лишь фантазия...

  эта боль - лишь фантазия, значит - не вылечить. что ж... запасись хоть киркОй, хоть зубилом - напраслина, поздно.  никогда ты, любимый, мои письмена - не поймёшь, прочитаешь по-своему - как у людей, не по-звёздам. я стою между строк. у меня под глазами - тайга, степь, в которой ямщик - замерзал, без надежды и страха, а в душе моей - лес, где свободная баба яга - может плакать честней, чем любая прелюдия баха.

  откажись от меня, это проще, чем пить до утра, и замаливать нечто, чего и святой - не замолит. "видно, возраст и опыт мои - для тебя конура?" отвечаю: скажи, отчего детский врач - алкоголик? ты же трогал стократ - неумеющий помнить и лгать - островочек тепла, пуповина ещё не отсохла... ну давай же, скажи... ну ответь мне, была-не-была: для чего ты кричал мне грубятину... чтобы оглохла? дурачок же ты... господи... я ведь любила тебя, мне совсем не мешали - щетина, и запах портовый. я в глазах твоих прОпитых видела тех голубят, что пожгли в девяностых, к любви и теплу - неготовых.

  а теперь - пустота. я лежу на краю и молчу. все, кто помнят меня - обрекают меня на признанье, ожидая, что крылья расправлю - и вновь полечу... а я плачу - без чувств, и готовлю себя к опознанью. опознайте меня. не по строчкам, несущимся вверх, не по рифмам отточенным, не по усмешке горючей... а по сломленной напрочь, на самой верхушке  - судьбе... это тело - птенец: некрасив, бездыханен и скрючен.

   я лежу на полу. у меня - оправдания нет. не детдом, не деревня - сплошное счастливое детство. никого не виню, что заехала в этот кювет, но кричу что есть сил, что отсюда мне - некуда деться. усмехается быт. он меня, наконец, доконал. нет, не справилась, господи, сколько себя ни душила... посмотрите, поэты, какая сегодня Луна! помяните меня. я сегодня себя порешила.