На деревню тётушке

        Здравствуйте, дорогая тётя Маня! В первых строках моего письма поздравляю Вас, а также ваших домашних — пса, кота и мужа Федора с Рождеством Христовым. У меня две новости: хорошая и плохая. Чтобы хорошей не обидеть, начну с плохой. А то не люблю, когда о себе говорят хорошее, если хотят сказать что-нибудь приятное.

        Я по-прежнему живу на нетрудовые доходы мужа, поэтому живу хорошо. Самогонки, картошки, да квашеной капусты с огурцами в доме пока хватает. Того и Вам желаю. Из приятных новостей спешу сообщить, что ваш кавалер Прошка меня часто нервирует, так как за сидячее место то и дело норовит ущипнуть.

        Но я себя блюду, так как в замужестве. Так что отпишите ему, окаянному, чтобы указанное место с Вами, по старой памяти, не путал. А то повадился, шельма, как коза в чужой огород. Но Вы не подумайте чего-нибудь плохого. Вообще-то он мужик в своём деле справный, сущий соловей–разбойник!

        Teпeрь хорошая новость. Вы уж на нас не обижайтесь, но хозяйство у нас крепкое, денег накопили так много, что хоть на зиму соли. Но у нас старухи говорят, что хранить деньги в банке рискованно. Может лучше в чулках или в колготках? Вы там, у себя, разузнайте, может врут наши бабки про "бабки"?

        Как только в столице случилась перестройка, мы с соседями снова зажили дружно — они тоже деньги на чёрный день копят. Хотя они тоже не помнят, когда день был белым. Да и деньги стали какие-то неправильные. Этого добра накопилось так много, что купить на них стало нечего. Поэтому так и хочется с соседями назад перессориться.

        От перестройки на американский манер характер у людей совсем испортился. Теперь все такие жадные стали, что если зимой у кого-нибудь снега задаром попросить — не согласятся ни за какие деньги! Поэтому мы с мужем не зря всю зиму беспокоились, как бы наши парники не вымерзли. А только соседские. И как бы скотина не передохла с голоду, а соседи со смеху. Вот такая жизнь у нас стала нервная.

        С моим алкоголиком мы живем душа в душу. Особенно, когда я навеселе. Богоматерь, которую он поминает, тому свидетель. Но если по правде, то можно сказать, что он меня почти совсем не бьёт. Только, если злая муха укусит. Жаль, что мух в доме столько развелось, что не успеваю примочки ставить. А липучки от мух не помогают. Никакая липучка не может заменить мухе мухобойку.

        Касатик мой знает меру — пьянствует только с утра до вечера. А не круглосуточно. Но я опасаюсь, как бы он не бросил это дело. А то, не дай Бог, перестанет пить — снова за меня примется. Но он только на словах грозится меня прибить. Кому по дому самому хлопотать хочется? Так что сожительствую с извергом  в тихой радости и добром согласии.

        Правда, проку от него нет никакого. Только синяки да шишки. Хотя он отходчивый, зла не держит. Поколотит от души — и снова тихий, вежливый и заботливый. Особенно, когда сильно выпивши. Как-то раз, по пьяной лавочке, мне на день рождения медный пятак подарил. Велел, чтобы ко лбу прикладывала, когда шишка появится. Не всё так плохо как кажется. Бывает хуже.

        Вообще-то пить ему вредно. Бывает, хлебнёт лишнего — и сразу какой-то особенным становится. Как тот чужой из матрицы. Мычать несуразное начинает. Про какой-то "всемирный разум" и "смысл жизни" бред несёт. У тебя, Глафира, — говорит, — интеллект какой-то уж очень искусственный, ненастоящий. Ну, не псих, чтобы такое заявлять?

        Я — ему: опохмелись, философ, а то совсем со своим "всемирным разумом" пропадешь. А он в ответ грозится, мол, рогами насмерть забодаю, чтобы новых от Прошки сохатого не наставила!

        Зла на него не хватает... Все люди как люди. Кто во что горазд, тот добро с колхозного двора домой тащит. А этот, жвачный, не в дом, а из дому норовит добро умыкнуть. Намедни опять начудил — хрустальную вазу из под огуречного рассола на бутылку водки выменял. А на прошлой неделе, богохульник, всех святых из дома вынес и цыганам продал. Креста на нем нету. 

