы слов хитрее гадов
Молчаний вымученных стали.

Мир обмелел: дела и люди –
И те проносятся скорее.
И, кто любил, теперь – не судит
Кто ненавидел – стал мудрее.
Мир обзавелся лишним весом,
Весною грязь и летом – сырость,
Вишневый сад фонарным лесом
Зарос, как будто тоже вырос.

Лишь я, с душой такой же глупой –
Ей мало ран и переломов –
Опять карабкаюсь под купол,
Не подстелив и не подумав.
Опять босая на брусчатке
Пляшу всем памятникам на смех,
Меняя веры, как перчатки,
К причастью снов готовясь наспех…

Давясь щербинами в улыбке,
Ищу, над чем бы посмеяться,
В тетрадях делаю ошибки,
Когда пора бы исписаться.
Пою в курительную трубку
Осипшим пеплом нот несвежих
Ношу длиннее прочих юбку,
Хоть обнажаю плечи реже.

И по весне под крик соседок
Опять иду гулять на крышу,
И едок дым, и смех мой едок,
Но странный звук все чаще слышу.
Шаги, шаги, шаги… и шепот
Деревьев, сделавшихся выше,
Других, других историй ропот,
Что бьют, как яблоки по крыше.

То годы быстрые на смену
Идут векам моим и вехам,
Занудной моросью – по венам,
Усталой сеткою – по векам…
То годы новые стучатся
В мои расхлябанные двери
И нету силы отмолчаться,
И спеси нету – не поверить.