Герра Жункейру Нищие

Бедных беднее – нищий бедняжка,
Пташки без дома, как же им тяжко…

В стаи, как волки, собраны вместе
Бродят селом, заходят в поместье.

Вот и ноябрь штормит, что есть силы…
Боже, спаси от бурь и помилуй!

По пустырям, по травам весною
Бродят с котомками за спиною.

Слабой защитой мёрзнущей плоти
Плещет по ветру ветошь - лохмотья…

Дети Христа и дети Адама
Корочку хлеба просят у храма!

Бродят во тьме, упавшей навеки,
Те, чьи с рожденья сомкнуты веки.

Вот и другие - в язвах глубоких,
Раны гноятся, жалко убогих.

Эти взывают хрипло и гулко,
Могут ограбить вас в закоулке!..

Эти смиренны, босы и наги,
Точно Христос в обличье бродяги…

Как прокажённый, просят лишь хлеба,
Очи – к земле, не смотрят на небо…

Гроздь винограда… жёлтое поле…
Ах, сколь счастлива пахаря доля!

Видишь, дымятся трубы в селенье…
Жарко пылают в печках поленья!..

Стукнут – собаки лают завзято,
Вот – отворяют, плачут ребята…

Петь и молиться нищим пристало,
Здесь дали хлеба, там – одеяло,

Салом, вином ли, прочей ли пищей –
Бедный последним делится с нищим.

Этот, весь в язвах, седобородый
Просит повязку, мази и мёда.

Тот, про обет какой-то долдоня,
Просит дать масла в старом бидоне.

Спят то в хлеву в тумане белесом,
То, как собаки, спят под навесом.

В группы, как в стаи, собраны вместе,
Бродят селом, заходят в поместье…

Знают молитвы, знают напевы,
В сказках их феи и королевы…

Петь им, молиться, плача от боли -
Ах, только смерть и знает, доколе.

Но после смерти, знает вся паства,
Бог им дарует тонкие яства.

Бедным омоют ноги больные
Райские девы, девы святые.

Льют из кувшина в тёплые ванны
Воды, что райски благоуханны.

И покрывают чистое тело
Тонкой туникой кипенно белой.

Свет невечерний вечных святынь
Нищим Христос подарит. Аминь!..