         А этой зимой его нечистая сила попутала. На этот раз повезло. На снегом запорошенный колхозный бульдозер наткнулся и ногу сломал. Так он этот бульдозер каким-то кооператорам за канистру самогона отдал. А там не самогон, а какой-то не тот спирт оказался. С дружками в тот же день и распили. Теперь полуслепой стал. Но и тут, кобель, свою выгоду не упустит — по деревне на костылях ощупью шастает, за все юбки подряд не глядя хватается.

        А я обозлилась, что он с бульдозером продешевил — и к нашему председателю с жалобой на него обратилась. А тот тоже ничуть не лучше. Говорит, что у него бульдозер в списках не числится, а только шагающий экскаватор. Да и тот ещё прошлой весной куда-то налево халтурить ушёл, да так и не вернулся. Да ну их, мужиков, что с них взять?

        А так, в общем и целом, муженёк у меня не такой уж и плохой. Особенно, когда бьёт не до смерти. Да и то надо правду сказать. Каждому хочется иметь занятие по душе. Вот он, касатик, этим делом и мается. А не так, чтобы когда нечего делать, так сразу кулаком между глаз. Да и то, если по правде сказать, он у меня мужик с головой. Есть по чему кочергой на любезность ответить.

        Так вот и живём душа в душу. Не то что, скажем, индюки. Эти твари хуже всякой скотины. На свет гадёнышами вывелись. Характер у них ещё хуже, чем у трезвого председателя. Чуток пойла не дольёшь, или в корыто не доложишь, так того и гляди, чтобы глаза за недостачу не выклевали.

        А если честно сказать, то силы мои уже на исходе. Замуж за Прошку хочется. Погори всё синим пламенем!.. Да, кстати, у нас тут, можно сказать, пожар приключился. Соседские подростки Ванька с Манькой на спекуляции иконами погорели. У всех дети как дети, а у меня — божье наказание. Своих-то отпрысков не раз малосолом торговать на базар посылала. Отказываются. Ты, маманя, говорят, под монастырь нас подводишь. Да какой уж там монастырь? Там колхозные мастерские оборудованы, где сломанную технику от районного начальства прячут. В общем, богом проклятое место.

        Ну, да ладно. Всё бы ничего, да не с того, ни с чего у нас тёлка Афелия телилась. Принесла в подоле бычка. Поэтому на тушенку с говядиной придётся продавать обоих. Да и кормить скотину стало нечем, хлебокомбинат на переучет закрыли. Говорят, какая-то скотина стала есть за троих. Выясняют личность.

        Это значит, что теперь придётся доить козу. Но ей насчет гонорара за надои не все ясно. Поэтому согласия ещё не дала. Коза, конечно, животное мало разумное. Но тоже демократию разводит, торгуется. В телевизоре рекламы насмотрелась и теперь вместо своего молока откупается чужой шерстью. И, как демократы, в основном жульничает. То со страху перед крестьянской диктатурой шерсть дыбом поставит, то по ночам начёс для очковтирательства сделает. А молока как от тех козлов, что в Минсельхозе.   

        И по сдачи шерсти у козы обнаружилась недостача. Казалось бы — скотина скотиной, а тоже выпендривается, расценками на товары и услуги недовольна. Похоже на то, что игры в демократию у неё зашли так далеко, что своей шкурой налево торгует. В общем, семь шкур с неё спущу, если молоком не откупится. Словом, жить стало трудно - кругом одно жульё.

        Кот Тимофей тоже ничуть не лучше. В самый разгар уборки урожая в молотилку залез. Машина не выдержала и сломалась. Не кот, а контра кулацкая! Все нормальные коты стараются по-тихому окочуриться. А этот диверсант в механизмы полез, не имея никакого понятия. Но здесь нет ничего удивительного, сейчас все к технике тянутся.

         Не везёт мне с этими котами. Прежний кот, царство ему небесное, тоже не лучше был. Мышеловка его по ошибке за мышь приняла, когда он на чужую приманку позарился. И поделом. На чужой каравай рот не разевай.

         Кстати, нет ли у вас, тётушка, подходящей кандидатуры на вакансию домашнего кота? Что ни говорите, а помимо мужика в доме ещё, какая ни на есть, мелкая скотинка будет.

         Низко кланяюсь Вам и вашим домашним — псу, коту и мужу Фёдору.


Ваша горячо любимая Прохором
Глафира.